Часть первая: "Преодоление". Глава 3: Оберег.

Утро впервые началось не с режущего света в глаза в палате отделения, а с приятного запаха крепкого чёрного чая. Малец поднялся и сладко потянулся, осматриваясь. Александр сидел за столом, не замечая ничего вокруг. Чтобы хоть как-то привлечь его внимание, мальчик тихо произнёс:

– А что значит птица на черепе? Тот рисунок на входе.

Студент вздрогнул. Забыл, что в комнате не один. Не поворачивая головы, ответил:

– Птица олицетворяет жизнь, череп – смерть. Эта мифическая птица феникс. Ходят легенды, что она рождается в пламени огня и, когда приходит время ухода, сгорает дотла. Потом вновь возрождается из пепла. Воскресает. Картина изображает торжество жизни над смертью. На Востоке это называют реинкарнацией – перерождением. Вращающееся колесо жизни, так сказать.

Сергий натянул высохшие тряпки, приблизился к работе студента. Тот, судя по растрёпанному виду, работал всю ночь. Спит, наверное, днём. На новом листке простым карандашом был нарисован готовый к атаке скорпион. Как живой. Каждая частичка тела передавались так реалистично, словно сейчас с картинки спрыгнет живая копия и побежит по столу, воинственно поигрывая тяжёлым жалом и щёлкая двумя клешнями.

С живым, полубезумным блеском в глазах, художник повернулся к мальчику.

– Сергий Корпионов, а ведь ты – «Скорпион». Знаки судьбы точно указывают на точное с ним сходство: суровая жизнь, непростой выбор, постоянная опасность. Ты должен быть начеку, держать клешни и жало в боевом положении, так сказать. Только всех не жаль. Иногда в мире встречаются и друзья. Настоящих мало, но, когда они есть – держись за них, защищай и дорожи. Включай режим скорпиона для всех остальных.

– Скорпион… – словно пробуя на вкус слово, протянул Сергий.

– Малой, понимаешь, я собираюсь возродить дело деда. Занял у отца денег, купил татуировочный аппарат. – Саша указал на вчерашний агрегат в углу. – У меня есть всё, чтобы начать дело, кроме одного…

– Рекламы? – вспомнил беглец подходящее слово. Одному из больных родители принесли в палату переносной телевизор, и он постоянно ругался, повторяя это слово каждые пятнадцать минут.

Художник улыбнулся.

– Практики. Я всё знаю на теории, но мне нужен первый испытуемый. Натура.

– А это больно? – тут же спросил мальчик, быстро осознав, что к чему.

– Сколько ты пережил уколов в больнице? – Задал встречный вопрос студент.

– Много, – уверенно заявил Сергий, пытаясь посчитать. Но пальцев на обеих руках не хватало.

– Будет немного неприятно, – поразмыслил Александр. – Но через минут пять привыкнешь. Готов потерпеть?

– Готов! – Сергий сбросил майку, обнажая худые плечи. – Коли. Мне не больно. Я столько капельниц пережил.

– Эх, твоя кожа ещё слишком чувствительна, да и нет тебе пока восемнадцати, – протянул Санёк, озадаченно разглядывая тонкие предплечья. Татуировка в обязательном порядке должна была с годами растянуться. И это ставило большой вопрос о смысле её нанесения вообще. Разве что сделать совсем маленькую, а парень потом набьет на старой новую, побольше.

– Откуда ты знаешь? – сделал серьёзное лицо Сергий. – Может, я маскируюсь? Документов то у меня нет! Я шпион! – заверил Корпионов, насмотревшись в больничном холле телевизора с фильмами и сериалами про войну по случаю грядущего Дня Победы.

– Иностранный? – хохотнул Саша, больше поражаясь воинственному настрою пацанёнка, чем серьёзному лицу, которое он сделал.

Беглец не ответил, позволяя решать самому. Лишь цепкий взгляд впился в татуировщика. Александр думал недолго. Как у начинающего, у него вариантов не было вообще. Либо начинает прямо сейчас, либо теряет время, деньги и возможность начать дело. Оплачивать квадратные метры в столице и без того хлопотно.

– Ладно, шпион, уговорил, присаживайся, – сдался художник. – Не на животных же мне тренироваться.

Приготовления не заняли много времени. Александр сбегал в аптеку за стерильными салфетками, бинтами и обеззараживающей мазью. Краски были быстро заправлены, агрегат включён, эскиз перед глазами, пациент готов. Скорпион с эскиза художника навсегда собирался поселиться на плече мальчугана.

Общим решением постановили делать татуировку на левом предплечье. Итальянские краски не поблекнут, кожа вымыта, всё чисто и стерильно. Саша предварительно вздохнул, набрал в грудь побольше воздуха, выдохнул и… работа пошла. Подобие стоматологической машины зажужжало, художник начал с контуров, выбирая в качестве обводки классический, чёрный цвет.

Сергий напрягся, получив первый укол, но дальнейшие впрыски краски в кровь казались безболезненными. Через десять минут жжения он уже не чувствовал. Краска впитывалась в кровь, вызывая эффект лёгкого алкогольного опьянения. Помнил, такое было, когда все пациенты в палате единогласно отдали ему весь больничный кефир.

Бежали минуты, шли часы. Измученный долгим сидением Сергий видел, как на белой коже была закончена чёрная обводка. Рука татуировщика не дрожала. Не хирург-практикант. Рисунок был чёткий и ясный, как с картинки.

Санёк заменил краску. В ход пошла красная, вырисовывая щетинки на спине скорпиона. Мастер тату добавил чуть жёлтой, сглаживая совмещение. Особенно долго работал над горящими огнём глазами, придавая чёткое, живое выражение. Белые краски добавили эффект солнечного блика, отсвета. Он не забывал комментировать происходящее, объясняя свой замысел пацану. Тот кивал и смотрел на капельки крови, выступающие на коже поверх небольшого рисунка.

Лёгкие прикосновения к голове заставили Сергия проснуться. Задремал. Саша уже накладывал повязку, обильно смазав татуировку толстым слоем мази и приклеивая повязку сверху тремя слоями лейкопластыря.

– Три дня на заживление, завтра повязку сменим. Потом два дня просто периодически протирать засыхающую корочку и смазывать мазью. Будем смотреть на результат. Всё вроде.

Три дня пролетели за уборкой территории. Помещение преобразовывалось на глазах. Куда только делась грязь, пыль и старые обои? Теперь можно было работать и жить в чистоте.

Татуировка зажила без осложнений. С левого плеча на мир гордо взирал двумя глазами–бусинками маленький, но гордый королевский скорпион, готовый защищать своего хозяина до последнего вздоха. Кожа, несмотря на молодость, нормально приняла нового обитателя. Тонкая корочка засохла и отвалилась в течение двух дней. Всё было сделано чисто и профессионально. Дебют нового татуировщика удался на славу.

Сергий, с молчаливого согласия Александра, стал бегать по улице, зазывая прохожих «живой рекламой». Первые заинтересованные лица потянулись в новый тату-салон. Через неделю поток клиентов стабильно давал художнику работу, улыбку на лице и красные, опухшие от недосыпания глаза: днём работа, ночью эскизы.

За месяц помещение преобразовалось. Денег хватило нанять рабочих. Ремонт внёс новые краски в ветхость старого здания. Дело наладилось. Татуировщик усердно работал, вкладывая в свой труд столько любви и тепла, что о работах заговорили на районе. А Сергий стал счастливым талисманом. Пригрет, накормлен, обут, одет. Появились собственные карманные деньги.

Сергий не знал, ищут ли его правоохранительные органы. Про больницу стал постепенно забывать. В планах художника было сделать новому талисману новые документы, пристроить в школу. Жизнь почти налаживалось.

Гром грянул неожиданно. Один из клиентов, не достигший восемнадцати лет, требовал сделать татуировку, ссылаясь на скорпиона Сергия. Художник, опасаясь любых проблем с родителями, отказал, пообещав сделать, как только исполнится положенный возраст. Обиженное чадо убежало в слезах, обещав жестоко отомстить и покарать обидчика.

На следующий день в салон заявились серьёзные люди во главе с отцом «несправедливо» обиженного. Александр ещё не успел наладить крепкие дружеские отношения с байкерами, рокерами или кем-то иным, кто мог предоставить защиту или сказать слово за него и был избит, а затем «поставлен на счетчик». Бандиты разгромили салон, пообещав, что если он не уберётся с «их территории», то в живых не останется. Художник оказался вынужден уехать, не в силах защитить себя или заплатить запрошенную сумму. Часть оставшихся заработанных денег отдал Сергию.

Мальчик-беглец вновь остался на улице.

В один день ровная дорожка снова дала лихой изгиб, и свобода снова заманила вперёд в дальний путь одиночества. Только теперь на предплечье сидел верный друг-оберег, и пылающие глазки-бусинки с уверенностью смотрели на враждебный мир.