Глава 1. Если бы не птица...

В летнем кафе играла зажигательная музыка, слышался гомон голосов и женский смех. Середина августа — в городе самое пекло; и лишь когда раскаленное солнце ныряло за крыши домов, а на небо лениво выползал надкусанный блинчик луны, становилось чуточку легче. Но присоединялась другая напасть — летучие кровососы. С наступлением сумерек они спешно покидали свои убежища, а с первыми лучами вновь прятались, стараясь жадно приникнуть к прохладным щелям и трещинам, дарующим влагу и временное забвение. Не успевших ждала печальная участь — они, конечно, еще делали отчаянные попытки схорониться под листьями деревьев, скамейками, крышами, брюхами машин... но сухой воздух безжалостно иссушал их тела, а тень была так слаба и изменчива...

«Шлеп!», - Катя взмахнула ладонью и припечатала к ноге сразу двух.

— Фу... один уже успел натрескаться! — поморщилась и салфеткой счистила останки вместе с кровью. — Сожрут, пока до дома доберусь. Зря только платье надела.

— Может, все-таки вызвать такси? — слабо пискнула Вика, виновница торжества. — Уже за полночь.

Катя терпеть не могла подобные мероприятия — мало того, что нужен подарок (а, когда ты студент, денег всегда не хватает), так в довесок приходится говорить за столом глупые тосты (можно подумать, что твои пожелания что-то изменят), улыбаться на публику и поддакивать уже поддавшим, что они милы и остроумны...

Но одногруппница Вика была ее единственной подругой и, к тому же, соседкой по парте. Поэтому она, стиснув зубы, выстрадала четыре часа этого бестолкового праздника — дня рождения.

— Нет! — отрезала Катя. — Здесь семь минут идти, такси дольше ехать будет. — Ну не хотела девушка тратить лишнее, к тому же, окончание торжества окрыляло, и перспектива находится здесь еще, ожидая машину, не очень-то радовала.

— Наверно тебе виднее, — неуверенно закончила именинница.

Приобняв ее напоследок, девушка развернулась на каблуках и резво рванула вперед по знакомой тропинке. До дома действительно было всего ничего: немного пробежаться по парку; держась правее, выйти на дорогу, пересечь зебру, проскочить рельсы на железнодорожных путях — и вот она, родная десятиэтажка.

Она обогнула дерево с кормушкой для белок, прошла мимо побитых засухой кустов, насмешливо проводила взглядом заваленный на бок трухлявый пень, — в темноте его легко принять за крадущееся животное, но она не повелась: просто помнила, что он тут есть. Вовремя пригнулась под нависающей веткой, словно специально притаившейся в ожидании неудачливого прохожего. Краем внимания зацепила шебуршание в пожухлой траве — это загулявшийся еж припустил со всех ног. И вдруг в голове всплыл утренний монолог мамы: «Доча, будь осторожна, я сегодня слышала от Любы (ну ты знаешь, у нее муж мент), что в городе пропадают девушки. Скрывают, сволочи, чтобы паники не было — за свои места боятся». А следом в сознание протиснулась давно позабытая фраза незнакомца: «… свидания с тьмой не всегда безопасны». Внутри шевельнулось смутное дурное предчувствие, и Катя, покрепче сжав сумочку с перцовым баллончиком, ускорила шаг.

Впереди замаячил светлый участок — там кончалась полоса деревьев и начиналась дорога. Она знала, что на открытом пространстве страх быстро исчезнет, рассеется светом луны и уличных фонарей.

Нет, Катя вовсе не была трусихой. С 12 лет завсегдатай секций по восточным единоборствам, курсов самообороны для девушек и школ по борьбе — она умела за себя постоять. Уйти от удара, избавиться от захвата, обезоружить и наиболее эффективно и не всегда честно всыпать по первое число. Правда, из-за учебы в институте пришлось забросить занятия, но все равно она полагала — тело вспомнит приемы, за годы отработанные до автоматизма, если потребуется.

В десяти метрах замаячил выход из парка, девушка облегченно выдохнула и начала расслабляться. Она, как и многие, где-то на уровне инстинктов ощущала незримую опасность, которая может скрываться в темноте; хотя, как показывает практика, та чаще всего предстает до безобразия освещенной.

«Шур — ухх — вшш — шух-шух…» — неожиданно прямо из-под ног шарахнулась и тяжело взлетела на дерево крупная птица. Катя рефлекторно отшатнулась в сторону, а сердце сорвалось и бухнулось вниз, обдав кожу холодными брызгами. «Хрусть!» — правая нога, угодив каблуком в выемку почвы, неестественно подогнулась. Потеряв равновесие, девушка рухнула на колени и тут же ощутила резкую боль в лодыжке.

— Черт возьми! Откуда сова посреди города-миллионника? Как странно...

— Ага, — согласился внутренний детектив (В.Д). — К тому же, совы летают бесшумно...

Морщась и ойкая, ощупала травмированное место. Похоже, растяжение связок. Дурное предчувствие разом усилилось, напитавшись болью. Домой... нужно быстрее доковылять домой. Подобрав лежащую на земле сумку, спешно двинулась к зебре. Успела сделать несколько шагов. Замерла. Резко оглянулась, ощутив лопатками чье-то внимание. Позади на ветке маячил неподвижный силуэт ночной птицы. Огромные глаза светились в темноте желтой радужкой, а вот взгляд... Она поежилась. Взгляд был человеческим. И Катя была готова поклясться — птица пристально наблюдала за ней.

Уже оставив за спиной белые полосы пешеходного перехода и неуклюже перевалившись через бордюр, с тревогой заприметила красную иномарку, стремительно несущуюся по пустой дороге. И сразу постучалась мрачная уверенность — мимо та не проедет.

Машина скрипнула тормозами и остановилась напротив. Двери по бокам распахнулись почти синхронно, — и из них торопливо вывалились два парня неприятной наружности: коренастый высокий бугай и мажористого вида дрыщ.

Возможно, в другой ситуации — днем и при большом скоплении народа, парни бы не показались Кате такими отталкивающими; но здесь и сейчас, на улице в ночь, когда кругом ни души... К гадалке не ходи — очевидно, что сейчас последуют идиотские «ухаживания».

— Садись, красавца, прокатим тебя с ветерком, — начал тощий хмырь, облапав ее сальным взглядом.

Громила подмигнул и мерзко ухмыльнулся:

— Запрыгивай, детка, мы тебя не обидим.

И Катя сразу поняла — еще как обидят. Скверно, все складывалось очень скверно: она прихрамывает, а там, в машине, еще и третий отморозок ждет — водитель. Не вмешивается пока, но, конечно, при случае выползет — его нельзя сбрасывать со счетов. Уделать троих с больной ногой? Очень сомнительно...

Но девушка не просто стояла и гоняла туда-сюда мысли, одной рукой она проделывала тоже самое с содержимым сумочки: пыталась нащупать спасительный перцовый баллончик. Но как назло, когда очень надо...

— Меня мама дома ждет, — промямлила первое, что пришло в голову, — будет ругаться, если задержусь. — Необходимо было потянуть время.

— Ты че, золушка?! — дрыщ неестественно громко заржал, видимо посчитав невероятно забавной свою тупую шутку.

Второй конь было подхватил, но почти сразу смолк, заявив:

— Хватит уже болтать, еще увидят. Потащили ее в машину. — И потянулся, чтобы ухватить жертву за руку.

И тут Катю сковал ужас. До этого момента происходящее казалось ей какой-то игрой, просто одним из вариантов поединка для отработки борьбы в группе. Где вокруг — друзья, такие же ученики, как и ты; стараются бить осторожно и по команде, поддаются, чтобы избежать боли, послушно падают и перекатываются. А если не получается с первого раза сбить захват, выполнить бросок — не беда, впереди еще много проб и ошибок, ограниченных лишь временем урока. Но, когда потные пальцы амбала сомкнулись на запястье, она со всей серьезностью осознала, что второй попытки не будет. Как-то на карате добрый дедушка объяснял им, что главное — это не владение техникой, а твое внутреннее состояние. Ох, как же он оказался прав! Одно дело — уютный спортзал, а другое...

Бугай больно дернул за руку к машине. Катя так и не успела отыскать свой баллончик. Распахнул заднюю дверцу, нажал на плечи сверху, заставляя пригнуться. Толкнул в спину. В нос ударил запах новой обивки салона. Пассажирское сиденье послушно качнулось ей навстречу. На мгновение прикрыла глаза — привычно нырнула во тьму. И стала другой Катей.

Время замедлилось, словно превратившись в клейкую массу. Девушка развернулась, резко подалась назад, и, скользнув под рукой противника полукругом, оказалась за его спиной. Мир вокруг утратил привычные ориентиры, размылся и побледнел. Амбал заторможено выруливал к ней лицом и заносил руку, за которой плавно тянулся, отстающий на четверть секунды, неясный полупрозрачный след.

Катя определенно знала, куда и как бить — и со всей силы приложила ему коленкой в пах. Разворачиваясь ко второму, успела зафиксировать вниманием — здоровяк плавно оседал на землю, фиксируя пораженную промежность руками. Шагнула ближе к дрыщу и, сложив пальцы в кулак, быстрым выпадом ударила в солнечное сплетение. В последнее мгновение воздух вокруг его живота сделался вязким, в ушах щелкнуло и затрещало, перед глазами сверкнула вспышка, расфокусировав взгляд, — и толчок получился слабым. Но, кажется, щупляку хватило — он зашатался.

— Сууууууууука! — буква в середине слова растянулась, стала легко осязаемой, — это третий подонок, разинув рот, начал выбираться из тачки. Девушка жестко, одним ударом ноги, припечатала его открывающейся дверцей, отбросив назад внутрь салона.

Краем глаза отметила — мажор, все же удержавшись на ногах, неумело достает из кармана нож. Вернулась к нему, нацелившись выбить оружие, но что-то... что-то мешало, обволакивало, сбивало настрой. Перехватила запястье, сжала, крутанула наружу. Мажор присел от боли, но нож не выпустил. Более того, она увидела, поняла, что он готовится... вот сейчас ударит ее кулаком второй руки. Но почему... какая-то сила не давала мыслить ясно, замедляла, рассеивала ее движения. И тогда внутри заклокотала Ярость. Она поднялась из глубины, янтарными всполохами пронеслась по телу, холодной ясностью озарила разум. Катя увидела — нет, не глазами — вокруг хилого мажора мерцало защитное кольцо силы. И тут же, не двигаясь, одним стремительно долгим внутренним напряжением расколола его надвое. Тряхнуло, тело мгновенно покрылось испариной. А затем, обхватив запястье противника и второй рукой, крутанула назад; безжалостно и резко сжала кисть; надавив, завалила нож, приведя его в максимальное соприкосновение с кожей лица, и полоснула лезвием. И… ощутила его шок и неверие. Боль же, как всегда, на несколько секунд опоздала.

Дрыщ взвыл, заверещал, иссиня-белый след на щеке рвано зевнул, набух и заполнился темной кровью.

— Дзинь! — нож стукнулся об асфальт и замер. Мажор лихорадочно принялся ощупывать резаную рану.

Отмечая периферией зрения, что остальные противники зашевелились активнее, Катя непроизвольно потянулась к оружию. Она могла сделать больше, гораздо больше... Она могла их всех убить. Здесь. Сейчас. Этим самым ножом. Она этого хотела...

И тут у дрыща зазвонил телефон. Девушка покачнулась, вздрогнула и наваждение растаяло. Мир вокруг стремительно возвращался к привычным значениям: предметы проступали детальнее, цвета наливались красками, движения ускорялись… только вот память размывалась и таяла... И теперь девушка проигрывала в скорости — она отшатнулась и со всех ног понеслась к дому. Взлетев по ступенькам на пятый, ворвалась в квартиру, пулей пролетела в свою комнату, закрылась на щеколду и перевела дух. Только без сил рухнув на кровать, ощутила вернувшуюся боль в лодыжке.