Цена слова

Наше время.

«Бизнес – это искусство извлекать деньги из кармана человека, не прибегая к насилию». Так написано в мессенджере Андрея Грязнова. Механика и владельца автомастерской «Феникс» по совместительству.

Мне не было до этого дела. Я просто хотел прикупить нормальный поддержанный японский автомобиль, сделать из него «конфетку» и безопасно возить семью, периодически обслуживая свой транспорт в одном проверенном месте.

Каждый ищет друга-стоматолога, механика и водителя. Так жизнь становится комфортнее.

Дальний Восток – вотчина праворульных автомобилей из Японии. Они отлично себя чувствуют на наших разбитых дорогах. Но как водится – часто не новые, контрактные, и им нужен периодический ремонт.

Бизнес по поддержанию автомобилей в сносном виде никогда не простаивает на всей территории от Владивостока до Урала. Людей здесь тошнит от дилерских автосалонов и перекупов. Берут напрямую из Японии то, что уже отъездило 40 000 километров. Если для японцев такие автомобили становятся опасными, то для россиян-дальневосточников это честные, трудолюбивые помощники для комфорта и службы. Жопу возить в тепле любит каждый.

Вот и «Феникс» исправно воскресал из пепла то в одной части города, то в другой, не смотря на скачки курса доллара, рост таможенных пошлин, введения новых налогов на двигатели и прочих мер правительства по созданию из водителя пешехода при отсутствии альтернатив в быстро хиреющем парке общественного транспорта.

Подыскивая себе личный транспорт, я приобрёл слегка битый автомобиль конца девяностых годов. Прямо из рук Андрея, посчитав, что механик говно не продаст.

– Клянусь тебе, всё будет в лучшем виде. Слово даю, – говорил он и расписывал достоинства автомобилей, произведённых японским автопромом в эти годы. – Они же практически бессмертные. «Миллионщики».

Автомеханик также обещал мне полный кузовной ремонт, покраску «в круг» с полировкой, капитальный ремонт двигателя, смену разбитого лобового стекла и обновление ходовки.

Работа «под ключ».

Сказано – сделано. Ударили по рукам. Срок работы – два месяца. И в начале декабря внедорожник-паркетник остался переживать холода в автомастерской. Когда температура опускается до минус сорока градусов по Цельсию и половина автомобилей города просто не заводится, держать свой автомобиль в тёплом боксе – достойный жизненный бонус.

Когда же я позвонил два месяца спустя, в конце января, Андрей оказался недоступен. Неприятное ощущение. Но с ним справляешься… Конечно, если ты не переживаешь за каждую мелочь в жизни так, что ловишь инфаркт от нервов.

Спустя неделю Грязнов всё же вышел на связь. Как оказалось, две недели он провёл за решёткой. Купил с рук автомобиль в соседнем регионе и при постановке на учёт его заподозрили в «распиле». Никакого распила экспертиза не показала. Но одного подозрения достаточно, чтобы отдохнуть в местах не столь отдалённых на срок до четырнадцати дней.

Пока разобрались, работа встала. Оно и понятно. Я спокойно добавил две недели к графику работы.

Бывает же. От сумы до тюрьмы не зарекайся.

Но и спустя две недели автомобиль не спешил возвращаться в семью. Андрей ссылался на пьянствующего маляра, что приходил раз в день, красил одну деталь и уходил в запой, пропадая на неделю.

Пробыв три месяца пешеходом, из которых месяц сверх нормы, я устал от ожиданий и пришёл посмотреть на работу на месте. Был уже конец февраля, а автомобиль стоял в разобранном виде. Часть деталей корпуса действительно лежала рядом покрашенная. Сносно выглядел почищенный двигатель. Остальное в стадии – «конь не валялся».

На повышенных тонах я сказал, что у мастерской есть десять дней, чтобы выполнить все необходимые работы. Андрей кивнул и пообещал поторопиться.

– Я как раз нанял нового сотрудника. Успеем. Сегодня покрасим. Через неделю заберёшь.

Через десять дней я снова вернулся в Феникс. Автомобиль стоял собранный, покрашенный и по виду как новый. Даже новое лобовое стекло стояло на месте. Вот и скотч от него по краям корпуса.

С учётом полумрака мастерской, что располагалась на заводе ремстроя ещё советской постройки, сказать больше было сложно. Заметил лишь, что в автомобиле нет ничего «лишнего»: ни ключа для колёс, ни домкрата, ни аптечки, ни знака аварийной остановки, ни тем более огнетушителя или жилета.

Но работа сделана – это главное. Даже скидку не хочется просить за заваленные сроки. Не обговаривали же заранее.

– А где всё барахло? – только и спросил лениво.

В крови эндорфины. Гормоны радости часто надевает на тебя розовые очки после долгого ожидания. И весь мир видится лучше, чем он есть.

– Да тут ничего и не было, – оправдался Андрей. – Да ладно, купишь в ближайшем магазине. Главное, что машина на ходу. Тебе только резину летнюю взять остаётся и масло менять пару раз в год. А так катайся в своё удовольствие.

– Ага. Что ж, лучше поздно, чем никогда, – ответил я, отдал оговорённые деньги и сел в автомобиль.

Не хочется выглядеть мелочным, склочным, когда надавливаешь на педаль газа и автомобиль резво мчит вперёд.

Сделав пару кругов по городу, заехал в автомобильный, прикупил «техминимум» и повёз семью за город на шашлыки. На тест-драйв. Погода потеплела. Ранняя оттепель. Зима малоснежная. Почти весна.

Проблемы начались спустя несколько десятков километров. При обгоне фуры на разгоне что-то застучало сзади. Отказавшись от обгона и под мат попутных автомобилей резко остановил автомобиль на обочине. Вышел и с удивлением обнаружил, что одно из колёс прикручено лишь на один болт. Остальные спокойно провернулись пальцами и остались в руке, как и осколки розовых очков.

Ключом получилось сделать полных четыре круга, затягивая болты.

Вот это работа!

До ближайшего шино-монтажа километров тридцать, так что, если бы не заехал в магазин, остался бы на трассе. Пикник на обочине или трудно быть хорошим автомехаником… для всех.

На солнце так же отразились недочёты покраски: капли на корпусе явно говорили, что никакой полировки автомобиля не было. Я ничего не мог сказать про подвеску, не желая подлезать под автомобиль прямо сейчас, на холодной дороге. На слух хорошо чувствовал себя лишь двигатель, но безбожно много потребляла топливная система. При расчётных восьми литрах на сотню километров на переднем приводе при включённой печке автомобиль ел тринадцать-четырнадцать литров, что никак не укладывалось в голове в экономию бюджета.

Обойдя автомобиль, и отклеив скотч с лобового стекла, я увидел, что на краске осталась мятая полоса. Это означало, что автомобиль покрасили буквально на днях. И не оговорённым «металликом», а акриловой краской. Худшего качества. Самой дешёвой. По договорённости же я отрядил немалый пресс денег за работу.

Сотовый лёг в руку.

– Андрей, какой демон прикручивал колесо?

– Маляр собирал.

– Дай ему трубку.

– Не могу. Я его уволил. Никакой больше покраски. Твоя машина была последняя. Мы закрываемся на ремонт до весны.

– То есть полировки не будет?

– Нет. Ты же всё торопил. Давай-давай. Вот и забрал. Тебя только ждали.

– Меня ждали? Ты превысил все сроки.

– Маляр – алкаш. Что я могу сделать?

– Отвечать за своих работников!

– Я устал за всё отвечать.

– Я… заеду вечером, – пообещал я и отключил телефон.

Настроение упало до нуля. Чем больше ходил вокруг автомобиля, тем больше замечал косяков, который как минимум вдвое должны были сократить указанную за работу сумму. Закончив с пикником, и завезя семью домой, я снова вернулся в мастерскую.

Андрей сидел в своей коморке с новым молодым работником и курил. Переоделись, уже собираясь по домам. Травили анекдоты.

Я ворвался и с ходу выпалил:

– Что происходит? Я чуть всю семью под березой на повороте не оставил! Колесо прикрутить не можете?! Что это за работа?!

Андрей привстал, потушил сигарету в пепельнице и посмотрел в глаза. И вдруг превратился в совершенно другого человека. Не того, с которым виделись или разговаривали по телефону. Голос из елейного стал ядовитым.

– Слушай, какое колесо? Что ты лечишь? Колесо, не прикрученное стучит так, что всю машину трясёт.

– Нет, если один прикрутить. А остальные на пол-оборота подтянуть. Болты на скорости растрясло. И колесо начало отваливаться. Это отложенное ДТП, Андрей. Если бы я не взял ключа, я бы на трассе так и торчал. Так кто кого лечит? Ты работу сделал чёрте как!

– Ты сам смотрел, когда принимал. Всё устраивало.

– Я тебе доверился, как специалисту!

– Вот и хорошо, что доверился. А теперь всё, успокойся и иди домой… Езжай.

Но внутренний демон был не согласен.

– Мы не договорили. Ты либо перекрашиваешь и доводишь автомобиль до ума, либо возвращаешь мне деньги… Часть денег точно.

Он улыбнулся. Как волк скалит зубы, предупреждая.

– Я сказал, что мы закрываемся на ремонт. Ты принял работу! Твои проблемы.

– Проблемы? Я тебе сейчас устрою проблемы! Я не видел твою деятельность в этом склепе! Тут освещения нормального нет. Когда разглядел – ахнул.

– Мы это исправим при переоборудовании мастерской. Ты сам торопился. Нас торопил. Вот и получил, что хотел.

– Что значит торопил? Я пошёл тебе на встречу, когда тебя закрыли. Ждал. Автомобиль вы не десять дней назад покрасили, а буквально на днях. Это что за охуевший подход, Андрей?

Андрей ударил по столу и закричал:

– Всё, некому больше красить. Проваливай отсюда!

– Чего ты сказал?

– Лошара слепая! Вали нах!

Двинулся навстречу. Он метнул пепельницу мне в голову. Я уклонился и собирался взять его за грудки, как в дело вступил помощник. Он сидел за столом сбоку, внимательно слушал, не двигался. И на эмоциях я забыл про него. Теперь же эта забывчивость привела к тому, что в живот прилетел большой разводной ключ. От чего меня сложило пополам.

Андрей добил кулаком сверху по спине. И они вдвоём начали пинать меня в этой маленькой, грязной коморке. Щека коснулась бетона. Адреналин ударил в голову, и время привычно отмоталось назад…

Пять секунд.

– Некому больше красить. Проваливай отсюда! – начался разговор.

Я отскочил к двери, подняв руки.

– Всё, мужики. Понял. Ухожу.

Как бы не так.

Выйдя из мастерской, я вернулся к автомобилю. Руки тряслись от гнева. Вытащил биту из салона и ухмыльнулся тем же волчьим оскалом.

– Что ж, мужики. Вы сами разбудили «рыжего дьявола». Лох не лох, а за слова надо отвечать.

Расслабился, ох, расслабился.

Вернулся в автомастерскую с битой на плече, выбил хлипкую дверь ногой и произнёс:

– Выходите, девчонки. Потанцуем.

– Чего ты там сказал? – первым показался молодой помощник. Парень лет двадцати пяти. Худощав. Но спортивен. Видимо, недавно отслужил или занимается спортом. Но спорт от биты в плечо это не спасает.

Услышав отчётливый хруст, я улыбнулся и посоветовал:

– Двое разговаривают. Третий не лезь. Слышал про такое? Что за шакалинная натура у помощников? Сел и не двигайся! Замер!

Он, баюкая руку, сполз по стене коморки от болевого шока. Андрей выскочил следом с тем самым разводным ключом. Зрачки расширены, как у наркомана. Не ожидал отпора клиента.

– Что ж ты, сука, от слова то отказываешься? – я подошёл поближе. – Давал ведь слово, что все как для себя сделает? Обещал?

Он рванул назад. Зассал. Здоровый, рослый, коренастый. А внутри – заяц. Такой действительно может орать и угрожать, а как доходит до дела – в кусты. Не боец.

Боец не будет кричать. Боец будет бить.

Я перешагнул выбитую с корнями дверь и метнул биту ему в голову. Он уже набирал чей-то номер на сотовом. Снаряд угодил в руку. Выбил телефон.

Подскочив, схватил его за шкирку, метнул на стол. Повалили ноутбук, пепельницу и принтер. На этом вся связь с внешним миром и закончилась.

Я швырнул его за стол. Вновь поднял и вышвырнул из коморки в общее помещение. Откидные ворота были открыты. Снаружи стоял мой автомобиль, перекрыв единственную дорогу к заезду в мастерскую. Время уже позднее. Клиентов не будет.

– Ты дурак. Камеры снаружи, – вновь пообещал Андрей. – Тебя сейчас приедут и повяжут. Охранник ментов вызовет.

Я пнул под рёбра ботинком. От чего у Андрея ушла вся прыть и желание говорить. Хватая ртом воздух, закашлялся.

Всегда говорил, что курение до добра не доводит.

Молодой уже поднялся и попытался сбежать к воротам. Пришлось догнать в три прыжка, ударить по ноге и отшвырнуть к каморке. На пинках загнал обоих внутрь, закинул друг на друга и поднял дверь.

– Сели там тихо. И сидим. Услышу шорох – обратно из коморки ногами вынесут.

Шок. Это состояние больше, чем на пять секунд. Мне хватило времени, чтобы загнать автомобиль в помещение, закрыть ворота и единственную дверь на внутреннюю щеколду. Больше входа в мастерскую в этой части ремзавода не было. А окна высоко. Грязные. Мутные. Никто не посмотрит. Да и кому это надо?

Что до камер на территории и единственного охранника в будке – то дело поправимое.

Достал из пуховика свой сотовый, набрал привычные цифры.

– Толь, Ремстрой на Дикопольцева знаешь?.. Да, центр… Обесточить надо… И деда заклинить в будке на КПП… Не, не глуши. Старость уважать надо… Да, воспитываю помаленьку… За городом?.. Подожду. Добро.

Анатолий – подрывник. И давно не задаёт лишних вопросов. Анатолий любит действовать.

Я отшвырнул дверь, зашёл в каморку к притихшим ремонтникам. Молодой, впрочем, поскуливал, продолжая баюкать руку. Закрытый перелом. Ничего страшного. До утра доживёт. Толе нужно семь часов, чтобы вернуться в город и помочь. Уже вечер, темно. Охранник не будет задавать вопросов, почему мастерская работает всю ночь. Кому надо – работают круглосуточно. Собак нет. Сэкономили на кормёжке. Лишних машин на улице нет и ладно. С остальных возьмут утром по сто рублей за стоянку со сменщиком. Вот и вся охрана.

Зато есть время, чтобы рассказать ребятам мою историю. Может, и поймут, почему стоит весомее относиться к данному слову.

Поднял стул, присел напротив Андрея. Без сотового и ноутбука он без связи. Сотовый молодого звенит в отдалении в рабочих штанах в помещении. Тоже не спросят, почему задерживается. Работа новая – вопросом нет.

– Что ж ты Андрюша, в крохоборы то подался? Там наебал, тут наебал, сэкономил и доволен? Никто тебе вроде как ебало не набьёт?

Он ухмыльнулся, промолчал.

– Так перебрал ты на этот раз с косяками. Ответить придётся.

Андрей сидел за столом, молча потирая руку. Хотя мог кинуться на меня в любой момент. Я безоружен. Бита на полу. Как на вид, он мощнее. Но он не прошёл зону и горячие точки. А я прошёл. Опыт многое значит. Только его опыт должен был машины на ход ставить, а не лохов разводить.

– Чего тебе надо? – наконец сказал он. – Деньги твои вон, в столе. Забирай и вали, пока наряд не приехал.

– Да никто не приедет. Ты не переживай, – оскалившись, вздохнул. – И не в деньгах, дело, Андрюха. К человечности твоей воззвать пытаюсь. Есть ещё? На дне там, под слоем бизнеса. Или в ДТП все ошибки списываются? А сколько из них по твоим причинам? Так ты душегуб, выходит, Андрюша. А за это уже другие силы наказывают. Да только не сразу поймёшь.

Он криво улыбнулся. Разговор ему был не приятен и не понятен. Посматривал на помощника. Невербальные переговоры. Чуть дай слабину – начнут действовать.

Я протянул руку помощнику, положил на оставшееся здоровое плечо.

– Ты же седьмой уже за год. И это только те, кого я застал. Он напарников своих господин Грязнов быстро избавляется. Чаще, чем дипломы на стене распечатывает.

– Ты это… не надо, – донеслось от Грязнова. – Дипломы у меня хорошие.

– А чего не надо, Андрей? Скажи, чем тебя люди не устраивают? Все пьют что ли? Этот вот стремила за тебя вступился, руку поломал. Скажи ему честно, что больничного не будет и что здесь ему больше делать нечего. Завтра другого по объявлению возьмёшь. Месяц подержишь и, скинув на него все косяки, выпнешь вон.

Помощник другими глазами посмотрел на босса, словно желая опровержения слов. Но босс молчал. И потеря здоровья как оказалась, прошла даром.

– А денег у меня много, Андрюх. Но так было не всегда. Я ведь сам деревенский. С такой жопы в город перебрался с родителями, что уже и на карте нет. Не мажор.

– Чего ты хочешь? – повторил он.

– Чтобы ты понял башкой своей, что всё, что у есть, я сам заработал. На долгом жизненном пути, так сказать. Так что переодевайся, Грязнов.

– Зачем?

– Как зачем? Деньги мои отрабатывать будешь. Работу делать. Так, как НАДО делать, а не чтобы отработать, – я помог ему подняться и тут же добавил. – У нас полно времени до утра. Пока автомобиль до ума доведёшь, так уж и быть, расскажу тебе, почему я больше всего на свете за слово-то держусь.

– Не буду я ничего делать.

– Будешь, Андрюша. Будешь. Ключики-то мне от мастерской отдай, – я протянул руку с открытой ладонью. Глаза налились чернотой. – Или душу вытрясу.

Андрей вздохнул, поднял ключи из-под стола и положил в мою ладонь. Смотрел я на него уже совсем иначе. Не как на равного. Не как на рабочего, выживающего честным трудом. А как на падальщика, которых по жизни попадалось очень много. И что-то в этом взгляде подсказывало Андрею, что человек может держать в плену и без оружия.

Повернулся к помощнику:

– А ты, горемыка, за компанию с нами до утра посидишь.

– Мне бы… в больничку.

– Утром отвезу в больницу. Не могу я тебя отпустить, как понимаешь. Или так ребят, или мне придётся вас обоих оставить в этих стенах.

Они переглянулись.

– Навсегда… – спокойно добавил я. – Выбор за вами.

Глаза безумца, что загорелись на месте сверкающих радостью глаз довольного покупателя, могли остановить от лишних движений кого угодно. Помощник тяжело вздохнул и с ненавистью посмотрел на Андрея. Похоже, своего единственного союзника механик уже лишился.

Чертыхаясь, бизнесмен начал переодеваться в рабочий комбинезон.

А я не спеша начал рассказывать свою историю.