Глава 2

Первые дни ее глаза не высыхали, наполняясь слезами каждый раз, когда девушка начинала думать о близких людях. Вспоминая каждую их черточку, звук голоса и тепло прикосновений, она снова впадала в истерику. И ей постоянно казалось, что вот-вот мама зайдет в палату и скажет, что милиция ошиблась, обнимет и заберет домой. Но время шло, а мама так и не появлялась, показывая девушке, как глупы и наивны были ее надежды. Только отстранение от мира спасало ее в эти минуты. Но вот и слезы закончились, словно кто-то иссушил ее тело, забирая каждую капельку, запирая боль, внутри души подальше от мира.

С каждым днем Даша все отчетливее понимала, что осталась одна. Совсем одна. Ее взгляд все время был направлен в одну точку, а вопросы врача не находили ответа. Апатия стала ее привычным состоянием. Питаясь по инерции, потеряв счет дням и времени, она не замечала ничего происходящего вокруг. Мир утратил свои краски, превратившись лишь в серость бытия. В отдаленных мыслях девушка понимала, что пропустила похороны родителей, понимая, что дядя Игорь занялся их организацией.

А кто вообще на них присутствовал? Коллеги по работе, да. А вот друзья? Были ли они? За все ее время нахождения в больнице к ней приходил лишь дяди Игорь. И все. Где делись те люди, которые последние недели крутились возле родителей? Просто испарились, словно их и не было. Также как те, которые остались в их прошлой жизни в родном городе. Пара печальных открыток с соболезнованием, все, что получила Даша от них.

Она снова сжала зубами простынь, застонав от боли. Пустота оглушала, также как одиночество. Мысли о том, что ее самые родные люди лежат сейчас в холодной земле, вызывали настолько сильную душевную агонию, что унять ее могли только успокаивающее уколы, подвергающие девушку в сон.

- Дарья, - ее врач тихо присела на кровать рядом с девушкой, и взята ту за руку. - Сегодня у меня для тебя есть очень важная новость.

Девушка ни одним движением не среагировала на слова женщины, продолжая все также лежать и смотреть в потолок.

- Сегодня у тебя посетитель. Хочешь ее принять?

Доктор Клиновская улыбнулась, когда Даша посмотрела на нее. Потерянная девочка, в глазах которой было полное непонимание и отчаяние, а где-то в глубинах тлел маленький огонёк надежды. Женщина знала: все, что нужно этому ребенку для выздоровления — это любовь родного человека. И она надеялась, что та ее получит.

- Твоя тетя приехала, как только смогла. Она здесь и хочет с тобой увидится. Ты не против принять ее?

Тетю Таню, мамину сестру, Даша помнила с детства. Раньше та, часто приходила к ним домой, игралась с ней маленькой, шутила, рассказывала смешные истории. А несколько лет назад, они с ее мамой сильно поругались. Настолько сильно, что эта родственная связь оборвалась.

И сейчас осознание того, что несмотря ни на что тетя приехала, стало маленьким лучиком детской надежды. Снова прижаться к родному плечу, почувствовать теплые руки и такие естественные слова как 'все будет в порядке' было самым большим утешением для разбитой горем девочки. Впервые, она почувствовала капельку спокойствия, потому что теперь рядом с ней будет еще один человек, который разделит ее утрату.

Даша надеялась, что все обиды прошлого это ничто, по сравнению с семейными узами. Покойная бабушка Рая часто повторяла, что кровь сильнее всего. И девушка поверила, что эти слова сейчас окажутся правдой. Вот он ее единственный родной человек на всем белом свете.

Так уж получилось, что ее отец латыш порвал со своими корнями, а с родней со стороны матери они мало общались. А когда вслед за дедушкой, вскоре мир живых покинула и бабуля, то эти отношения с родственниками и вовсе оборвались. Раньше Даша и не задумывалась, насколько их семья одинока.

Возле них всегда было много людей. Те, кто называл себя друзьями, сразу же забыли об этом, утратив к сироте интерес. На проверку оказалось, что только родная сестра матери и дядя Игорь остались верными ее родителям. Только они не бросили ее.

Да, Даша была глупой пятнадцатилетней девочкой. Папиной принцессой и маминой радостью. И вот так наивно ожидала, что ее и дальше будут любить и лелеять, окажут поддержку и защитят. Но только она не знала тогда, что это были всего лишь иллюзии, которые в скором времени разбились вдребезги. Остались мелкие кусочки. Кусочки розовых очков, которые потускнели, утратив свой былой обманчивый цвет. Каждый из них она заполнила обжигающей душу ненавистью. И это чувство в итоге стало единственным смыслом ее жизни. - Да, - тихо прошептала она, и почувствовала, как доктор сжала ее руку в одобрении и поддержке, после чего поднялась и вышла с палаты. Через пару минут дверь тихо отворилась и в комнату тихонько зашла женщина. Тетя Таня была внешне очень похожа на ее маму. Те же темные волосы, такие же карие глаза и нежная улыбка. Глаза девушки наполнились предательскими слезами, а руки сжали простынь, подавливая порыв поднять их вверх в немой просьбе объятий. Но тетя словно угадала ее отчаянное желание, и тут же быстро подойдя к девочке, сжала ту в своих теплых руках. Ощущая крепкие руки, слышала тихий нежный голос, с такими знакомыми интонациями, Даша не выдержала. Она рыдала на взрыв, намочив своими слезами белую блузку женщины.

- Тихо, дорогая, тихо. Я с тобой, - лаской шепот, похожий на мамин голос, обволакивал девушку, наполняя сердце необходимым ей успокоением.

- Мама, папа...

- Я знаю, родная. Их больше нет, - женская рука нежно скользила по напряженной спине девочки. - Ради них ты должна быть сильной, как бы сложно это сейчас не казалось. Но не бойся, я теперь всегда буду рядом с тобой.

- Не оставляй меня, пожалуйста.

- Но не бойся, я никуда не уйду. Я обещаю, что пока ты здесь я буду каждый день тебя навещать, а когда ты поправишься, я заберу тебя домой. Свои дела я почти уладила, и уже заказала перевозку вещей.

- Ты, правда, будешь жить со мной?

- Конечно, родная. Кроме тебя у меня никого нет, - ласковый тихий голос нес в себя обещание тепла и уюта, даря утраченное чувство защищенности.

Даша неуверенно улыбнулась и снова прижалась к тете. Женщина пробыла у нее больше двух часов, а после с неохотой Дарьи пришлось ее отпустить. Но тетя Таня сдержала свое слово и приходила к ней каждый день. Они часами разговаривали, и постепенно девочка полностью доверилась женщине. Только ей она смогла открыться. Рассказать, что они с матерью собирались за покупками, хотели устроить чисто женский день. Но отцу вдруг позвонили с фирмы, а так как его машина была в ремонте, мама вызвалась его отвести, да еще и помочь в решении какого-то вопроса. Так Даша и осталась дома одна, пока не раздался звонок из полиции.

Девочка изливала тете свою душу, ища прощения. Она возложила на себя вину за смерть родителей, хотя это был всего лишь несчастный случай. Эти терзания разъедали ее изнутри, расшатывая нервы и истощая тело. Но исповедь, которую приняла на себя тетя Таня, стал спусковым механизмом для Даши. После девочка пошла на поправку, и хотя боль не ушла, ее психическое состояние стабилизировалось, позволяя наконец покинуть угнетающие стены больницы.

Возвращаться в родной дом было тяжело, но тетя была рядом, утешая и успокаивая. Поддерживая девочку, она помогла той сделать первый шаг навстречу с радостными воспоминаниями, которые успели пропитать за этот год стены ее дома. Став опекуном девушки, женщина не захотела менять ее привычное окружение, а наоборот сама перебралась в дом сестры. Спальню родителей они закрыли до той поры, пока у Даши не появятся силы перебрать их вещи. Татьяна же устроилась в другой комнате, некогда служившей гостиной.

Проблем с деньгами у них не возникло. Благо ее отец владел фирмой и недвижимостью, таким образом, оставив Даше достаточное наследство для нормальной жизни. Правда, как опекун до ее двадцати первого дня рождения им распоряжалась тетя. Да, и девушка не была против такого расклада.

В первый же день они составили правила поведения, которые должны были помочь им ужиться. В них же и указывались карманные расходы Дарьи и обязанности по дому. Жизнь размерено вошла в спокойное русло. Девушка вернулась в школу, и стала проводить немного времени с друзьями. Но все же многие видели, какой замкнутой и тихой она стала.

Да, боль - это мимолетное чувство, которое уходит со временем. Вместо нее всегда приходит что-то другое. Будет ли это пустота или смирение, разочарование или принятие, понимание или злость, любовь или ненависть, никто не знает. И с каждым днем Даша понимала, что душа хоть и болит, но смирение уже заполняет образовавшуюся там пустоту. Ведь она все-таки стала немного улыбаться, слушать рассказы друзей, а иногда и смеяться. К ней снова вернулись мечты и надежды, планы на будущее и стремление их осуществить.

И однажды девушка, заручившись поддержкой тети Тани, наконец, смогла посетить могилу родителей, и попрощаться с ними. Она поставила огромный букет темно-красных роз в мраморную вазу, не сдерживая слезы, прошептала 'я люблю тебя' и нежно провела пальцами по фотографии.

Казалось, все понемногу стало налаживаться. Как бы тяжело ей не было, она признавала, что стоит жить дальше. Воображение вновь рисовало иллюзию нормальной подростковой жизни. И эта наивная иллюзия продержалась полгода, пока один раз Даша не вернулась домой раньше обычного времени. Девушка тихо открыла дверь, разулась и как всегда сразу пошла на кухню, ожидая чего-то вкусненького. Тетя Таня часто что-то покупала, дабы побаловать племянницу. Они любили заседать по вечерам за чашечкой чая и тихо разговаривать или смотреть кино всю ночь напролет. Ложиться спать Даша не любила. Теперь ее стали часто мучить кошмары о том вечере, когда разбились родители, и даже посещение психолога не помогало. Девушка просто не хотела открываться чужому человеку. И здесь тетя не оставила девочку одну.

Она приходила на ее душераздирающие крики, вырывала из пучины сна, обнимала и слушала новую исповедь. Только с тетей Даша могла опустить свои стены и поделиться страхами, выплакать горе и тоску, чувствуя в ответ теплые родные руки забирающие темноту. После таких вечеров она могла проспать спокойно до обеда и чувствовать себя на следующий день хорошо отдохнувшей. Может, все дело было в большой внешней схожести тети с ее покойной матерью. В свои тридцать лет она выглядела, как на двадцать пять, и женщину часто принимали за ее подругу или же сестру, хотя родство между ними было слегка улавливаемым. Даша, которая больше пошла в отца, имела длинные светло-русые, большие невинные глаза сероватого цвета, что лучились чистотой и загадочностью. Еще с раннего детства мать твердила, что дочь покорит этими глазами ни одно мужское сердце, а отец отшучивался тем, что ему придется купить ружье и отстреливать навязчивых кавалеров. Казалось, это было так давно. Целую вечность назад.

Идя по коридору, Даша услышала женские голоса, которые раздавались на кухни, и улыбнулась, понимая, что тетя дома не одна. Девушка остановилась возле чуть приоткрытой двери и уже потянулась к ручке, но рука замерла в пару сантиметров от нее, когда она услышала слова тетиной подруги.

- И когда эта малолетняя дура вернется домой? - явное презрение, звучавшее в голосе женщины, заставив Дашу содрогнуться.

- Через час. У нее еще полчаса должен идти последний урок, да и еще столько же уйдет на дорогу домой, - отмахнулась Татьяна.

- Боже, милая, тебе приходиться терпеть подростка и прикидываться любящей тетенькой, - жалостливые нотки в голове женщины резали слух своей фальшью.

- Ты уверенна?

- Да. Я хочу этот дом. Он должен был быть моим. Также, как и Максим. А она забрала его у меня.

- Теперь твоя сестра мертва.

- К сожалению, Максим тоже, - с тоской произнесла Татьяна. - Лучше бы в той аварии погибла сестра со своей малолеткой, - столько злобы появилось в до этого нежном голосе тети, что Даша чуть не закричала от боли.

- Дорогая, я сочувствую твоей скорби.

- Каждый день, смотря на нее, я представляю, как бы это было, если бы вместо него погибла Даша. Я бы утешала его, стала бы его отрадой, родила бы ребенка, и он забыл бы о моей сестре и их дочери. Ну почему она тогда не поехала с матерью? Почему он не остался дома, как планировал?

- Откуда ты знаешь, что он должен был остаться? - звук наполняющегося бокала, говорил о том, что женщины приправляют свой откровенный разговор алкогольным напитком.

- Да, эта дуреха рассказала, что первоначально они с матерью должны были поехать за покупками, а потом Максиму позвонили и они, оставив Дашу дома, уехали вдвоем по делам фирмы.

- Какая ирония!

- Я всю жизнь любила его! - выкрикнула Таня. - Готова была на все ради него, а он выбрал мою сестру. И к чему это его привело? Глупая смерть! - женщина опрокинула в горло очередную порцию коньяка.

- Все знали, что он был твоим наваждением.

- А теперь мне приходиться утешать ее отродье, чтобы не высказать подозрения!

- Все равно не понимаю, зачем ты так пресмыкаешься? - допытывалась подруга.

- Игорь посоветовал завязать с ней хорошие отношения. И это оправдало себя, когда на прошлой неделе к нам заявился соцработник, девчонка заверила ту, как ей со мной хорошо.

- Игорь — это адвокат Максима?

- Да, его близкий друг, - пауза и новый глоток, - и мой любовник.

- У тебя все подмечено подруга, - похвалила Светлана.

- Конечно. Я должна была подстраховаться. Влюбить этого идиота в себя не составило труда, и должна признать это была гениальная идея. Его помощь просто необходима.

- И сколько тебе играть из себя любящую мать?

- До двадцатиоднолетия Дашки. Здесь даже Игорь не в силах помочь.

- Шесть лет. Не хило, - Светлана присвистнула и плеснула в бокал очередную порцию обжигающей жидкости.

- Ничего, как-нибудь перетерплю. Зато потом преподнесу этой принцессе горький урок!

- И разобьёшь ее розовый мир вдребезги?

- Я поступлю, так как мечтала поступить со своей сестрой. Та тоже жила в своем идеализированном розовом мире, обожаемая всеми. Маша украла у меня любовь родителей, а потом и Максима. Она заслужила свою смерть, а я ее деньги, - слова, словно острые ножи, врезались в измученную душу девушки.

Глаза заполнили слезы, и она прижала руку ко рту, сдерживая горестный крик. Она тихо развернулась и вышла из дома, аккуратно прикрыв за собой дверь, чтобы женщины не догадались о ее присутствии. С застывшей маской неверия на лице, Даша побрела по улице, спотыкаясь от бессилия. Девушка обхватила себя руками, дрожа и вспыхивая. Неужели это ее родная тетка? Столько злобы и горечи было в голосе, который еще вчера шептал слова утешения. Тепло, которое, казалось, тетя отдавала безвозмездно, оказалось лживым и обманчивым.