Глава 10

наНовость о смерти Горгулия и предательстве Глеба разнеслась по Академии уже на следующий день после происшествия. Стараниями все той же Терции, которая на уроках этикета и физкультуры вместо проведения занятий занималась распространением слухов и сплетен. Она охала и ахала, причитала, что Академии наступает конец, что преподавательский состав окончательно поредел, и, вероятнее всего, с такими темпами до конца никто не доучится.

Однако уже в обед ректор Милонский навел порядок в этом царстве паники и заявил: отсутствие преподавателей — явление временное, и уже с завтрашнего дня он лично будет вести курс истории, а Арвенариус возьмет на себя зельеварение.

Конечно, такое положение вещей учащихся устроило мало. Но всеобщая паника поутихла, сменившись смирением перед неизбежным.

По Горгулию все скучали, уже в первый вечер к дверям его аудитории кто-то заботливый принес поминальную бутылку вина и зажег свечи. Следом стали появляться многочисленные венки и рюмочки с валерьянкой. А еще стойкий запах перегара, который упорно не выветривался из бесконечных коридоров.

Филоний Милонский попытался отследить студентов, которые носят такие дары и поминают почившего преподавателя не только добрым словом, но и крепким напитком, однако попытка была безуспешной. Будущие фрейлины и телохранители умело скрывали свои секреты. А уж уличить аналитиков в темных делишках было вообще невозможно.

Вот и сейчас Вероника как раз шла мимо дверей разрушенного зала Горгулия, смотрела на очередные увядшие букеты и терзалась в сомнениях.

Не далее как несколько дней назад Ванесса и Кларентина — дворянки из ее тройки — с радостью свалили на королевские танцульки в Керению. Такого счастья Вероника уже давно не испытывала. Эти барышни ни в какую не хотели становиться с ней не то что семьей, но даже маломальскими подругами. Если в остальных тройках между девчонками царило понимание и тепло, то в ситуации с Вероникой дворянки просто отказались брать в свою компанию простушку из обычной семьи. С другими девчонками тоже не получалось сблизиться. Опять же из-за Ванессы и Кларентины. Клеймо заносчивости и пафоса поставили сразу на всех троих.

Но хуже было другое. Вероника прекрасно осознавала недалекий ум своих соседок и опасалась, что из-за них может быть отчислена из Академии. И вот сейчас у нее появился шанс что-то изменить.

Девушка шла к Милонскому. У нее было что предложить ректору, и навряд ли он сможет ей отказать.

Ректор обнаружился в своем кабинете, где сидел в глубоком кресле и задумчиво изучал документы в длинных свитках.

Получив короткий кивок и разрешение войти, Вероника, недолго думая, уверенно прошла на середину кабинета, предварительно плотно прикрыв за собой двери, и сходу заявила:

— Я могу попробовать оживить Горгулия!

Вот так. Без «здрасте и до свидания», сразу к делу. Тем более что Филоний мгновенно заинтересовался:

— Повтори!

— Я могу попробовать вернуть преподавателя истории к жизни, — перефразировала курсантка. — У меня есть дар.

Бровь ректора изумленно ушла на излом, а сам Милонский отложил бумаги в сторону.

— Моя прабабка — иномирянка, — поспешила пояснить Вероника. — У нее был дар оживлять неодушевленные предметы. И так случилось, что он передался мне, — в подтверждение своих слов она подошла к столу главы Академии и, без разрешения взяв в руки пепельницу в форме лягушки, крепко сжала ее ладонями и сосредоточилась.

А через несколько мгновений в кабинете раздалось многозначительное «ква».

Глаза Милонского выразили неподдельное восхищение:

— Уникально! Ты сможешь повторить подобное с более крупным предметом?

— Возможно.

Эта магия требовала огромных усилий. Уже сейчас Вероника понимала, что на оживление Арсения может понадобиться не одна неделя, ведь даже на такую крошечную лягушку ушла львиная доля имеющейся энергии.

И хотя внешне она держалась уверенным молодцом, на самом деле ноги подкашивались, а тело искало дополнительную опору.

— Я не знаю, смогу или нет. Но все же хочу попробовать. Только у меня одно условие. — И здесь Вероника понимала, что опускается до некой формы шантажа. Но, засунув совесть поглубже, выдала: — Я хочу закончить обучение в Академии, даже если моя тройка распадется!

Подобного требования ректору еще никто не предъявлял. Да и не тем человеком был Милонский, у которого можно что-то потребовать.

— А вы не обнаглели, милочка? То, что вы просите, является непосредственным нарушением правил.

От ректорского тона захотелось вжать голову в плечи. Черты лица Филония стали острыми, рождая невольную ассоциацию с другим преподавателем-злыдней. Но и отступать Веронике было некуда, да и поздно.

— Я ведь не прошу вас сразу выдать мне диплом, — поспешила объяснить она. — Это всего лишь мой шанс завершить обучение, независимо от результатов, которые покажут мои соседки.

— Ты настолько не доверяешь им? — ректор пытался смутно припомнить, кто же являлся напарницами Вероники, но разве всех по именам упомнишь в таком огромном потоке учащихся.

Ответ на его поиски дала сама собеседница:

— Графиня Ванесса и маркиза Кларентина не являются образчиками личностей, с которыми я бы пошла в разведку, а тем более доверила им спину. Наивны, ленивы и заносчивы. Я же по-настоящему хочу учиться. Так почему бы не дать мне такой шанс? Тем более я могу взамен помочь с Горгулием.

Услышав имена и титулы дворянок, ректор едва не скривился. Память послушно воспроизвела разговор двухмесячной давности, произошедший в этом кабинете. Именно тогда Арвенариус рассказывал о девушках, принятых за крупную сумму «пожертвования» от их родственников.

Веронику мгновенно стало жаль. Фактически это из-за его попустительства она стала жертвой обстоятельств.

— Неужели так сильно хочешь стать фрейлиной, что решилась фактически на шантаж? — он сканировал первокурсницу взглядом, считывая ее эмоции.

Курсантка на мгновение замялась, но решилась:

— Это мой шанс на хорошее будущее. Я из бедной семьи, поэтому все, чего смогу добиться, зависит только от меня.

Милонский откинулся на кресло и крепко призадумался.

— Что ж, если все действительно так, как ты говоришь, то я готов пойти тебе навстречу. — А неожиданно проснувшаяся советь заставила ректора добавить: — Даже независимо от результатов — получится у тебя или нет оживить Арсения — я позволю тебе доучиться до пятого курса. Но только при твоей полной успеваемости по программе.

Вероника даже не поверила в услышанное. Это заявление намного превышало ее ожидания.

— Не слишком-то радуйся, — все же осадил ее преподаватель. — Конечно, твоя тяга к знаниям должна поощряться, но если будут какие-либо другие проступки или нарушения — отчисление последует незамедлительно.

— Согласна. Когда я могу приступать к попыткам вернуть Горгулия?

Вероника не хотела терять времени и, окрыленная гарантиями продолжения учебы в Академии, была готова незамедлительно мчаться и воскрешать расколотого историка.

Остановила грустная улыбка Милонского. Он встал с кресла, подошел к девушке и открыл перед ней портал.

— Прежде чем попробовать его оживить, тебе придется хорошенько поработать, — невесело сообщил он и потянул будущую фрейлину за собой.

Вышли в незнакомом темном помещении. Тусклый свет от магических светлячков мерцал по стенам, освещая единственный стол в комнате, застеленный толстым холщовым полотном.

На ткани лежали аккуратно разложенные сотни черепков и осколков. В самых больших угадывались части расколотой скульптуры — чешуйки с крыльев, когти, осколок морды. Все остальные детали были настолько мелкими, что понять, чем они являлись ранее, не представлялось возможным.

— Надеюсь, ты любишь мозаику, — проронил Милонский. — Потому что прежде чем Арсения оживить, его надо склеить.

У Вероники при взгляде на это зрелище что-то оборвалось в душе.

— Не переживай, ты будешь не одна, — утешил ее Глава Академии. — Сегодня же я пришлю в помощь пятый курс аналитиков. Ребята умные и хорошо подкованные в магии, надеюсь, совместно вы справитесь быстрее.

Утешало такое объявление мало, но надежду вселяло.

Курсантка только согласно кивнула и решительно подошла к столу. Впереди у нее было много работы, и она не собиралась останавливаться ни на минуту для достижения своей цели.