часть 4

Сущность сприггана выдавала такая же тень, правда, компактная. Туманная, но вполне четких очертаний, она то поднималась метра на два над спиной хозяина, то уменьшалась, превращаясь в подобие капюшона над его головой. Парень пока не умел ее скрывать, и на лекциях всегда садился на задний ряд, чтобы не мешать своим призраком остальным студентам.

Меня приветствовали радостно, как всегда. Но если дружелюбие того же сприггана не удивляло, то к тому, что высшие фейри общались со мной, как с равной, привыкнуть оказалось трудновато. А ведь после Академии от этого придется отвыкать…

— Я тогда снова начну, для Улы, — сказал сидевший напротив сильф-второкурсник, и все закивали. — Итак, давным-давно, еще до войны с фоморами, Неблагой король сделал для своей королевы удивительный артефакт…

Эту сказку я знала, а потому слушала вполуха, смакуя тающий во рту пирожок с бузиной и запивая изумительным цветочным чаем. Думала, что, наверное, и мне придется рассказать что-то, и перебирала в памяти истории, которые знала от мамы.

— …но это — один из самых страшных секретов королевы Титании, — донеслось до меня, вырывая из воспоминаний.

— Да что ж тут секретного, Трай? — усмехнулся один из старшекурсников. — Это все знают. Подумаешь, циклы! У меня дядюшка так развлекается — пару месяцев в году живет пятилетним ребенком. Кстати, говорит, после этого мозги лучше работают.

— Да, — возразил эрдлюитл, помянувший «страшные секреты». — Но одно дело, когда дивный лорд развлекается, и совсем другое — когда сама королева правит в образе маленькой девочки. И не по собственному желанию — у нее гейс! И, казалось бы, когда на троне дитя, Благой двор должен веселиться и вместе с ней ловить бабочек и красить в розовый лошадей!

Народ захихикал, а гуселапый фейри почесал перепонку на левой ноге и зловещим шепотом добавил:

— А все выходит наоборот! Наша добрая королева становится капризной, жестокой и обидчивой. Говорят, сам Оберон прячется от жены во время ее «детского» цикла. Знаете, что она делает с пойманными бабочками?.. Ей любопытно, чем они отличаются от пикси, ведь крылья у них очень похожи.

— Да-да, Трай, — хмыкнул сильф-старшекурсник. — И в этот период все крылатые предпочитают летать как можно дальше от королевского дворца! А то мало ли что взбредет в голову милой, но страшно любопытной девочке! — И он показательно затрепетал возникшими за спиной стрекозиными крылышками.

— Не смешно! — возразил Трай. — Вот попадешься ей на глаза — и тебя на булавку наколет, а потом разделает. Маленькую королеву интересуют анатомические различия.

— Ну, вряд ли у нее есть такие большие булавки! — засмеялась лисичка-оборотень.

Я даже замерла. Ничего себе сказочка! Да ведь и не сказочка вовсе. Как там сказал Аламбер: ее величество сейчас в таком состоянии, что любопытство — ее второе имя… Это надо бы обдумать. Ведь девочки, даже и очень любопытные, вряд ли злые на самом деле.

— Никогда об этом не слышала! — сказала потрясенно.

— Есть вещи, Ула, которые нельзя знать простым смертным, — хихикнула никса. — А ты ведь еще совсем недавно была человечкой.

— Я тебе даже завидую, — вздохнул сидевший рядом спригган. — Для тебя в этом мире столько тайн!

— А для тебя, Селькан, будто ни одной не осталось, — поддел его эрдлюитл. — Ты даже призрака своего прятать не умеешь!

Странно, но все это было ни капельки не обидно. Они говорили беззлобно, не пытаясь уколоть или оскорбить. Даже старшие… И я вдруг решилась.

— Ребята, а вы не можете нас научить? — спросила, оглядывая студентов. — Ведь это, наверное, совсем не сложно, принимать человеческий облик? Но я правда не представляю как…

— Конечно, несложно! — оживился спригган. — Видишь, у меня почти получается! Все кажется, еще какое-то малюсенькое усилие, и призрак тоже уберется! Но вот не знаю — какое… — вздохнул он.

— Так, — постановил сильф. — Конечно, поможем! Ради такого дела можно сказки отложить, я считаю.

— Отложим-отложим, — пропела лисичка. — Вот смотри, Ула: раз — и ушек нет. Раз — и опять есть. Просто они мне нравятся!

— А мне нравятся мои лапы, — поделился Трай. — И перепонки чешутся, а каждый раз разуваться лениво.

— Ох! — Моя соседка вскочила и, перебежав к гуселапому, протянула ему бутылочку: — Трай, я же сварила, наконец, тебе зелье! Это точно поможет!

Эрдлюитл взял бутылочку с заметной опаской.

— Ниола, это ведь уже шестое… А после четвертого у меня еще и пятки зачесались. Ты уверена?

— Эксперименты — наше все! — весело заявила никса. — А ну мажь! А мы пока займемся первокурсниками! Я давно собиралась, да никак время не выберу.

— Ниола, без зелий! Без зелий только! Научим как обычно! — хором запротестовали студенты.

И мы со спригганом, невольно подвинувшись друг к другу, опасливо уставились на приближающуюся никсу.

***

С вечеринки я ушла самостоятельно и на собственных ногах. В смысле — не на копытцах! Шла босиком по земляному полу коридоров и неимоверно гордилась собой. Потому только на середине пути поняла, что меня провожают. Провожающий неслышно шагал позади, а когда я обернулась и удивленно вскинула брови, знакомо и завораживающе улыбнулся.

— Я боялся, что ты заблудишься, Ула. А мешать не хотел… Ты уходила с таким задумчивым видом.

Странно. Вовсе ни о чем я не задумывалась, наоборот, радостно прощалась с ребятами…

— Спасибо, Гелеовиль, — поблагодарила заботливого дини-ши, и дальше мы шли уже рядом.

Приятная компания, на самом деле. Только вот на вечеринке его, кажется, не было. Не могла же я не заметить этого красавчика? Хотя если он был, как и почти все, в человеческом облике, то могла, конечно…

Но о Гелеовиле я забыла, едва оказавшись в своей комнате.

Зато о нынешнем состоянии королевы Благого двора не забывала ни на секунду. Даже любуясь своими прекрасными ногами.

Насколько я поняла, все боятся Титанию в образе девочки. Но что, если это из-за косности мышления? Из-за привычки? А ведь ребенок есть ребенок, и даже если он жестокий — то это, как правило, от незнания. А капризы… Скорее всего, от скуки!

Я представила себе маленькую девочку, перед которой преклоняется куча взрослых — да что там, тысячелетних! — высших лордов и леди. Которая вынуждена решать их взрослые проблемы, заниматься политикой и экономикой… Наконец, обедать, соблюдая все правила этикета! Выслушивать щебет придворных дам, вместо того, чтобы играть с ровесниками в прятки! И некому пожалеть, приласкать… подарить смешную игрушку… Ужасно!

Вообще-то жалость — чувство, вовсе не свойственное фейри. Они испытывают жалость исключительно тогда, когда захотят. То есть никогда практически. И поскольку я теперь тоже фейри, то не способна никого жалеть.

М-да...