Глава 1

Я шла с тренировки не особо довольная собой и жизнью. Конь меня снова понес, но я хоть уже попривыкла и в такой ситуации больше не паникую, что радует. И черт меня дернул полгода назад вспомнить об увлечении юности и пойти заниматься конным спортом. Тренер орет, не прерываясь на забор воздуха, с первого дня моих занятий, стоит мне привыкнуть к одной, лошади ее тут же заменяют другой прокатной, а я так не могу. На незнакомой лошади я начинаю тупить и паниковать, стоит ей пойти чуть более быстрой рысью, а первый переход в галоп вообще как первый секс.

Но не могу не признать, что мои тренировки пошли мне на пользу во всех возможных смыслах: физически я стала намного сильнее (хоть и с ущербом для походки) и существенно выносливее, мне стало намного легче держать лицо (что в моей профессии немаловажно) и прочие подобные бонусы. Несмотря на то, что с лошади я все еще слезаю, как мешок с навозом падает, а залезаю с трудом и не с первой попытки, чувствовала себя уверенней многих.

Солнечный майский день радовал теплом и щебетанием птичек, как и всегда в Москве в это время, ремонтировали асфальт. И вот иду я, значит, и никому не мешаю, как вдруг земля уходит у меня из под ног и я падаю вертикально вниз. Толком испугаться я не успела – меня накрыла густая темнота.

Не могу определить, сколько времени прошло, я урывочно помню свет в конце канализационного люка, куда я так радостно упала, помню потолок машины «скорой» и яркие лампы операционной (или реанимации?). Но все это – урывки, вспышки в памяти.

Я находилась в темноте, только мое нагое тело слабо светилось. Темнота была странной – будто осязаемой, хотя кроме себя я ничего в ней рассмотреть не могла. «Не думала, что у души остаются татуировки как на теле» - невпопад подумала я.

- Ты пока еще не душа. – Прошелестел голос откуда-то… отовсюду. Я молчала и думала о бреде сумасшедшего и прочих радостных вещах подобного толка. – Ты должна сделать выбор. Остаться и попытать счастья или двигаться дальше. – В голосе скользнуло равнодушие, будто я не из первой сотни сегодня, кому дали выбор. – Сегодня? – Рассмеялась тьма.

- А с чего бы мне делать выбор? – Почему-то шепотом поинтересовалась я.

- А с того, что ты в подвешенном состоянии: останешься – девять из десяти умрешь, пойдешь, куда открою путь – шансов выжить больше.

- А родители? – Маму и папу я любила, очень, и не хотела причинять им боль.

- Они похоронят и оплачут тебя. Как и все люди.

Я напряженно размышляла. Цепляться за жизнь в искореженном теле (а я была уверена, что на теле ни одного не пострадавшего места нет), мучить себя и заставлять страдать родителей, жениха – это плохая тенденция. Впрочем, лезть неведомо куда, не понятно зачем – тоже. Голос меня не отвлекал, хотя, уверена, следил за ходом моих мыслей.

Я постаралась быть объективной: единственное, что по-настоящему меня держит – это родители. С женихом отношения прохладные, выйти за него я согласилась только чтобы маму с папой порадовать и не думаю, что такой брак долго продержится. Настоящих друзей у меня как-то за жизнь не случилось, животных тоже никогда не было. На том «пути, куда пошлют» меня наверняка ждет что-то, от чего не отвертишься, может даже другой мир. Что-то внутри радостно затрепетало от этой мысли. Другой мир… я столько об этом читала, столько раз продумывала, что бы я сделала по-другому и как бы выкручивалась. В общем, моя персона решила двигаться дальше.

Что-то тянуло меня назад, что-то внутри меня убеждало, что это плохая идея, и я сотни раз пожалею об этом. Я малодушно убеждала себя, что всем, начиная с меня, так будет лучше.

- Верное решение. – В голосе послышался смешок. – Твои родители придут в себя через пару лет и откроют школу для детей с ограниченными физическими возможностями на страховые выплаты за твою жизнь. – Фыркнул голос. – А тебя ждут приключения…

Воцарилась тишина - я молча ждала продолжения, старательно держа себя в руках и не давая себе передумать, даже понимая, что вряд ли мне дадут повернуть назад.

- Я нашел для тебя подходящее место. Правда с телом... разберешься, в общем. – Сообщил довольный голос. – Знания я тебе, так и быть, дам. – Я подивилась такой щедрости и в ответ на мои мысли услышала, - Забавная ты.

То есть всем остальным знания о новом месте он не дает?

Додумать я не успела: темнота сгустилась и очнулась я уже на мягкой травке.

- У тебя нет прошлого в этом мире, - прошелестело своеобразное прощание в моей голове.

Нда. Здорово. «Новое тело» было женским. Я села на траве и немного ошалело повертела головой. На плечи упала медно-рыжая копна волос. Очень яркий цвет напоминал раскаленный металл. Здорово, теперь я рыжая. Всегда недолюбливала рыжих.

Осторожный осмотр местности показал, что я на полянке неподалеку от дороги. Меня окружали березы с осинами, на краю поляны расположился муравейник, из которого торчал палец медной перчатки. Как мило.

Вокруг не оказалось никого и ничего, что могло бы мне помочь, следовательно, нужно двигаться к поселениям. В памяти ничего не всплывало, но я надеялась, что это не навсегда и обещание голоса дать мне информацию все же выполнено. Пока я размышляла о дальнейшем плане действий и пыталась понять, понадобятся ли мне навыки из моей предыдущей жизни, перчатка из муравейника завлекающе мне подмигивала солнечными зайчиками. Сколько там кошек сгубило любопытство? Статистика в памяти не всплывала, и я решила действовать, как и положено попаданкам, то есть пойти и посмотреть, прилагается ли к латной перчатке остальной доспех, а к доспеху кто-нибудь.

Несколько шагов по направлению к перчатке дали понять несколько вещей. Во-первых, шлось мне легко. Как когда из тяжелых зимних ботинок перелезаешь в легкие весенние кроссовки. Во-вторых, к перчатке прилагался полный доспех и босые ноги, завалившиеся в не особенно широкий и глубокий овраг. В-третьих, я заметила я точки-тире на горизонте и оптимистично предположила, что это поселение.

Слезать к своей находке в овраг было неловко, не хотелось вываляться в густой грязи. Но ничего – удалось установиться над горой железа так, чтобы можно было и осмотреть, и пощупать.

Под забралом обнаружилось точеное мужское лицо с мертвенно-бледной, с каким-то синюшным оттенком, кожей. Мужчина дышал прерывисто и как-то совсем поверхностно, насколько я смогла почувствовать, подставляя руку к носу. Рассудив, что начинать новую жизнь с трупа – плохая идея, я попыталась выволочь находку из оврага на поляну. Находка оказалась слишком тяжелой и мой гениальный мозг предложил снять с мужика доспехи. Идея мне понравилась. Правда, когда я не нашла никаких лент, кожаных ремней или других креплений, соединяющих нагрудник со спиной стало сильно менее радостно. Поскольку я не знаю, что это за мир, есть ли в нем магия или сварочные аппараты, я постановила, что оказалась в тупике.

«Ладно, - мрачно подумала я, - сниму хоть то, что снимается». Не откладывая в долгий ящик, я стащила вторую перчатку и шлем. Потом предплечья и плечи. И мне даже удалось вытащить кольчугу, которая была под железом. Она была перепачкана в крови и гное, амбре стояло такое, что я пожалела о наличии у нового тела обоняния. На ногах до меня ничего не было. Потом я аккуратно сняла перевязь с мечом. Она оказалась очень тяжелой, но я все равно старалась обращаться с оружием уважительно. Никогда не любила железки, но все же не могу я просто так раскидываться чужими ценными вещами. В конце концов, попытаюсь продать, если хозяин дух испустит.

Новая попытка переместить железного человека почти удалась – он сдвинулся сантиметров на десять. Мне взгрустнулось, и очень ярко в памяти всплыл образ консервного ножа. Сложную цепочку ассоциаций прервал тихий звон железа. Я нарочито медленно повернула голову, но никого не обнаружила. Зато обнаружила рядом с аккуратной горкой железа уже снятого с рыцаря, точную копию того ножа, о котором только что с тоской думала. «Круто – мысли материальны» - подумалось мне, но обдумать феномен до конца не удалось, так захватили планы по порче уже битого доспеха. Вооружившись новым элементом обстановки я, хищно улыбаясь, пошла осматривать имеющийся доспех на предмет наличия слабых мест, на которые хватит моего высокотехнологичного инструмента. Прорех нашлось несколько: подмышками имелся зазор, который, при должном упорстве, мне удастся расковырять; прямо напротив сердца была здоровенная вмятина, в которой была сквозная трещина и на правом плече была внушительного вида царапина. Не особенно хотелось знать, как именно она там появилась.