Глава 11

Когда я вернулся из душа, на столе уже ждали паста с курицей и грибами, салат, белое вино, разлитое по бокалам. Человеческая пища приносит немало удовольствия, особенно если она приготовлена нужными руками и по правильному рецепту. Мама никогда не была таким уж прекрасным поваром, но её паста — лучшая в мире.

— Как дела на работе? — поинтересовалась мама, отпив немного вина. — Ты, надеюсь, не повторяешь свои столичные подвиги и хоть иногда берёшь выходные?

— Иногда — беру, — ответил я честно. — Например, сегодня.

— Ты же понимаешь, что наше государство не станет говорить тебе спасибо?

— Государство — нет. Но мои подчинённые скажут. Серьёзно, я понятия не имею, как это всё работало до сих пор! Например, у меня в команде парочка вампиров — Эллиот и его жена Маккензи. Именуют меня мастером, чуть ли не в рот заглядывают. С трудом убедил их, что «маршала Вернера» более чем достаточно, но эти Блэки… они странные.

— Блэки? Что-то припоминаю. Третья ветвь Асторнов, вроде бы отделились меньше сотни лет назад.

— Да, они. Нормальные ребята, с виду беспроблемные, но опять же — Блэки. А ещё у меня есть три оборотня.

— Только не говори, что ты с ними уже разругался, — засмеялась мама.

— Нет, но очень близок. Видит Тьма, коты — худшая разновидность перевёртышей. Вот он вроде бы весь такой: «да, сэр, будет сделано, сэр». Но я же вижу, шерстяной поганец что-то задумал! И скрывает всё; пока не спросишь — нипочём не узнаешь, что творится под носом. Пару разъяснительных бесед провёл, но сама знаешь…

— Нет никого независимее котиков, — сочувственно закончила за меня мама, звякнула своим бокалом об мой.

— Остальные вроде ничего, но альфа в этой стае — Алек Сазерленд. Что меня категорически не устраивает. Ведь помимо всей этой клыкасто-меховой братии у меня есть ещё и сидхе.

Мама заинтересовалась. Я это понял по тому, как вмиг изменились её осанка и взгляд — в ней нет ни капли оборотничьей крови, но сейчас Лорейн Вернер напоминает хищницу на охоте.

Сидхе — самая сильная и опасная раса в мире. Ну а фейри Зимнего двора — Тьма в чистом виде, опасная и притягательная для всех, в ком есть хотя бы одна её капля. А обаятельная улыбчивая девчонка, бойко рассказывающая о своих сородичах на протяжении четырёх часов кряду, притягательна вдвойне. Потому что охотно пьёт с тобой кофе, не спрашивает о сомнительном во всех смыслах происхождении и увлечённо слушает о деле Берсерка-мучителя, которого мы всей столицей ловили каких-то пару лет назад. Слушает, слушает… и подаётся навстречу так, будто хочет подставить шею под клыки. Плевать, что ничего такого вовсе не подразумевалось, и мы с Киро просто пили кофе. Желание вонзить в неё зубы было велико.

Настолько велико, что молодая симпатичная Сара показалась куда менее вкусной, чем паста и бокал вина. Неслыханное дело для вампира, даже если он слегка бракованный.

— Её зовут Киро Хаттари. И клянусь, мама: или у меня уже старческая паранойя, или у девчонки целый ворох проблем с головой.

— Хаттари? Вэйданка, да? Что-то знакомое… — она в задумчивости постучала пальцем по губам. — А, точно! Девочка с кафедры пара-биологии, училась на одном потоке с мальчишкой Магратов и ходила ко мне на факультатив. Талантливая, сильная, очень тёмная и… О нет. Нет-нет-нет!

Мама в ужасе уставилась на меня. Я в ничуть не меньшем ужасе глянул на неё.

— Мама, что?

— Она же из этих… этих… долбаных музыкантов, Тьма её подери! Малахольная красотка не от мира сего; в комплекте пафосная скрипочка, кроткий олений взгляд и прочие атрибуты идеальной вампирской закуски. А ещё девчонка играет как все три наших бога, и в своё время половина кампуса Магистерии по ней сохла… И ты, разумеется, тоже на неё запал!

— Боги, мама…

— Что? Я сделала прекрасного сына, но ты не должен был унаследовать от меня тягу к нежным и трепетным засранцам с тонкой душевной организацией! Ох, Люк, просто вспомни своего папашу!..

Я вздохнул. Мама, папа и их вечная драма! Она его любит, сколько бы ни грозила страшной смертью и разводом, но, кажется, никогда не перестанет ворчать про его неприспособленность к жизни.

— Мама, нет, — заверил её чуть поспешно. — Я ни на кого не запал. Это непрофессионально, во-первых, а во-вторых, мы знакомы неделю. Да, Киро более чем привлекательна, и да, мне с ней интересно. Но на этом все.

Увы, меня будто и не слышали.

— Она сидхе, — припечатала мама так, будто это всё объясняет.

На самом деле — да, вполне объясняет. Потому как меня неизбежно влечёт к Киро. Я желаю её. Не в буквальном смысле, но с каждым днём, с каждой минутой всё чаще думаю о ней, всё больше хочу узнать. Отнюдь не в профессиональном смысле.

Просто тьма тянется к тьме. Таков закон.

— Мам, она охотница, у которой очень много проблем. Молодая, отчаянная и горячая. И я не хочу, чтобы она вляпалась во что-нибудь мало совместимое с жизнью.

— О да, это же так необычно для охотников, — фыркнула мама. — Сдаётся мне, дело тут совсем в другом.

— И в чём же? — поинтересовался я самую малость едко.

— Нет, — она покачала головой, насмешливо поджала губы, — не надейся, я не стану тебе помогать. Ты взрослый мальчик, разбирайся со своим цветником сам!

— Но если будет нужна помощь, я всегда могу к тебе обратиться.

— Ну разумеется, — мама поднялась с дивана, потянула меня за руку, вынуждая встать тоже. — Идём, я покажу тебе, как тут всё устроила.

***

На вокзале было людно и шумно — туда-сюда сновали охранники, бежали люди, таща за собой громоздкие чемоданы.

— Уверена, что не хочешь отправиться домой порталом? — спросил я, передавая матери саквояж. Увесистый, но и вполовину не такой большой, как сумка, которую пытался впихнуть в соседний вагон тучный мужчина. — Помнится, ты терпеть не могла поезда.

— И до сих пор терпеть не могу. Но купе-люкс, оплаченный с банковского счета твоего отца, несколько примиряет с действительностью. Там даже есть душевая! К тому же не хочу его видеть до завтрашнего утра. Пусть помучается.

В том, что папа и впрямь мучается, ничуть не сомневаюсь: Роберта Асторна ничто не бесит и не расстраивает так, как игнор. Нет, отец на фоне прочей семейки весьма добрый малый, но тяга к вниманию, поклонению и всеобщему восхищению накрепко засела в генах.

— Позвони, когда доберёшься, — я поцеловал маму в щеку, прижался к узкой ладони. — Не хочу узнать о вашем разводе лишь через пару лет.

— А ты будь осторожнее. Видит Тьма, оборотни, вампиры и сидхе в одном городе — сплошная катастрофа. А уж в одном офисе…

Поезд приглашающее загудел, и мама заторопилась в вагон. Помахала мне в окно, прежде чем скрыться в своём купе, и я остался в гордом одиночестве. Ну, не считая прочих провожающих. А ещё тех, кто уже опаздывал на следующий поезд, путал платформы, спотыкался и шлёпал ботинками по вновь подмерзающим лужам.

На Роузвуд я выехал, когда вокзальные часы показывали десять вечера. Время, когда некоторые тёмные твари вовсю бодрствуют, но я вдруг ощутил, что не прочь и поспать. Ночь в «Мэлоуне», день с матерью, которая помимо бесед и обедов вытребовала прогулку по Алькасару. Морщилась на каждом шагу, но, кажется, тоже немного скучала по этим местам.

Мечты об уютном гробе, роль которого у всех не поехавших крышей вампиров выполняет обычная человеческая кровать, пришлось отбросить в сторону. Ни о каком сне не может быть речи, когда вдруг видишь, как твой маршал — самый проблемный из всех — куда-то чересчур торопится. Точнее, кого-то преследует. Это я понял, проехав чуть вперёд и приметив невысокую фигуру, то и дело озирающуюся, но явно не замечающую хвоста. Слишком слаб или Киро воспользовалась очередным своим талантом?..