Случайная мама для сына босса

Его так много было в кабинете, что я привычно потеснилась в сторону. Собирался он всегда быстро, спешно, и напоминал мне локальный тайфун. 

— Серая рубашка, Дарья, — сказал он, поворачиваясь ко мне. — Какого цвета галстук следует подобрать к серой рубашке? 

— Можно бордовый, — ответила я, подавив улыбку. Я боялась улыбаться в его присутствии, до сих пор, хотя работала на него уже два года. — Как у Дэниела Крейга. 

— Это кто? — удивлённо приподнял брови мой босс. 

— Он Бонда сыграл… 

Скептически покачал головой, и словно просто забыл про то, что я есть в комнате. Всегда забывал. Принял телефонный звонок достаточно личного характера, а я стояла и слушала. Затем, дождавшись завершения разговора, протянула ему галстук нейтрального цвета, но насыщенного, чтобы мой босс не выглядел скучным. 

— Спасибо, Дарья, — кивнул он. — Чтобы я без вас делал? 

— Я ухожу в декретный отпуск, — мягко напомнила я. 

Карим повернулся ко мне и удивлённо посмотрел на мой плоский живот, впрочем, едва различимый под мешковатым пиджаком. 

— Да? 

— Я усыновляю ребёнка. Я вам говорила. Сегодня ночью лечу… 

— Молодец, правильно, — перебил Карим. — Галстук завяжи. 

Повязывать ему галстук всегда было мучительно. Я терялась от гаммы чувств, которые вызывал во мне босс, и каждый раз, нечаянно касаясь его кожи, забывала, как дышать. 

Ему следовало бы уже посетить парикмахера, я сделала себе пометку мысленно — согласовать. А потом вспомнила, что ухожу в отпуск, нужно напомнить об этом той, что будет меня заменять… И повязывать ему галстуки, нечаянно касаясь кожи пальцами. Касаясь волос, что дорастая до воротника, начинали немного виться. 

— Вы, наверное, в детстве кудрявым были? — вырвалось у меня. 

Я сама покраснела от бестактности своего вопроса. В отношениях с боссом у нас никогда не было никаких вольностей. Только работа, ничего личного. И Карим удивился, посмотрел на меня, сощурив темно-карие глаза, сверху вниз, — он был сильно выше, словно размышляя, не выкинуть ли меня сейчас с работы без выходного пособия и рекомендаций. 

— Да, — ответил он, удивив меня. — Ещё и блондином был, мама у меня русская. Потом волосы потемнели.

Галстук был повязан, мои руки безвольно опустились. Карим кивнул мне и вышел из кабинета. Я немного постояла, приводя свое дыхание в порядок, ожидая, когда успокоится колотящееся сердце. Затем прошлась по просторному кабинету с видом на город. Помедлила. Погладила письменный стол босса из цельного массива дуба. 

Из отпуска я вернусь через полгода. Надеюсь, этого времени моему ребёнку хватит, чтобы привыкнуть ко мне и пойти в садик. Но мне казалось, что через полгода все изменится. И моё место заменит другая, такая же удобная и полезная помощница. Я сама два года назад так и сделала. Карим на меня внимание случайно обратил, я работала секретаршей одного из его подчинённых, сидела на мизерной зарплате. А у Карима заболела помощница. Я раз помогла, два, а когда та девушка вернулась, её место было занято мной. 

— Я буду скучать, — шепнула я тихо. 

Я помнила, что тут камеры везде, и не хотела, чтобы служба безопасности решила, что серая мышка Дарья Ивановна сохнет по своему боссу. С такими здесь разговор короткий…

А затем, словно отсекая сомнения, вышла быстро, словно убежала. Меня ждут великие дела. Завтра я стану мамой. Я всегда мечтала об этом. Ещё в университете представляла, как баюкаю свое дитя. Замуж летела счастливая, окрыленная. А потом неудачная беременность, бесплодие, развод… Муж просто избавился от меня, как от сломанной игрушки. 

Тогда я решила — я усыновлю себе ребёнка. Какая разница, кто его родил? Я дам ему всю свою любовь, стану лучшей в мире мамой. Только между мной и моей мечтой стояло почти полное отсутствие у меня денег и квартиры. 

Карим Булатов был жестким руководителем. Он не терпел чужой слабости и безалаберности. Но он умел заботиться о своих сотрудниках. Работая на него, я получила заем на квартиру в его же банке, стабильную зарплату, и наконец, мне стала по карману и моя мечта, и полгода отпуска со своим ребёнком. Всё получится. 

Мама позвонила, когда я уже собиралась выезжать. Вещи давно были собраны, ни один документ не забыт — за годы службы на Карима я научилась быть предельно собранной и учитывать малейшие нюансы. 

— Что, поедешь? — спросила мама в трубку. 

— Поеду, — согласилась я. 

— А может, подождешь? Тебе тридцать только, дочка… одна, чужого ребёнка будешь растить, без мужа? Дай себе ещё время. Найдёшь кого-нибудь, выйдешь замуж, может, сможешь сама родить… 

При воспоминании о моей беременности, болью скрутило внутренности. Мама, словно зная, била по самому больному. 

— Это мой будет ребёнок, мама. Мне пора в аэропорт. 

Одинокой женщине с ипотечной квартирой не спешили давать ребёнка. Я была согласна брать не выбирая, но для меня ничего не находилось. А потом нашлось, по федеральной базе. Далеко, в маленьком городке в самой глубинке. Маленький мальчик, около двух лет. Я была уверена — он ждал меня. И уже завтра я его заберу. 

Рано утром я была в далёком городе. В нужном мне городке не было аэропорта, поэтому ещё два часа на автобусе, но все оно того стоило. Номер в гостинице уже был забронирован, я спланировала для Карима десятки поездок и стала весьма опытной в этом деле. Успела принять душ и выпить кофе. Посмотрела на себя в зеркало. Кожа бледная — отпуска у меня этим летом не было. И прошлым тоже — Кариму было нужно, чтобы я работала, а мне нужны были деньги. Под глазами красуются тени, сказались и волнение, и бессонная ночь. На мне серый деловой костюм. Безликий, аккуратный, скрывающий очертания моей фигуры — глава службы безопасности максимально доступно объяснил мне дресс-код при устройстве на работу помощницей Карима. Ты не должна пытаться быть красивой. Ты должна быть умной и полезной, сказал он мне. Если он с тобой переспит, сам же выкинет с работы, ему тут шашни не нужны. Так что будь умницей, работай… 

Я была умницей. Я продержалась два года на работе, сложнее которой у меня никогда не было. 

На улице был туман. Осеннее, погожее, чуть сырое утро. Деревья в красном и ярко жёлтом. Стояло бы солнце, краски утра слепили бы глаза. Маленький городок казался мне идеальным, просто потому, что сегодня исполнялась моя мечта. 

Детский дом, точнее дом малютки, был небольшим. Три десятка детей, большая часть имела живых родителей, которых пытались лишить прав в силу асоциального образа жизни. Я медленно поднялась по ступеням и позвонила. Пульс зашкаливал. 

— Дарья Ивановна! — Как родную, встретила меня заведующая. — Мы вас так ждём! Прежде всего, я бы хотела поговорить с вами о ребенке, вы предупреждены, но во всем есть свои тонкости… 

— Потом, — отрезала я. — Всё потом. Я хочу его видеть. 

Когда шагала за ней по коридору, думала упаду в обморок. Глупости — не упала. Замерла в дверях. На мгновение закрыла глаза. А потом… 

Он сидел на полу в пустой комнате. Не мерз, думаю — ковёр был пушистым и тёплым на вид. Перед ним гора кубиков. Мальчик, мой сын, брал кубики по одному, и задумчиво крутил в руках, разглядывая каждую сторону, украшенную картинками. 

 Я не помню, как до него дошла. Опустилась на пол рядом. Он поднял голову, и посмотрел прямо на меня. Глаза — карие. Кажется, бархатные. Глубокие. В них — вся мудрость мира. Вся сила. Только ради них стоило жить. 

— Если вы помните, он найденыш, — говорит заведующая. — Просто сидел на парковке, ночью, один… 

Я не слушаю её толком. Я хочу смотреть на своего сына. Боюсь его коснуться, а он продолжает молча на меня смотреть. Затем протягиваю руку, и чуть касаюсь самых кончиков его светлых, медового цвета, кудрявых волос.