3

За день до этого.

- Мишка, ты готова?

Я поспешно захлопнула свой чемодан, закидывая на плечо небольшой рюкзак со всем необходимым, что может пригодиться в дороге, крикнув через плечо:

- Да, папочка!

- Тогда спускайся в гараж, охрана ждет тебя.

Ну, что? Поездка из разряда «миссия невыполнима» вступала в свою начальную фазу!

Папа так и не сказал, что за срочность и почему вместо поездки в Париж к маме, меня отправляли в какую-то тьму-таракань, темной ночью, да еще и с головорезами папиной фирмы, которые, кажется, не уступили бы своей подготовкой ни спецназу, ни каким-нибудь элитным войскам!

Впрочем, к их присутствию в своей жизни я привыкла еще с раннего детства, большинство знала по именам и понимала, что лишних вопросов лучше не задавать, потому что все равно никто ничего не объяснит.

Нет, мой папа не был криминальным авторитетом!

Не был бандитом или одним из тех, кого принято называть вором в законе!

Он был всего лишь президентом фармацевтической компании.

Ну как «всего лишь»?

Сами понимаете, что если бы в нашей жизни все было очень просто и прозрачно, то не было бы пары десятков этих накаченных, вооруженных до зубов мужчин в черном, лица которых я видела лишь иногда.

Впрочем, я знала только то, что папочка был великим ученым, в руках которого были сосредоточены все самые продвинутые игрушки биологов в нескольких десятках лабораторий, и он пытался помочь нашему миру, изобретая лекарства для спасения человечества.

Это всё, что я знала наверняка.

Никакой конкретики, никаких попыток посмотреть на его лаборатории.

Вот и сейчас, сбегая неслышно в кедах и простеньком спортивном костюме по лестнице нашего большого особняка на нулевой этаж, где располагался гараж, а еще один из кабинетов папы, я растерянно остановилась, услышав голоса отца и брата.

Я не собиралась подслушивать, просто шла, чтобы обнять своего обожаемого папочку на дорогу по опыту зная, что едва ли увижу его в ближайшие несколько недель. Потому что такие вот неожиданные и сугубо секретные поездки уже случались в моей жизни, застыв и затаив дыхание от звука голоса брата, который эхом раздавался почти по всему этажу.

…он редко проявлял эмоции.

И никогда еще я не слышала, чтобы он кричал.

Тем более на отца.

— Это полное безумие! Ты лучше меня знаешь, что звери именно этой породы самые жестокие и совершенно неуправляемые! Отправлять его на задание — это смерть для всей группы! Мы не можем их контролировать даже в лаборатории, ты же выпускаешь его на волю – в те условия, в которых его сила, скорость и ловкость просто не знает мыслимых границ!

Я заморгала, растерянно сжимая в ладони лямку рюкзака, слыша, как голос брата дрожал от ярости и явной паники, практически срываясь на визг, начав сомневаться, а был ли это он.

Сомнения испарились, когда голос отца прозвучал как всегда сдержанно и спокойно:

- Михаэль, сердце зверя в наших руках. Либо он доставит Микаэлу в безопасное место и защитит, - папа замолчал на несколько секунд, в которые мне казалось, что он улыбнулся жестоко и надменно, продолжив еще более воодушевленно. - Либо он лишится того, чем дорожит больше собственной жизни. Всё очень просто, сын мой. А теперь прекрати эту панику и попрощайся с Мишкой, пока она дома.

Черт!

Я кинулась снова к лесенкам, отчаянно пытаясь сделать вид, что я только спускаюсь, и не слышала ни единого слова в кабинете папы, от которых почему-то сердце дрогнуло, и сжалось от непонимания и страха…

Господи, о ком они говорили?..

Голос папы никогда не был таким жестоким и циничным.

Словно это говорил не он, а какой-то другой человек.

Но его глаза я видела перед собой сейчас, поспешно растянув губы в своей беззаботной широкой улыбке и скованно помахав рукой, видя, как на секунду глаза папы чуть прищурились, буквально просканировав меня, но потеплели и стали, словно расплавленный горячий шоколад, он поспешно шагнул ко мне, обнимая крепко и бережно:

- Красавица моя, ты уже собралась.

- Папочка, - бросив на пол чемоданчик и рюкзак, я прижалась к стройному телу папы, вдыхая блаженно его запах, который обожала.

Только ему я верила, только ему доверяла, только с ним чувствовала себя в безопасности.

Всю мою осознанную жизнь папа был для меня всем – другом, наставником, и даже мамой, которая предпочитала жить вдалеке, приезжая исключительно на рождественские каникулы.

Я часто смеялась над своими подругами, которые не понимали, как такое может быть, когда слышали, как я обсуждаю с папой последнюю коллекцию от Диор или рассказываю об очередном своем поклоннике.

Никто не понимал…

И лишь я знала какая бессовестно счастливая моя жизнь с папой, по которому сходили с ума женщины, а мужчины боялись и уважали.

- Мой красивый папочка - подняв голову, я с обожанием заглядывала в его красивые глаза, прикрывая ресницы, когда он приглушенно рассмеялся, целуя меня в лоб и поглаживая горячими ладонями по спине, на мои слова. - Если узнаю, что в нашем доме снова была та наглая блондинка, клянусь, что вернусь обратно даже с края земли и вырву ее белобрысые лохмы!

Брат говорил, что это была ревность.

Но я даже не спорила!

Достаточно было посмотреть на моего отца, чтобы с первого взгляда потерять голову – высокий, не по годам стройный, с широкими плечами и совершенно невероятными глазами, в которых можно было потерять себя без оглядки!

Добавьте к этому, то, что он был доктором наук, основателем самой успешной фармацевтической фирмы и миллионером, и больше вы не сможете мечтать ни о ком другом!

Его одинокого сильно хотели и мои малолетние подружки, и все эти расфуфыренные силиконовые дамочки-охотницы за богатством и славой!

- У меня намечается много работы, Мишка, - примирительно улыбнулся он в ответ, приглаживая прядки моих растрепанных волос, собранных на затылке в высокую шишку. - Поэтому ты отправляешься на незапланированные каникулы. Посмотришь на наш новый дом на берегу океана…

-…я могла бы поехать к маме…

- Не могла!

Иногда папа умел быть резким.

Со своими подчиненными – почти всегда.

Со мной и братом – никогда, вернее очень редко, лишь когда был по-настоящему зол на маму, которая обзавелась своим сто восьмым ухажером, чуть старше моего возраста.

Кажется, дело было в этом. Просто папа, как всегда, не хотел меня расстраивать и отправлять в город любви и романтики, где я была совершенно одна, пока моя мама была влюблена. Снова.

Слыша приглушенные шаги в коридоре, которые словно отбивали ритм, я тяжело выдохнула, и без слов папы понимая, что время пришло.

Его охрана была готова, и все ждали только меня одну.

- Будь хорошей девочкой, Мишка, - отец склонился, чтобы порывисто поцеловать меня снова, убирая руки, чтобы позволить Михаэлю обнять меня тоже. - Слушайся Нила, и не отвлекай охрану от их обязанностей своими рисунками!

Я хихикнула, крепко обнимая старшего брата:

- Голых женщин больше рисовать не буду!

- Мужчин тоже не рисуй, - брат взъерошил мои волосы, улыбаясь хоть и расслаблено, но серый блеск его глаз был сосредоточенным и даже взволнованным, отчего я снова и снова вспоминала их разговор, свидетелем которого случайно стала.

- Тычинки, пестики? – лукаво улыбнулась я, стараясь скрыть свое волнение и стыд, от того, что все-таки подслушала.

- Ограничься листочками и цветочками, - хмыкнул папа, тут же перестав улыбаться, когда перед нами возник тот самый Нил.

Начальник нашей охраны и бывший военный, который прошел не через одну горячую точку, чтобы теперь получать свой хлеб и огромные чаевые от отца.

- Мы готовы, сэр.

- Отлично. Информируйте меня так часто, как сможете.

- Да, сэр.

Когда Нил без труда поднял с пола мои вещи, без лишних слов и эмоций зашагав по коридору к большому гаражу, мне ничего другого не оставалось, как следовать за ним.

Страха не было.

С такими людьми, как в нашей охране, можно было без проблем перевозить хоть Королеву Англии из самой Великобритании куда-нибудь в Албанию.

Но что было делать с огромной тоской?..

- Госпожа Микаэла.

Когда мы спустились еще ниже, где двумя рядами стояли большие внедорожники – совершенно все черные, тонированные и бронированные – я даже не подняла глаза на того, кто открыл передо мной дверцу, помогая забраться на заднее сиденье.

Какой смысл смотреть, когда все они были в масках, где было видно лишь глаза?

- Может, по дороге банк ограбим? – криво улыбнулась я Нилу, который единственный был с открытым лицом и всегда был рядом. - Видок у вас прям подходящий!

- В этом нет необходимости, госпожа, - сухо отозвался мужчина, на что я лишь тяжело выдохнула:

— Это была шутка.

- Я понял.

Ну что можно было взять с вояк?

Вот что ждало меня в ближайшие несколько суток – полнейшее молчание и бесконечное копание в себе, когда надоест рисовать и все песни в моем плеере будут заслушаны по сто раз, потому что никто не будет говорить со мной или между собой, делая это лишь по рации и то по большой необходимости.

- Босс, выдвигаемся? – я пыталась расположиться на большом сидении, поджимая под себя ноги, и слыша за толстым темным стеклом голос одного из парней в масках.

- Выезжайте из гаража, но притормозите за воротами.

Это была их работа и я не должна была в нее вмешиваться.

Я упорно пыталась размотать тонкие проводки наушников, когда машина плавно двинулась вперед, выезжая из подземного гаража, а потом по территории нашего особняка за его высокие ворота, не обращая внимания, даже на то, что она остановилась, находясь где-то посередине картежа из десятка таких же машин.

Захлопали дверцы, и чей-то голос рядом с дверью недовольно пробурчал:

- Не нравится мне всё это. Мы бы справились сами.

- Твоего мнения никто и не спрашивает, - я знала только голос Нила, поэтому покосилась на тонированное стекло, в темноте ночи видя лишь очертания темных фигур, что стояли рядом. - Просто делай свою работу, и не думай много. Первый, первый, как слышишь меня? Новенький вышел? Только его ждем.

Рация захрипела и стихла, пока мужчины затихли в ожидании ответа со второй стороны.

- Ждем команды от лаборатории, босс. Но у меня все чисто.

Мужчины на какое-то время замолчали, словно прислушиваясь, когда второй голос снова недовольно буркнул:

- А этому придурку лесному сказали, куда надо вставлять гарнитуру?

Очень пренебрежительно и злобно.

Даже стало немного обидно за этого новенького.

Очевидно, что никто не ждал его в этой слаженной команде, и легко влиться в коллектив ему не удастся.