6. Анри & Кедж

**Анри**

— Завтракать будешь? Есть блины, овсянка, не знаю, как ты ешь ту гадость, чай, кофе на выбор.

Изумлённо гляжу на подопечного, мнущегося на пороге спальни. Он редко просыпается раньше меня, а готовит и того реже.

— Душ по-быстрому приму и спущусь, — говорю я, отставив ноутбук.

— Отлично.

— Кедж, всё в порядке?

— В полном, а что?

— Да так, ничего.

За столом дёрганость парня становится более заметной. Он сидит, словно на иголках и как будто чего-то ждёт.

— Анри, ты вчера серьёзно говорил?

Кедж созрел и готов был меня посвятить в то, что напридумывал себе за ночь.

— О чём?

— Об… операции.

Откладываю вилку в сторону.

— Ты плохо себя чувствуешь? Давай измерю давление и пульс. Или позвонить доктору? — подхватываюсь я.

— Сядь на место и не суетись, — останавливает меня парень. – Я в норме.

Изучающе гляжу на него: губы не синие, бледности нет, как бывало в первые недели после оперирования.

— Тогда обойдись без загадок. Какая операция и кому?

Кедж делает глубокий вдох:

— Пожалуйста, не нужно кастрировать Деймоса. Я больше нигде его одного не оставлю. И к сукам подпускать не буду…

— Достаточно. Я понял, что блинчики ты жарил ради собаки. За яйца своего любимца можешь не переживать. Чисто из кобелиной солидарности я не собираюсь лишать его низменных радостей плоти, — усмешкой маскирую горечь я.

— Ты чего? – настораживается парень.

— Я в норме, — отзеркаливаю его недавний ответ и поднимаюсь из-за стола. – Спасибо тебе за завтрак. Дел невпроворот, так что вечером меня не жди.

— У тебя на тарелке всё осталось целым.

— Некогда, — отрезаю я.

— Анри, постой! – несётся мне вдогонку, и я делаю вид, что не расслышал.

Я бы не отказался пропустить стаканчик-другой, однако часы показывают девять пятнадцать утра, а значит браться за виски рановато. Повременю с покупкой бутылки до вечера и закроюсь с нею в гарлемской квартире. Напиваться в баре у меня нет желания, ещё потянет на пьяные откровения, а они со стороны будут выглядеть смешно. Стало быть, по расписанию работа и ещё раз работа.

* * *

— Алло, Трей, привет. У тебя не осталось номера того аудитора, что делал нам анализ по магазину Шеридана? Собираюсь подкинуть ему тройку наших точек с должниками, чтобы определиться, пора у них отбирать здания или ещё потянуть несколько месяцев.

— В надежде получить обратно свои деньги с их выручки?

— Сечёшь в теме не хуже меня.

— Было бы странно, будь иначе, — отвечает Кетчер и просит минуту подождать. Слушая, как он перещёлкивает «контакты», я барабаню пальцами по столу, думая о своих отношениях с Кеджем. Он не понял, что меня задело в его поступке, я же, опасаясь сорваться и наговорить лишнего, предпочёл уйти. У парня дар доводить меня до белого каления всего парой фраз. Причём он не видит в своих словах или действиях ничего предосудительного. Ребёнок, что с него взять? Подрастёт – поймёт. Иногда мне кажется, что я до этого не доживу.

— Анри, ты здесь? Приём, ты куда подевался? – доносится из телефона, и я прижимаю мобильный вплотную к уху.

— Прости, я выпал из реальности. Ты номер Спенсера нашёл?

— Нашёл, продиктовал, ты не отозвался. Я повторно продиктовал, ты вновь промолчал. Я позвал тебя, ты вздохнул и опять затих. Анри, ты чем там занят?

— Мозгокопанием, бля. Повтори цифры, и я займусь делом.

— Со своим мелким поцапался?

— Не то чтобы… просто на одно и то же мы смотрим по-разному. И он не видит того, что вижу я.

— А ты переживаешь, злишься, обижаешься, — схватывает на лету Трейвис. – У меня случается подобное с Сандрой, а мы с женой почитай двадцать лет знакомы, если со школы считать. Анри, это нормально.

— Трей, не надо мне заливать о том, что все люди разные и у каждого свои загоны, — останавливаю я лекцию друга о трудностях семейной жизни.

— Хорошо, Ларс, сделай пацанёнку скидку на возраст. Кедж подросток, у него одна мысль может затмить все остальные, и тогда его клинит. Моя дочка такая же.

— Мы из-за пса повздорили, — не выношу затянувшейся нотации я и выкладываю Кетчеру всё, что у меня накипело…

— Трей, я был бы счастлив, приготовь Кедж блины для того, чтобы порадовать меня. Он же делал их с умыслом, подлизывался ради того, чтоб я Деймоса не приговорил к кастрации. И да, мне до нелепого обидно. Ему важна псина, ему важен брейк, ему важны друзья, кто и что угодно, но не я, понимаешь?

Дверь кабинета без стука отворяется и на пороге вырисовывается Кетчер.

— Привет, ближе, — здоровается он, пряча в карман свой слайдер. – Ты без бутылки – значит, всё не так плохо, как мне показалось.

— Мог бы прихватить по дороге, — упрекаю я.

— Э, нет, дружище, как показали твои прошлые приступы «меня никто не любит», ты у нас увлекающаяся личность.

— Это ты так корректно обозначил мою склонность к алкоголизму?

— Может и так, а может и нет.

— Выкрутился, — усмехаюсь я.

— А теперь слушай сюда, Ларс, — резко становится серьёзным Трейвис. — Я успел немного изучить твоего би-боя и хочу сказать, что ты важен ему не меньше собаки. Вы его семья. Любая неприятность, коснувшаяся вас, воспринимается Кеджем как потеря равновесия и угроза её целостности. Когда я ссорюсь с Сандрой, Джо так же идёт на всякие ухищрения, дабы нас помирить: настаивает на совместных походах в супермаркет, завтраках-ужинах, от которых не получается отвертеться. Улавливаешь суть? Приобщить к мирным переговорам бультерьера у Кеджа не получится, и защититься от твоих нападок пёс может разве что зубами. Вот парнишка и становится между вами буфером. Он слишком долго жил сам по себе. Поэтому цепляется за ставший ему привычным мир и боится потерять то, что уже есть. Анри, ты же головастый, неужели так трудно допереть, что к бессловесной твари ревновать глупо?

— Знаю, в компании Кеджа часть моих мозговых функций попросту отказывает. Не всегда, но изредка случается, — вношу поправку я.

— Припомни, Анри, я ведь сразу предупреждал, что связываться с ребёнком не самая блестящая идея. У тебя же любовная лихорадка началась, все нипочём было, а теперь мучаешься. И не нужно расчленять меня взглядом, я тебе ещё пригожусь. Ладно, забыли. Я и сам не хочу, чтобы вы разбегались. Кедж нравится мне уже тем, что рядом с ним ты меняешься в лучшую сторону. Так что прекрати метать молнии и слушай дальше. Чтобы парень не брейковал – найди ему другое занятие, поспокойнее. Ты как-то грозился, что научишь его стрелять. Вот и свози в тир, познакомь с различными видами оружия. Если твой воспитанник после смены ориентации не пристрастился к заплетанию косичек Барби, то подобное времяпровождение должно бы прийтись ему по вкусу.

— Услышь он твои слова, дулся бы дня три, — улыбаюсь я, представляя недовольного Кеджа. Он бы спрятал заалевшие щеки за ширмой волос и стал бы отбрыкиваться до последнего. – Твоё напоминание весьма кстати, Трей, спасибо. Пусть палит по мишеням, а там, глядишь, и в пейнтбол поиграем, сразу как от светила медицины одобрение получим.

— Люблю, когда ты ловишь позитивную волну, — хлопает меня по плечу Кетчер. – А то сидел смурнее тучи.

Мысленно расписываю свои дальнейшие манёвры. Перво-наперво упраздню «Закон об аскетизме», а дальше буду руководствоваться обстоятельствами.

**Кедж**

Мои старания насмарку: всю готовку отправляю в мусорное ведро.

Я безнадёжен. Ночь напролёт думать, как загладить свою вину перед Ларсоном и не допустить увечья Деймоса, а в результате… сделать хуже! Это уметь надо так накосячить! План необходимо было воплощать поэтапно и начать следовало с Анри. Тогда бы о буле речь можно было бы и не заводить, ничего бы он ему не сделал. У меня же получилось шиворот-навыворот. Из-за того, что я совместил две задачи, итог вышел не плюсовой, а вполне себе минусовый. Поделом мне – за тупость нужно расплачиваться. Не выводи я Ларсона из себя систематически, возможно, он бы так бурно не среагировал на то, что «блинчики я жарил не для него». А для кого тогда? Я же знаю, что Дей их даже обнюхивать не станет, не то что есть.

Прибравшись на кухне, иду тупить в телевизор... Дел у Большого Босса, видите ли, по горло. Мог бы в субботу выкроить несколько часов на отдых, трудоголик, блин, жнец криминальной нивы. Почему он сказал вечером его не ждать? Уже нашёл мне замену? Менее проблемную чем я и более сговорчивую?

Под заинтересованным взглядом Деймоса, до задышки мутузю диванную подушку. После чего падаю на недавно избиенную и слышу, как что-то трещит и впивается мне в бок острым краем. Приподнявшись на локтях, обозреваю то, что некогда было очками.

— Блядь! Когда же чёрная полоса закончится?! – в сердцах восклицаю я, собирая в руку выпавшие стёкла и кусочки дужек. Эти очки я самолично покупал для Анри. Мне тогда надоело смотреть, как он трёт уставшие глаза после работы за компьютером. Вот и сделал полезный подарок, которым воспользоваться ему больше не светит.

Сложив неподдающиеся ремонту запчасти на стол, падаю обратно на диван.

— Он сам виноват. Не фиг было бросать, где ни попадя, — убедить себя не получается, и от этого становится ещё тоскливее.

*

— Как же вы мне надоели! Оба! – кричит с перекошенным от злости лицом Ларсон и, выхватив из-за пояса пистолет, целится в Дея.

— Не смей! – висну на его руке я. Мне кажется, мы боремся целую вечность, а бультерьер, вместо того чтобы убежать или вцепиться в ногу безумца, тихо стоит у стены. Пёс парализован страхом, чего с ним никогда прежде не случалось. – Уноси ноги! Живо!

Воспользовавшись тем, что я отвлёкся, Анри перехватывает оружие левой рукой и посылает пулю в цель…

— Нееет!!!

Деймос падает и на его белоснежной шкуре расцветает смертельно-красный цветок.

Кровь… как много крови…

Забыв о Ларсоне, подлетаю к бьющемуся в агонии умирающему другу. Зажимаю страшную рану, но толку мало. Хвост буля дёргается в последний раз и, хрипло вздохнув, Деймос затихает.

Поднимаю заплаканное лицо к двуногому монстру и встречаюсь взглядом с дулом пистолета.

— Я сказал – оба, — произносит мужчина.

Нет. Мой Ларсон совершенно другой. В его глазах не бывает вымораживающего душу холода, а в словах яда.

— Кто ты? – спрашиваю я, поднявшись с пола. Убийца, принявший облик Анри, молчаливо жмёт на курок…

*

Широко распахиваю глаза и ловлю воздух открытым ртом. Сон. Кошмарный сон.

Вытираю потные ладони об обивку дивана и ищу взглядом своего «гладиатора». Вот он. Мирно спит в кресле, скрутившись бубликом. Жив родимый. Колотящееся в горле сердце занимает положенное ему место.

В дверном замке поворачивается ключ, и я опасливо ловлю проснувшегося Деймоса за ошейник, чтобы он не ринулся встречать хозяина квартиры.

— О! Ты дома, — приветствует меня Анри улыбкой. – Я думал, что с друзьями зависаешь.

— Настроение не то, — отзываюсь я, чувствуя, как нить напряжения слегка ослабевает.

— Почему не брал телефон?

— Не слышал. Он остался в моей комнате, а я здесь кино смотрю.

— Ну-ну…

— Что? – не понимаю его скептицизма я.

Опекун кивком указывает на телевизор.

Чёрная полоса делает очередной виток и удавкой затягивается у меня на шее. На экране эротически извивается светловолосая красотка в тигровом бикини. Бегущая внизу строка сообщает, что у шеста выступает Нарэйна – четвёртая финалистка конкурса по стрип-дэнсу.

— Я смотрел фильм, до того, как уснул, — упорствую я краснея. — Звук, видимо, случайно отключил… Анри, я в ту сторону даже не глядел. – «Верь мне», умоляю взглядом.

— Кедж, не оправдывайся, — отвечает он, вырубив злосчастную передачу. — Лучше надень что-то попроще, и мы съездим проветриться.

— Дею с нами можно?

— Пусть дома посидит, подвал не лучшее место для собаки.

— Какой подвал?

— Обыкновенный.

— Низкий тебе поклон за объяснение, — саркастически замечаю я.

— Сейчас пистолет возьму, и поедем, — добавляет Анри, направляясь к лестнице наверх.

Путём сопоставления фактов мой не оклемавшийся после кровавого сновидения разум выдаёт вполне закономерную догадку: я доигрался. Мои заскоки вконец достали Ларсона, и он собирается от меня избавиться.