1

- Бетти, перестань грызть ногти! Тебе же все-таки сто двадцать лет!

Блондинка, сидящая напротив за столом, смерила меня раздраженным взглядом и с досадой отставила бокал с темным содержимым – половина французского бордо 1950-го года, половина сыворотки первой группы. Со стороны мы могли бы показаться подругами – одного возраста, девушки лет двадцати, белокурые, модно одетые. Но прислушаться к нашему разговору – сомнений не останется. Позвольте представить мою мать Лидию – эталон элегантности, женственности и превосходных манер. И я, ее беспутная дочь, Лиза или, как по старинке зовут меня родители на английский лад - Бетти (хотя лично меня это страшно раздражает, и я считаю, что это имя мне не идет).

В отношениях со мной родительница никак не определится. Если бабушка Софья, в соответствии со своим статусом, меня все время воспитывает и поучает, то Лидия так и не решила – мать она мне или подруга. Временами на нее нападает материнский инстинкт, тогда она начинает вести себя как курица-наседка, именует меня дочуркой и требует называть ее мамочкой. К счастью, периоды наседки сменяются периодами закадычной подруги. Тогда Лидия кокетливо стонет, что она не может быть мамой такой взрослой дочери, как я, набивается ко мне в подружки, просит величать ее по имени и ночи напролет зажигает со мной в ночных клубах, которые не так давно, в припадке материнского маразма, называла гнездом разврата, а также заимствует у меня маечки, за вульгарность которых отчитывала накануне. Сейчас был как раз этот период. Но Лидия об этом, похоже, забыла, так как выдала свой нравоучительный пассаж из репертуара наседки.

- Хорошо, мамочка, - смиренно отзываюсь я, зная, что ничто так не выводит родительницу из себя, как подобное обращение в период закадычной подруги.

На удивление, Лидия на мою дерзость никак не реагирует, продолжая нервно постукивать ногтями алого цвета по столу. Я с сожалением смотрю на свои руки – свежий французский маникюр был безнадежно изгрызен. Дурацкая привычка никогда не позволит мне соперничать в совершенстве облика с Лидией. Хорошо хоть в зале по обыкновению царил полумрак, и мой конфуз оставался незаметным для других.

По углам сгущается тьма, тусклые светильники на потолке освещают только длинный прямоугольный дубовый стол, за которым собралась вся наша семья. Стол был точной копией того, что стоял до революции в нашем петербургском особняке. Еще в те годы он давно утратил свои обеденные функции – ведь еда после превращения нам становилась не нужна. Но и тогда, и сейчас, мы по привычке собирались за большим столом, когда нужно было обсудить важные вопросы и принять решение, которое касалось всех.

- Итак, - подает голос отец, - у кого какие соображения?

Для солидности он сегодня ночью надел строгий черный костюм, но выглядит все равно как мальчишка – русоволосый, с мягкими кудрями и гладкими щеками. Вампиром он стал в двадцать два года, когда у него еще борода не начала расти. И сейчас, больше века спустя, он ничуть не изменился. Девочки-подростки до сих пор ему глазки строят. А однажды к нему на улице подошла помощница режиссера и предложила сняться в «Кадетах». И что вы думаете? Мамочке так пришлась по душе эта идея, что она уговорила папу прийти на съемочную площадку. По сценарию ему отводилось несколько серий – и, можете себе представить, никто не заподозрил в нем стосорокалетнего старикана. Хотя понудеть папочка умеет – и с годами все больше и больше.

- Да, подбросил нам Герасим проблем, - замечает тем временем бабушка Софья, c озабоченным видом накручивая на палец золотисто-русый локон.

Между прочим, из всех собравшихся за столом, она выглядит самой юной. Ирония судьбы! Я младше всех, а в этой компании малолеток сойду за самую взрослую. Я стала вампиром позже всех женщин в нашей семье – в двадцать один. Мама – в восемнадцать, бабушка – в шестнадцать.

Так уж у нас повелось, что вампирами становятся после рождения наследников, которым суждено продлить княжеский род Воронцовых. Появился на свет малыш – молодые родители, намыв шеи до блеска, идут к матери с отцом и с почтением принимают укус вечности и последующее превращение. А воспитанием ребенка в дневное время занимается няня. Так как род у нас древний, то и няньки у нас потомственные: привыкли к тому, что их господа – вампиры, поэтому лишнего не болтают, а за свои труды получают по-царски. Каждая нянька, вырастив господского ребенка до совершеннолетия, может изъявить желание сделаться вампиром. Но, как правило, к тому времени у нее самой уже семеро по лавкам, которые требуют присмотра, возлюбленный муж-пьяница, без которого она жизни не представляет, тут уж не до бессмертия.

А почему я позже всех вампиром стала? Так уж получилось. Бабушка родила в шестнадцать и сразу поспешила шею под укус подставить. Мама родила нас с братом в восемнадцать и не стала медлить с превращением. Может, сейчас уже пожалела, что поторопилась. Когда папу на съемки кино пригласили, мамочка, всегда мечтавшая о кинославе, тоже прибежала режиссеру на глаза показаться. Да только в «Кадетах» для нее роли не нашлось, а в «Универ» ее не взяли – сказали, очень юна. Мамочка такой скандал режиссеру закатила, что он поторопился пригласить ее на кастинг в «Ранетки» и всучил сценарий, обещая взять на главную роль. Вот только мама как дома сценарий прочитала, так той же ночью хотела режиссера покусать. До смерти. Насилу удержали! Так что благодаря нашему с папой героизму «Ранетки» идут и процветают. А мама, похоже, уже жалеет, что погорячилась, посчитав сериал низкопробной подделкой. Но ничего, я уверена, она своего не упустит и обязательно дождется звездного часа. Уж что-то, а вечность на ожидание у нее есть.

Так вот я вампиром стала в двадцать один. К счастью, даже рожать не пришлось. По нашим правилам, достаточно одного наследника. Поэтому, когда мой брат-близнец Анатоль обрюхатил свою молодую жену Анфису, и та родила продолжателя нашей династии, нас всех троих в один день и покусали. Нас с братом – по доброй воле, а молодую мамашу – против ведома. Неизвестно еще, как бы она отреагировала, открой муж ей всю правду! Зато теперь вон ходит счастливая: ее ровесницы уже давно в земле гниют, а она знай себе шкафы новыми шмотками от Шанель набивает, да один за другим строчит романы о современных вампирах. Поклонников у нее – тьма! Родители когда первую книгу прочитали - чуть от склепа ее не отлучили. Ведь всю правду о нас выложила, поганка! Хоть бы приврала что для красного словца! На семейном совете по случаю выхода книги стены ходуном ходили – такой крик стоял. Думали все – кончилась наша тайная жизнь, теперь спасу от людей не будет. И что вы думаете? Никто не поверил! Глупые людишки восхваляли бурную фантазию нашей Анфиски и непредсказуемый сюжет книги. Поразительно, как они могут быть слепы. Зато нам это только на руку. Родители подулись на Анфиску и перестали, а уж когда ее книжки начали приносить доход, а она сама перестала клянчить семейные драгоценности, чтобы на продажу от них купить себе обновки, предки и вовсе горячо одобрили ее литературные занятия. Главное, что и Анфиса довольна, и прабабкины бриллианты целы, а с недавних пор еще и папочка сыт. Представляете - вот умора-то! – папочкина физиономия уже месяц красуется на Анфисиных книгах о вампирах. Теперь ему вообще отбоя от поклонниц нет. Мамочка только и успевает зубами щелкать. Зато перед папочкой теперь проблема скудности меню не стоит – все время румяный ходит. Как бы толстеть не начал!

– А я ведь говорила, что не стоит делать кучера одним из нас! – продолжает бабушка, повысив голос.

- Хорошие кучеры на дороге не валяются, - угрюмо возражает в свое оправдание мама, которая когда-то и убедила семью принять Герасима в нашу семейку бессмертных.

Тут надо пояснить, что если няньки были в курсе того, кем являются их господа, и служили нашему роду верой и правдой долгие годы, то кучеры у нас обычно не задерживались. Рано или поздно они начинали что-то подозревать, и тогда либо сбегали, либо сходили с ума, либо потихоньку спивались. Самые удачливые женились на няньках и становились хранителями семейной тайны.

Вышеозначенному Герасиму судьба счастливого мужа не грозила: был он уже немолодой, горбоносый и низкорослый, с лицом, не отягощенным интеллектом. Помните Шарикова в фильме «Собачье сердце»? Типаж один в один. На такого бы даже самая страшная нянька не польстилась, а наши няньки были все как на подбор видные девахи - кровь с молоком. Все-таки будущих вампиров взращивали! Зато Герасиму в своем деле равных не было, и было у него еще одно свойство, которое решило его судьбу. Герасим был нем от рождения, как его тезка из рассказа Тургенева, в честь которого его и назвали. А значит не смог бы никому про нас рассказать. Однако останься он человеком – или сопьется, или умом тронется. Другого не дано. И вот, устав менять по десять кучеров в год, родственники на семейном совете сошлись на том, что Герасим достоин милости стать одним из нас…

Сорок лет кучер-вампир служил нам верой и правдой, а потом, следуя научно-техническому прогрессу, сменил коня на автомобиль. Несмотря на все старания, водителем он оказался никудышным и, разбив пятую за год «волгу», с большим облегчением принял расчет. С тех пор о Герасиме мы вспоминали редко. А честно признаться, не вспоминали вообще. Пока Камилла на годовщину превращения моего отца не притащила в подарок фарфоровую фигурку с блошиного рынка. Развернув старую газету, в которую она была обернута, отец обнаружил статью с леденящим душу названием: «Убитый колом – жертва маньяка или вампир?»

В статье сообщалось, что 48-летний Герасим Иванов обнаружен в подвале своего загородного дома с осиновым колом в груди, а на стене комнаты неизвестный начеркал: «Покойся с миром, вампир». В поисках сенсации борзописец Дятлов облазил весь дом, чтобы сообщить читателям: вот что странно – спальня убитого находилась в подвале, тогда как помещения наверху выглядели мало обжитыми. Не найдя в доме ни чеснока, ни серебряных изделий, ни святой воды, Дятлов пришел к шокирующему выводу, который ставил под угрозу всю нашу конспирацию. Но если учесть, что с выхода статьи прошел уже месяц, а крестовый поход против вампиров еще не начат, и телевидение молчит на этот счет, то опасаться нам нечего. Тем не менее гибель Герасима от рук неизвестного Охотника взбудоражила все наше семейство, и уже следующей ночью родственники со всей Москвы съехались, чтобы обсудить это трагическое происшествие.

Итак, наш дом был полон. Отец сидел во главе стола, мама нервно барабанила пальцами по столешнице, писательница Анфиса, судя по загоревшимся глазам, предвкушала сюжет для нового вампирского бестселлера, мой вечно спешащий брат Анатоль поглядывал на часы – похоже, опаздывал на один из своих ночных бизнес-ланчей в стриптиз-клубе. Вообще-то Анатоль – архитектор, один из лучших в Москве. По его чертежам возведен каждый третий особняк на Рублевке. Но вот уже несколько лет как он обзавелся собственной строительной фирмой и теперь строит из себя крутого бизнесмена. Как он мне признавался, ничто так не способствует подписанию договоров, как полумрак и извивающаяся на шесте полуобнаженная танцовщица. Люди-партнеры не глядя подмахивали контракты, а на следующее утро ужасались кабальным условиям – но было уже поздно. Благодаря таким методам ведения дел за братцем в деловом мире прочно закрепилось прозвище Кровопийца. Что его безмерно веселило. Иногда я завидую брату – он нашел себе дело по душе, а я за сто лет так и не обзавелась профессией. Почти у всех в нашей семье есть свое занятие, только я веду праздный образ жизни, лишь изредка находя себе временную работенку – консультанта по исторической эпохе, журналиста, гида. Анатоль шутит, что я вампир-фрилансер. Проще говоря – бездельница.

Также за столом присутствовали Тамара с мужем Рафаэлем, модным художником, их дочь Вера с мужем Виктором, владевшие известным ночным клубом «Полнолуние», их сын Никита Брусникин, кинорежиссер, с актрисой-супругой Камиллой Корниловой, их дочь Инна – ныне телеведущая ночного канала для молодежи. Мужа у Инны не было – легкомысленный рок-музыкант бросил подругу, тогда студентку журфака, узнав, что та забеременела. Это было роковое решение в его судьбе. Гибель музыканта потрясла тусовку, но виновника так и не нашли. Был бы умнее, ценил бы красавицу Инну – жил бы себе припеваючи еще не одну сотню лет, написал бы еще тысячу песен, увидел бы, каким видным вырос его сын, Макс.

С Максом мы лучшие друзья, и он единственный живой человек в этой комнате. Молодая жена Макса, Маша, еще только на шестом месяце, так что превращение у него еще впереди. Как все современные парни, Макс жениться не торопился, под венец пошел уже в возрасте двадцати семи лет. Так что я выгляжу его младшей сестренкой, хоть и старше почти на век, а Макс, как это ни смешно, смотрится куда взрослее своего прапрапрапрадеда – моего отца. Макс после своего деда Никиты - единственный мужчина из всего поколения моих племянников, поэтому и не торопится с превращением. Тамара и Вера не стали тянуть, выскочили замуж в восемнадцать, родили в девятнадцать и сразу же стали вампирами. Очень их напугал тот факт, что у меня, превращенной в двадцать один год, вокруг глаз пара мелких морщинок. Кому ж охота целую вечность с такими недостатками мириться! Вот и поспешили законсервироваться раньше. Ха-ха, неизвестно еще, что лучше – едва заметные морщинки или юношеские прыщи! Тамара в свои сто лет вовсю «Клерасилом» пользуется – анекдот! Только Инна замуж не торопилась, но так уж вышло – тоже в девятнадцать родила, а потом поддалась на уговоры матери и тоже не стала оттягивать с превращением. Зато теперь публичная профессия вынуждает ее регулярно менять имидж: Инне приходится то выбирать более агрессивный макияж, который ее старит, то делать более взрослую стрижку.

Несмотря на свое положение человека, Макс как будущий полнокровный участник вампирского клана на равных присутствует на семейных совещаниях. А вот Маша, само собой, пока и знать не знает о том, кем ей самой и ее мужу вскоре предстоит стать. Волноваться в ее положении вредно. А потом уже некогда станет. Опомниться не успеет, как уже на шее две подживающие ранки, в руке хрустальный бокал с кровью, а семейство уже на стол накрывает – отмечать пополнение в вампирских рядах.

- Вот что я узнал сегодня днем, - берет слово Макс. – Герасим поселился в Кротово полгода тому назад, жил нелюдимо, соседей сторонился. Но в то, что он был вампиром, никто не верит. Кстати, Кротово находится неподалеку от кладбища, и соседи заметили, что Герасим частенько туда наведывался. Само собой, ночью.

- Это-то ему зачем? – вздергивает брови бабушка София. – Неужто все-таки умом тронулся?

- Тут другое. Местное кладбище пользуется популярностью у готов. Они считают его сакральным местом, часто собираются там, чтобы …

- То есть Герасим нашел себе ресторан под звездным небом? – тонко усмехается Лидия. – Оригинально. Еда под боком, и никто этим безумным декадентам не поверит, если они начнут рассказывать про нападение вампира.

На лицо Макса набегает тень, и он бросает короткий, неприязненный взгляд на наполовину опустевший бокал перед Лидией, а я мысленно ругаю мать за несдержанность в словах. Когда Макс станет одним из нас, питаться кровью для него станет так же естественно, как сейчас – дышать, но сейчас в нем слишком много человеческого и любое упоминание о нашем рационе кажется племяннику отвратительным. А уж тем более – открытая демонстрация, такая, как хрустальный бокал с кровью.

- А соседи-то что на этот счет думают? – с беспокойством уточняет Камилла.

Как персона публичная, она была больше всех заинтересована в сохранении нашей тайны.

- Немота Герасиму только на пользу была, - поясняет Макс. - Местные кумушки сочинили версию, что он – безутешный вдовец, а на кладбище похоронена его жена. Мол, из-за того, чтобы быть ближе к ней, и в Кротово переехал. В пользу своей версии кумушки не поленились обойти кладбище и нашли как минимум три могилы гражданок Ивановых, подходящих Герасиму в жены и по возрасту, и по дате смерти.

- Хорошо, что наш Герасим не Гниломёдов или Жабоедов, - хмыкает Никита. – А что насчет готов?

- В поселке считают, что готы его и убили, - сообщает Макс, всем своим видом выражая недоверие к этой версии. – Якобы он им помешал, а они его выследили и убили.

- А полиция что? – хмурит брови отец.

- А ничего, - Макс пожимает плечами. - Как обычно. Дело – очередной висяк. Ни улик, ни свидетелей, ни подозреваемых.

- А готы? – напоминает Тамара.

- Ага, - хмыкает Макс, - предложи им тысяч десять человек по всей Москве арестовать и допросить. Погляжу я, что они тебе на это ответят.

Родственники галдят, высказывая свои версии об убийце. А я бросаю взгляд на часы – совсем скоро начнется латиноамериканская вечеринка, которую я ждала почти месяц. У танцоров такая горячая кровь! Всегда сдержанная, воспитанная Лидия, превыше всего ценившая хорошие манеры, – и та однажды захмелела так, что едва не станцевала сальсу на стойке бара. Снять ее оттуда удалось только совместными усилиями меня и охраны. Охранники, правда, не особо спешили приступить к своим обязанностям – видимо, надеялись на стриптиз. Пришлось припугнуть их, солгав, что Лидия несовершеннолетняя. Угроза возымела действие, и Лидия оказалась на полу раньше, чем дошла до последней пуговички на блузке.

- Лида! – отчитывала я ее тогда на глазах у не торопившейся расходиться публики. – Как ты себя ведешь? Что скажет мама?

- Мама перевернется в гробу! – радостно воскликнула Лидия, имея в виду бабушку, которая по старой привычке спала в домовине. Однако, следуя новым тенденциям, приобрела себе комфортабельную лежанку из массива дуба со встроенным кондиционером, телефоном, музыкальным центром и ароматерапией.

Лица охранников и стоящих рядом с нами посетителей ошеломленно вытянулись, а я поспешила увести разошедшуюся родительницу раньше, чем она выложит публике все подробности о нашем вампирском семействе. На следующую ночь Лидия страшно раскаивалась в своем поведении, а мне, за мое молчание о постыдном эпизоде ее без малого полуторавековой биографии, был дарован вожделенный «Верту».

- Бетти! – доносится до меня голос отца. – А ты что скажешь?

Я вынимаю изо рта второй палец – еще один ноготь пал жертвой вредной привычки, и в недоумении поднимаю глаза на отца.

- Лизавета! – сердито гудит он. Зовет меня полным именем – верный знак того, что гневается. – Нельзя же быть такой беззаботной! Ты опять прослушала все, что мы здесь говорили?!

- Отчего же, - обиженно возражаю я, убирая руку под стол, - я все прекрасно слышала.

Отец строго поджимает губы и качает головой. Видел бы он себя со стороны: типично стариканская мимика на юном безусом лице – что может быть более нелепым?

Посмотреть на нашу семейку, так сразу вспоминается сцена из детского фильма «Сказка о потерянном времени». Однажды, мучась дневной бессонницей, я наткнулась на него по телевизору. Там дети, собравшись за столом, со старческими интонациями и старческими ужимками о чем-то спорили. Я поразилась, как это похоже на нашу семью. Хотя герои фильма были совсем не вампирами, а старыми волшебниками, которые украли молодость у легкомысленных школьников.

Тем временем отец обводит всех серьезным взглядом и внушительно произносит:

- Вот что, оставлять это просто так нельзя. Сегодня убит Герасим – завтра Охотник может добраться и до нас. Мы с Лидией объедем другие семейства и узнаем, не было ли в последнее время чего странного. Вдруг кто-то встречал Охотника или, - отец кашляет, смущенный присутствием Макса, - кто-то из родичей виноват в гибели человека. Охотники ни с того ни с сего не заводятся, на то должна быть причина.

Папенька прав. Вампиров в Москве – около сотни. Кроме нашей, еще девять семей. Кто-то выдал себя, или нашелся свидетель того, как вампир пил человеческую кровь, или кто-то убил человека. Охотники просто так не появляются. Это всегда следствие поступков самого вампира. Так сказать, расплата за грехи. В лихие девяностые многие вампиры, поддавшись царящему в стране беспределу, перебили много людей, даже не стремясь замаскировать жестокие убийства под бандитские разборки. Появление Охотников не заставило себя ждать. Несколько вампиров погибло, беда чудом обошла нашу семью. Всем московским семьям пришлось сплотиться, чтобы разбить Охотников, собравших целый отряд. Битва вампиров с Охотниками попала в криминальные сводки как очередная бандитская разборка. Наши враги были уничтожены, но главы семей собрались на чрезвычайный совет и постановили: больше никаких убийств людей, во имя сохранения нашей тайны. Исключения – только Охотники, угрожающие нашей жизни. С тех пор убийства людей под запретом, а семья, которая его нарушит, будет выслана из Москвы. За этим строго следит самая влиятельная из семей – князья Мещерские.

Между прочим, древность рода имеет не столь важное значение, как возраст самого старшего сородича. Наша семья – третья по старшинству, благодаря стошестидесятилетней бабушке Софье. Самой уважаемой считается семья князей Мещерских: князю Николаю за двести лет, он еще правление Екатерины Второй застал. Самая молодая – семья графа Верховского. Когда-то они были старейшим вампирским семейством в Петербурге, но в мясорубке октябрьской революции многочисленный вампирский клан был истреблен практически подчистую. Чудом спаслись только молодой граф с женой и маленьким сыном Кириллом. Сейчас род вампиров Верховских насчитывает всего пятерых, самый старший – девяностолетний Кирилл. Во время последней схватки с Охотниками семья молодых вампиров пострадала больше всех и лишилась шестерых родственников, включая родителей Кирилла.

- Но и вы, дети, тоже помогите, - продолжает отец. - Мы должны сплотиться перед лицом опасности. Ты, Инна, разыщи журналиста, написавшего эту статью, пообещай ему эксклюзив, сочини роман с каким-нибудь олигархом покрупнее, чтобы он клюнул. А как придет, так поспрашивай у него, что он в доме видел необычного, что от соседей слышал такого, что в статью не вошло. Узнай, не было ли еще подобных случаев. В общем, очаруй его своим шармом и тряхни, как осину.

Инна с готовностью кивает.

- Теперь Вера и Виктор, - отец оборачивается к правнучке с мужем. – Сможете организовать в своем клубе вампирскую вечеринку? Придумайте что-нибудь такое, чтобы наш Охотник клюнул на наживку. Вдруг, он решит заглянуть на огонек и в чем-нибудь себя выдаст? А вы держите ухо востро, да и мы все придем, приглядимся к публике.

- Это можно, - охотно кивает Вера.

- Камилла, - обращается отец к актрисе, - что-то твое имя давненько в газетах не склоняли. Тускнеешь, звезда наша!

Камилла бросает на него обиженный взгляд.

- Ладно-ладно, не ершись! – останавливает ее папочка. – Как раз есть повод засветиться. Звони в газету «Скандалы», требуй Дятлова и рассказывай ему, как на тебя напал вампир.

- Я не буду так позориться! – зеленеет Камилла.

- Будешь, - жестко припечатывает глава семейства. – И распишешь в таких красках, что наш Охотник к тебе галопом прискачет и потребует подробностей. Тут-то мы его и возьмем тепленьким. Никита, ты уж придумай для жены сценарий поинтереснее. Да проследи, чтобы выучила, да играла поправдоподобней, а не так, как всегда.

Камилла вспыхивает от оскорбления. Никита кивает.

- Тамара и Рафаэль, чем бы вас занять?

Тамара, хозяйка галереи, молча ждет указаний деда. Рафаэль был модным художником. Ночи в его студии были расписаны между богемной публикой, желавшей получить портрет кисти модного художника. То, что Рафаэль работал только по ночам, никого не смущало. Тусовщикам, привыкшим отсыпаться днем, а с наступлением темноты курсировать между клубами, это было только на руку.

- Поручаю вам сводки убийств за последние три месяца, - решает отец. - Возможно, Герасим был не первой жертвой. Изучите газеты хорошенько, о результатах сообщайте.

Супруги одновременно кивает.

Я задерживаю дыхание, ожидая, что папочка поручит мне. Обойти столярные мастерские и узнать, не заказывал ли кто партию осиновых колов? Обзвонить по объявлениям тех, кто тоннами скупает серебро? Просмотреть в Интернете все сайты Охотников за вампирами? Это ж мне целую вечность за монитором гробиться придется.

- Максим и Лиза, - торжественно произносит отец, - вам я поручаю самое важное.

В том, что папа обратился к нам обоим, ничего странного нет. В семействе мы оба считаемся за младших – у обоих нет детей, оба любим подурачиться и к тому же дружим между собой. Я зову Макса племянником, опуская уточнение прапраправнутчатый. Он, со своей стороны, тактично не подчеркивает нашей разницы в возрасте, называя меня просто Лизой.

- Отправляйтесь на кладбище рядом с Кротово и расспросите тамошних готов, - объявляет меж тем отец. - Может, что и узнаете.

Всего-то? Я веселею и с улыбкой выражаю готовность помочь:

- Конечно, папочка! Завтра же и отправимся.

А сегодня мне уже не терпится сбежать с этого нудного сборища на латиноамериканскую вечеринку.

- Зачем же тянуть до завтра? – строго возражает отец. - Отправляйтесь сегодня же. Ночь только начинается, еще успеваете на сегодняшнюю встречу.

Латинос, пылко отплясывающий в моем воображении и манящий своей смуглой шеей, неожиданно останавливается. Загар стремительно сползает с его кожи, которая наливается восковым блеском. Возле глаз обозначаются черные круги, чернеют от помады губы, ногти удлиняются и делаются черными. Яркий наряд превращается в черный длинный плащ. Вздохнув, он опирается на покосившееся надгробие, достает из-за спины гитару и воет на Луну… Похоже, вечеринка отменяется. Сегодня праздник на улице готов.

- И самое главное – все будьте бдительны и осторожны, - предупреждает отец напоследок. – Возможно, Герасим выдал нас перед смертью, и Охотнику известны наши имена. Не дайте застать себя врасплох.

- Уж не думаешь ли ты, Евгений, что если Герасим нас сдал, то мы бы уже здесь не сидели? – возражает Камилла. – Все-таки с той статьи уже больше месяца прошло. Она вышла в начале августа, а сейчас середина сентября. У Охотника было сколько угодно времени, чтобы отстрелять нас серебряными пулями одного за другим.

- Мама, не говори так! – ежится Инна.

- Пойдем, Лиза, - Макс трогает меня за плечо. – Не будем терять времени.