Глава 7. Воплощённый

Аэлы знают: Творец всего сущего – огонь. Он даёт жизнь, и он может забрать её у любого. Но земной огонь – это лишь слабое Его подобие. Солнце, льющее щедро свет и тепло, – голова Творца! Да, голова лишь от Него и осталась, когда Он создал землю и мир людей так, как задумал. Из подошв и пальцев Его ног появились все, кто копается в земле, все, кто ест землю: черви и насекомые, травы и водоросли. И ещё рабы. Все другие варвары, не аэлы. Из ног Солнцеликого выросли деревья, а из коленей – горы. Он велик, Он отдал миру всё, даже свои кости, которые стали камнями. Вода в море и в реках, в ручьях и озёрах – кровь Его. Она остыла и превратилась в воду. Дыхание груди Его – воздух, которым дышит любая тварь, все живые существа.

Из горла Творца, из места, где у всех прячется душа, появились аэлы. Все они с частицей солнечной души, все носят искру Его божественной силы.

А сердце своё, горячее, вечно живое сердце, вложил Создатель в центр Земли, и бьётся оно там и истекает кровью, и тогда дрожат горы, рушатся стены и крыши, а звери и птицы кричат в ужасе. В Иданских горах ещё есть такие, которые хранят в себе живую кровь Солнцеликого, но даже деды отцов наших не видели, как она вытекает наружу.

Никто не может сравниться с Творцом ни силой, ни мудростью. Он раскрошил и рассыпал глаза свои по ночному небу, чтоб видеть дела и мысли каждого, но и днём не уберечься от пустых, но немеркнущих глазниц Его.

Да, велик Он, потому даже имени своего не оставил, только дела Его явились свидетельством величия и силы.

Посылает Он аэлам Себя и в человеческом обличии, и имя Ему «Воплощённый» или просто «Правитель». Рассказывают, что первый воплотившийся Правитель до совершеннолетия не знал, что рождён он от Творца, но однажды все вокруг стали свидетелями чуда: живым, но холодным пламенем загорелись руки и лицо его. Горела кожа, но целыми оставались волосы на голове и одежда. Огонь чудной потух сам по себе, а Правитель после этого в видениях во время беспамятства узрел самого Солнцеликого и получил власть над другими людьми. Да, голову Творца видит всякий, но не всякому дано увидеть Его в первозданном облике, таким, каким Он сам создал Себя.

От этого Воплощённого пошёл род Правителей Империи. Власть перешла к сыну после того, как Диедалас (первый Воплощённый) явил своё последнее чудо. Во время жертвоприношения в храме Солнцеликого Правитель был забран Творцом, Он попросту сгорел почти мгновенно, так, что от него только пепел остался и нетронутые огнём царственные одежды. Как свидетели чуда, они до сих пор хранятся в этом же храме, и каждый год в памятный день приносится жертва Создателю: на жертвеннике сжигается живое сердце человека: пленного варвара, лучше, если царя или царевича.

Диедалас, говорят, был обезображен огнём, носил следы его на лице до смерти. Даже ослеп на один глаз, но потомки Его от лучших женщин Империи рождались великими, достойными почитания. Лидас об этом мог судить только по последнему из рода Воплощённых, по нынешнему Правителю, по Таласию.

Таласий давно уже принимал своего зятя в неофициальной обстановке, в домашней одежде, без царственного венца и посоха.

Слуга-секретарь, из свободных, подавал Правителю документы на ознакомление и печать. Долгое дело. Воплощённый читал не спеша. Не потому, конечно, что Его ожидал Лидас у порога, просто привычка была такая: делать всё до конца. Дочитав, сложил отполированные, выбеленные дощечки, исписанные аккуратным почерком, связал кожаными ремешками, а на узел щедрой рукой налил воск с толстенной свечи, приложил печатку перстня прямо в быстро твердеющую лужицу, подождал, подавая секретарю, заметил:

- Валаману! Пусть зачитает на площади в ближайшие три дня! Я составил новый указ о повышении налогов,- пояснил чуть небрежно, когда они с Лидасом остались одни. У Лидаса в ответ только чуть брови дрогнули с немым вопросом: «Зачем?»- Народ, конечно, будет недоволен, но что поделаешь. Деньги в казну нужны, деньги. А тут...- Таласий закашлялся, повернулся к Лидасу спиной. Проклятый кашель, он прицепился ещё два года назад, после поездки в горы к иданам, когда Таласий при переправе через горную речку, окунулся в ледяную воду с головой. Переболел быстро, на ногах жар перенёс, а кашель остался. Да, во́ды у Надаи коварные. Как говорят сами иданы, надайская вода вытягивает из человека жизненную силу. Правитель это на себе почувствовал.

Вместе с кашлем пришла слабость, неприятная потливость по ночам, горячий румянец болезненный, и худоба. А потом на платке стала появляться кровь. Это особенно испугало Правителя. Нездоровый вид привёл к уединённости. Не дело – подчинённым видеть господина своего в минуты слабости. Таласий очень редко покидал покои, неделями не видел солнца, не принимал врачей. Был уверен, что если будет угодно Творцу, болезнь пройдёт сама, ведь такие случаи бывали с другими людьми, а Он – человек не простой.

Он допускал к Себе лишь Лидаса, Кэйдар же и сам не изъявлял желания видеть Правителя и отца слишком часто, а с Айной они никогда и не были особо близки.

Но одиноким себя Таласий чувствовал редко, не до этого было. О положении дел в стране доносили специальные люди. Правитель сочинял указы и распоряжения прямо в спальне, здесь же принимал гостей (особо доверенных), отсюда отдавал приказы. Да и Лидас оказался хорошим помощником. Из варваров, из чужаков, но умел сделать дело так, что сразу видно: лучшего и самому не достичь. Старательный, терпеливый, сдержанный. Как раз этих черт и не хватает родному сыну, а ведь ему, скорее всего, придётся передавать власть и жизни граждан.

Как всегда, при мысли о будущем, Таласий не сдержал тяжёлого вздоха. В груди, в лёгких, после приступа кашля, всё ещё болело.

- Да, вся добыча была пересчитана, взвешена и переведена в деньги. Скотину сбыли сразу, рабов – тоже. Это покрыло все расходы... Я доволен...- Таласий улыбнулся, глядя на Лидаса, а у Самого в глазах неустроенность какая-то, что-то Его гложет.- Я приказал, перед продажей опросить виэлов, проверить их способности к ремеслу. Ковкой металла из них никто не занимается. Выделка кож, пошив одежды, лепка посуды из глины – что угодно, но только не кузнечное дело! А ювелирные украшения? Кто это всё делает?

Валаман, мой ближайший советник, знаешь, что заметил? Оружие трофейное - двух типов. Одни клинки из прекраснейшей стали, такую даже мы не варим. А другие – лом! Их согнуть можно руками. И разная техника ковки, разные способы украшения... Это сделано не в одном племени, разными мастерами...- Таласий разложил на столе перед Лидасом несколько мечей.- Вот они! Все трофейные... Их взяли с собой, особо не разбираясь.

Лидас смотрел на оружие, чуть нахмурившись, с интересом. И правда, как раньше-то не замечал? Не обращал внимания? Вот один, видно сразу: работа первоклассная. Знакомые линии по стали, змеящийся узор, завораживающий взгляд, притягивающий своей необычностью. А сам меч небольшой, лезвие узкое, перекладина в виде сокола, раскинувшего в полёте крылья, а голова его с удлинённой шеей и есть рукоять. В глазу птицы хищно подмаргивал при свете свечи красный камешек-вставка.

- Это меч их царя.- Правитель взял оружие в руки.- Кэйдар привёз мне в подарок.- Взвесил его, проверяя, как сбалансированы рукоять и лезвие меча. Резко взмахнул им в воздухе, со свистом, со знакомым пением освобождённой из ножен стали.- Немного легковат, но для ближнего боя – лучшее оружие. Его мастер делал! А вот этот же!- Таласий взял в другую руку ещё один меч, покрутил перед собой оба меча, сравнивая их друг с другом.- Лучше любых слов!- Второй меч, с толстым широким лезвием, грубо заточенным, с зазубринами и заворотами, не шёл ни в какое сравнение. Тяжёлая ручка, обмотанная кожаным шнурком, уменьшающим скольжение ладони во время боя, но без излишеств: одно удобство. Кто-то любил и этот меч, заботился о нём, натачивал мягким камешком и натирал смоченной в масле шкуркой. Кому-то и он спасал жизнь до последнего боя, а теперь тут вот, бесполезная железка, лишённая в глазах окружающих всякой ценности.

- Что бы это значило?- Вопрос вырвался у Лидаса невольно, но Таласий не заметил этого грубого нарушения принятых правил почтительности, Он был занят другой проблемой, более важной.

- Вот это – делали сами виэлы, а вот этот – это руками мастера сработано. Их таких десятка полтора всего взяли. Но цена каждому...- Таласий прищёлкнул языком, довольно улыбнувшись.- Хорошая вещь! Их делает какой-то другой народ, незнакомый нам. Но с ним торговали виэлы. Я так думаю! Только так это объяснить можно...

- Что за народ?- Лидас опешил.

- А вот это тебе и надо будет выяснить.- Правитель смотрел на Лидаса в упор. Глаза очень тёмные, спокойные, умные глаза. Только они свидетелями прежнего Таласия и остались.- Это эти, незнакомые нам, куют такие мечи и делают украшения. Нужно узнать точно, что это за народ, кто такие, где обитают. На наших картах самыми северными племенами помечены виэлы. А дальше?

Нам всё про них знать надо, понимаешь?- Таласий, проходя, потрепал Лидаса по плечу, будто подбадривал или сказать этим хотел: «Ничего-ничего. Трудно в начале. Зато потом...»- Если многочисленны и могучи, будем с ними торговать, а можно захватить, сделать своей колонией. Если мы так долго ничего о них не знали, значит, их мало, или живут они далеко от нас... Нам всё про них узнать надо. Всё-всё! И чем быстрее, тем лучше.

- Но как?- Лидас расстроился. Он чего угодно ожидал от встречи с Воплощённым, но поручения подобного рода казались какими-то унизительными, несерьёзными. Искать народ, о котором абсолютно ничего не известно? Земли мира огромны, мало ли, где они живут, эти мастера? Есть географы, составители карт, есть придворные путешественники, охотники до острых ощущений. Это можно и им поручить. Но при чём тут я?

- Нужно опять начать с виэлов, ещё раз допросить. Кто-то всё равно про них знает.

- Они же все распроданы, господин.- Лидас вовремя спохватился, отвёл глаза. Нельзя встречаться с Воплощённым глазами – это начало бунта, это попытка опротестовать Его власть. Это грех непокорства, он карается смертью. Кэйдару прямого взгляда достаточно, чтоб отправить раба на порку. Он с этим строг.

- Узнай адреса. Поговори с каждым. Узнай о них как можно больше. Я знаю, ты сможешь.- Лидас вздохнул удручённо при этих словах.- А потом мне доложишь. Я хочу быть в курсе каждого твоего шага. В нашем распоряжении вся зима и весна, а летом отправим воинов, если дело до боёв дойдёт.

- Слушаюсь, Великий.- Приложив раскрытую ладонь к сердцу (знак почтения и почитания), Лидас низко поклонился и, пятясь, вышел из спальни Правителя.

«Ну вот, ищи теперь ракушку на дне моря!» Мысль о новом народе, способном ковать прекрасные мечи, показалась довольно интересной, но тот факт, что для этого придётся мотаться по городу, по всем невольничьим рынкам, а потом ещё по адресам покупателей, отбивала всякое желание жить. Опять допрашивать варваров, говорить с рабами, опускаться до их уровня, как это всё унизительно и скучно.

Почему бы не поручить это дело Кэйдару? Пусть бы уж сделал хоть что-нибудь для всех, а не только для себя. Тем более, Правитель был бы рад этой сыновней заинтересованности.

Лидас остановился перед входом в спальню Айны, натолкнувшись взглядом на Виэла. «Вот он, один из них! И как его прикажете допрашивать? Нет, он понимает команды и выполняет их хорошо, так, будто речь нашу усвоил. Но дальше этого не идёт... И что прикажешь с ним делать? Может, Лила попросить, пускай посмотрит. Он же разбирается во всяких болезнях. Вдруг и немота ему под силу. С головой-то тут уже лечить бесполезно. Если Творец лишил разума, то это навсегда...»

- Ну, что смотришь?- спросил, хоть и не ждал ответа, привык уже, что раб молчит, и варвар улыбнулся, улавливая интонацию голоса своего господина.- Ушла эта, да?- Видеть Дариану Лидас не хотел. Не потому, что несколько робел и терялся в её присутствии, не потому, что краснел, как мальчишка, при её фривольных шутках и намёках, не потому, что видел в ней порочное легкодоступное существо. Эта женщина всем не нравилась ему. И ещё она плохо влияла на Айну. После каждого её визита, Айна становилась какой-то чужой, отдалившейся, резкой в ответ на любую реплику. И тогда Лидас её совсем не мог понять, и боялся этого.

____________________