ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 6

Москва. 1990 годы

Соседка по комнате, высокая, крепко сбитая (кровь с молоком!) рыжеволосая девушка окинула Машу оценивающим взглядом и поинтересовалась, указывая на зачехленную швейную машинку:

– Чо это у тебя там? Баян?

Маша смутилась:

– Почему баян? Швейная машинка. Привезла с собой из дома.

Рыжеволосая кивнула:

– Понимаю. Я вон тоже, гляди, с чем притащилась! – и, подмигнув, пригласила Машу заглянуть под кровать, где обнаружился целый арсенал кухонной утвари: казан, кастрюли.

Маша аж рот разинула:

– Ничего себе!

– А чего? – хмыкнула девушка. – Люблю готовить. Не магазинное же есть! А готовить нужно в правильной посуде. Например, хороший плов можно приготовить только в специальном казане! – Она вытащила увесистый казан, в котором запросто можно было сварганить плов для всей общаги.

– А я шить люблю! – призналась Маша.

– Тоже хорошо, – улыбнулась рыжеволосая соседка, – кстати, меня Инна зовут. Я из Омска. Слушай, а давай так – я тебя сегодня вечером кормлю пловом, а ты мне треники подошьешь?

– Давай! – согласилась Маша.

С того вечера началась их дружба. Суровый быт общежития, скудная стипендия не раз испытывали подруг на прочность. Иногда за неделю до стипендии у них заканчивались деньги. В такие дни в кошельке была сосчитана последняя мелочь (Маше, конечно, давали деньги родители, но она талантливо умудрялась их сразу спустить – в основном на ткани, покупала метры «красивостей» и отшивала им с Инкой наряды), выручал барышень только Инкин кулинарный гений. Куприянова могла сварить суп даже «из топора». Так и жили: Инна подкармливала Машу, Маша ее обшивала.

Маша полюбила яркую, большую, громкую Инну, в которой всего было с избытком: веселья, душевности, наивности. За пару лет, что подруги прожили в одной комнате, они по настоящему сроднились. Жили бедно, но весело. Москва бурлила, барышни учились, бегали по выставкам и театрам. Все – впечатления, радости, горести – было на двоих. А потом у Маши появился Олег, и для нее началась другая жизнь…

Надо же – все так живо предстало перед глазами: бесшабашная юность, институт, общага. Какие они с Инкой были смешные, наивные! Строили планы, мечтали – Маша о своем модельном доме, Инна о собственном ресторане, и обе хотели быть счастливыми, любимыми, спешили жить…

– Да я то что! Вот ты у нас звезда, Маня! – сказала Инна. – Кстати, я видела твою последнюю коллекцию, и признаюсь – не удержалась, купила одно платье. Оно какое то… волшебное. Ну, правда, что надо подчеркивает, а мои пироги и прочую сладкую сволочь, отложившуюся в самых неподходящих местах, гуманно стирает ластиком. Как это у тебя получается?

Маша улыбнулась:

– Знаешь, перед тем как сделать эскиз модели, я всегда представляю женщину, для которой придумываю платье. Я думаю, что у этой женщины, возможно, был тяжелый день, у нее паршивое настроение, и мне хочется устроить ей маленький праздник в виде чудесного преображения. Я хочу, чтобы, надев мое платье, она отправилась в нем на свидание (не пошла, а полетела!), будучи уверенной в своей неотразимости, ведь если у женщины есть такая уверенность – она горы свернет!

Семейное предание гласит, что однажды Маша, будучи в совсем несознательном «слюнявом» возрасте, полеживая в коляске, вдруг заприметив в маминых руках яркую ткань, необычайно взволновалась и протянула к ней руки: дай дай! Присутствовавшая при этом Машина бабушка неодобрительно покачала головой: «Девка будет тряпичницей!» И как в воду глядела – внучка стала самой что ни на есть тряпичницей, куклы ее интересовали исключительно с точки зрения их нарядов, а в альбомах она рисовала преимущественно эскизы одежды. Еще учась в младших классах, Маша начала шить на бабушкиной машинке. Сначала она шила себе платья, перешивая мамины наряды, а потом добралась до сокровищ, хранящихся в бабушкиных сундуках (вот где можно было развернуться!): тафта, бархат, парча и шелк, шелк! Любовь модельера Марии Морозовой к аристократическим натуральным тканям уходит корнями в ее детство.

Выбор будущей профессии для Маши не был случайным; уже в институте она подумывала о собственном швейном производстве, хотя и не знала, с какой стороны подступиться к реализации мечты – не было ни денег (пресловутого стартового капитала), ни опыта. Кстати, Маша и в юности не обольщалась идеей внезапного успеха, свалившегося на голову в одночасье (сегодня ты придумал что то, а завтра проснулся знаменитым!), догадываясь, что ей придется пойти другим путем – муторным, длинным, что называется – по прямой, честно вкалывая и двигаясь вперед маленькими шажками.

Ее молодость пришлась на лихие девяностые, страну сотрясали перемены, во всех смыслах, – это было удивительное время. Подруга Инна как то сказала, что деньги сейчас валяются под ногами – надо только уметь их собирать, и предложила зарабатывать вместе. «А что нужно делать?» – поинтересовалась Маша. «Увидишь!» – расхохоталась Инна. В воскресный день они вдвоем поехали на рынок, где Инна продемонстрировала свою бизнес идею «круговорота вещей в природе»: на одном конце рынка она купила лаковые итальянские туфли за сто рублей («Инка, ты с ума сошла! – ахнула Маша. – Такая дороговизна!) и через час продала их на другом конце рынка за сто восемьдесят рублей. «Вот такая арифметика!» – Инна снисходительно хлопнула Машу по плечу. После этого подруги три месяца ходили по выходным «работать» на рынок. Времена, когда барышни сидели на картошке и хлебе, остались в прошлом, тем не менее Машу категорически не устраивало такое «добывание денег из воздуха», сомнительное «купил – продал», ей хотелось делать что то самой.

Вскоре, отказавшись от походов на рынок («Инка, я не хочу быть спекулянтом!»), Маша стала «варить» джинсы (оборотистая Инна их куда то пристраивала), потом шить модные тогда мини юбки (они уходили на ура), но, конечно, мечтала о другом – собственном доме, коллекциях и радости творчества.

Ее путь был долгим. При этом – все сама, без чьей бы то ни было помощи. Она и на поддержку мужа никогда не рассчитывала, самостоятельно зарабатывая деньги на свой будущий бизнес. Олег считал ее «тряпочки» блажью, делом пустяковым, но безопасным (уж лучше пусть жена проводит вечера в обнимку со швейной машинкой, чем будет шляться неизвестно где и с кем), препятствий для ее «индивидуальной трудовой деятельности» он не чинил, но и не помогал: «Извини, Маруся, мы не можем вкладывать деньги в рискованные проекты». Ладно, не может, и не надо – сама справится.

На заработанные деньги Маша арендовала помещение (сначала это была комната в десять метров), наняла нескольких сотрудников, наладила связи с торговыми центрами. Ее первым успешным проектом стала коллекция футболок с забавными принтами. Все, что зарабатывала, она вкладывала в расширение производства – арендовала цех, увеличила штат сотрудников. Через несколько лет у нее уже было небольшое ателье, специализирующееся на пошиве авторской одежды под брендом «ММ» (Мария Морозова).

– Это только начало, – Маша делилась планами с мужем, – вот увидишь, когда нибудь у меня будет свой модельный дом!

Олег пожимал плечами:

– Ну, не знаю, Маруся, сейчас ведь можно покупать готовые вещи! Такие шмотки хлынули рекой, к тому же многие теперь имеют возможность покупать за границей. Кому нужен твой самтрест?! Прогоришь!

Маша спокойно возражала:

– Во первых, ни одна купленная вещь никогда не будет сидеть на тебе так, как если ее по твоим меркам сошьет профессиональный портной. А во вторых, подожди, время пройдет, многие пресытятся вещами массового производства и захотят чего то дизайнерского, штучного.

Маша считала, что мода – это высокое искусство, позволяющее создавать и раскрывать индивидуальность.

Первую коллекцию, благодаря которой о ней стали говорить как о перспективном модельере, Маша создала в ретростиле. Ей вдруг захотелось одеть женщин, как кинодив, и чтобы у каждой за плечами угадывался королевский шлейф, нести который с готовностью вызвались бы сотни мужчин. Потом была коллекция «правильных платьев», вроде ничего особенного, но такой безупречный крой (каждая деталь продумана и архитектурно просчитана, как деталь самолета), что пять килограммов (всегда мешающих даже самой изящной женщине) уходят в минус, а вместо них – пять сантиметров над землей волшебного парения, вызванного горделивым осознанием своей красоты. Позже возник модельный дом «ММ», модный журнал, открылся первый магазин, затем второй…

Сама Маша считала, что профессия обязывает ее к постоянному профессиональному росту и движению вперед – даже достигнув успеха, она не успокаивалась и не почивала на лаврах. С одинаковым интересом Маша ездила в Париж и Милан на показы и выставки, на стажировку в Японию (был период, когда она увлеклась творчеством японских модельеров) и, скажем, в Павловский Посад, знаменитый своими шалями. Маша серьезно изучала историю моды и историю русского костюма – она намеревалась использовать элементы народного костюма в своих коллекциях, потому что не хотела быть безликим дизайнером, ориентированным только на европейскую моду. Она проводила много времени за изучением старых фотографий и архивных пленок с показами коллекций знаменитых домов моды. Она интересовалась театральными костюмами и, по просьбе знакомых из театрального мира, сделала костюмы к трем спектаклям. Ей хотелось развиваться, и поэтому она ответила согласием на предложение стать редактором модного журнала («да, это любопытно!»), она согласилась и когда ей предложили выступить дизайнером коллекции фарфора («я никогда этого не делала, но тем интереснее!»). Однажды отвечая на вопрос журналиста о «слагаемых ее успеха», Маша искренне ответила, что никаких особенных секретов у нее нет, «просто нужно очень любить то, чем занимаешься».

Конечно, у нее случались и откровенные неудачи, а порой приходилось начинать все с нуля. Зачастую собственный путь в бизнесе напоминал ей детскую настольную игру – бросаешь фишку и перемещаешься на энное количество пунктов вперед, и вот уже кажется, что ты у самой цели, победа в кармане, а потом вдруг тебе выпадает такая фишка, согласно которой ты должен вернуться обратно – в самое начало пути, и до победы опять как до луны. В один отнюдь не прекрасный день с Машей так и случилось – ухнул дефолт, и все ее достижения и результаты (равно как и накопления) обнулились. У нее опустились руки. Казалось, на то, чтобы начать все сначала, не хватит ни сил, ни банально – денег, и все таки она тогда выстояла, не сдалась. Постепенно все стало налаживаться, выравниваться, и она снова шаг за шагом (как говорят мудрые китайцы: «дорога в тысячу ли начинается с первого шага») пошла вперед. «Молодец, Морозова, – хвалила ее Инна, – у тебя какая то неукротимая воля и бульдожья хватка!»

– Вот я и говорю, что ты молодец – добилась всего, чего хотела! – сказала Инна. – Если честно, я всегда знала, что у тебя все получится!

Маша усмехнулась – да, добилась. Получилось. Гениальные слова Раневской: «Все у вас получится, стоит только расхотеть…» Да, она стала известным дизайнером, у нее собственный бизнес, но при этом она (тсс, скажем шепотом, чтобы никто не слышал!) «переросла» эту мечту, выросла из нее, как из коротких штанишек. Долгие годы ее жизненным девизом была установка, что достижения человека должны превышать его возможности, и вот вроде можно поставить себе «зачет»: того добилась, тем стала, связи, возможности, деньги (той девочке из института «очень легонькой» промышленности, стучащей по ночам в общежитии на швейной машинке, это казалось недостижимой мечтой), но, черт побери, откуда у нее сейчас это горькое – ножом по сердцу, чувство, что главное в жизни прошло мимо?! И как про него рассказать подруге юности?