Часть 1. Раз пират, два пират. Глава 1

Метки: Счастливый финал, Приключения, Пираты, XVII век, Первый раз, Насилие, Нецензурная лексика, Мужская беременность, Романтика, Юмор, Флафф, Пародия, PWP, Стёб, Омегаверс

Описание: Луциа всегда был мягкосердечным. И глупым. То, что он очень глупый, Луциа отчетливо понял, когда вонючий пират забросил его к себе на плечо, словно мешок с репкой, и потащил в каюты.

----

— Вот этого поставить сюда, этих за борт к акулам, а остальных продать дикарям-каннибалам!

Луциа очень хотел упасть в обморок. Грохнуться на грязную, истоптанную тяжелыми ботинками палубу и больше ничего не видеть и не слышать. Так обычно делал папа. Картинно вскидывал ладошку ко лбу и оседал на руки обступившим фрейлинам. Луциа даже закатил глаза в надежде, что тело послушается, и разум покинет сей неприятный мир. Но ничего не помогало.

Вокруг них толпились ободранные, лохматые пираты, трясли устрашающе оружием и грозили расправой. Собирались убить всех, как они уже поступили с их доблестной охраной. Если только Луциа не возьмет ответственность на себя.

— Луциа де Борха-и-Дориа! — Грозный голос заставил Луциа прекратить тщетные попытки упасть в обморок и посмотреть на грязного, вонючего, как дохлая селедка, капитана пиратского судна. Огромный и плечистый, как папенькин дрессуар, с лохматой бородищей и мощными ручищами, его видом можно было бы пугать детей. — Ты даешь свое согласие стать моим, или команда Карлинии умрет!

— Даю, — без особого энтузиазма согласился Луциа.

А что ему оставалось делать? Смотреть, как его придворные пажи и любимый старенький камердинер помрут от рук злодеев? Нет, его не так воспитывали, и даже участь подстилки грязного пирата не расстраивала так сильно, как смерть приближенных слуг.

Луциа всегда был мягкосердечным. И глупым. То, что он очень глупый, Луциа отчетливо понял, когда вонючий пират забросил его к себе на плечо, словно мешок с репкой, и потащил в каюты. О захватившем их грозе морей ходили не самые лестные слухи, многие из которых, несомненно, были надуманные. Но даже десятой доли рассказов о Кровавом Толле хватало, чтоб напугаться до колик. Луциа политикой не интересовался, но слышал, что Толль грабит все, что движется, временами подрабатывал на французов и шпионил для англичан, но что из этого была правда — он понятия не имел. Зато чопорные пажи да знатные омеги любили жеманно описывать его невероятные достоинства и победы в постельных делах. Луциа на эти истории только морщился и ругал собеседников за непристойный тон.

В неудобной, унизительной позе, под взглядами всех его придворных слуг Луциа шлепнулся лицом о грязный камзол. Настало самое время отбиваться и вопить, но, как назло, именно в это мгновение Луциа потерял сознание.

Очнулся он на жесткой, словно камень, постели. Укрытый влажным, пропитанным солью пледом. Под головой нечто грязное и мерзкое обозначало подушку. Он, скривившись, отбросил из-под себя эту гадость и тут же пожалел — под подушкой оказалось мокрое, гнилостное пятно.

— Фу, — сморщился он и тут же вскрикнул, потому что чьи-то руки обхватили его за грудь и прижали к чему-то не менее жесткому, чем деревянная постель.

— Проснулся, птенчик!

— Я не птенчик! Я наследный принц Валенсии!

— Ага, но теперь ты моя шлюха, сам согласился!

Луциа дернулся, пытаясь вырваться из каменных пут, но быстро устал пытаться и расслабленно повис.

— Ты не оставил мне выбора, я не желал смерти своей команде. Кстати, где она?

— Загрузилась на твой расписной кораблик и отправилась восвояси!

— Это не расписной кораблик, а свадебный кортеж! — обиделся Луциа.

— Ага, наслышан. — Кровавый Толль, капитан пиратского судна, продолжал сжимать его в своих клешнях и мокро сопеть в затылок. Луциа от его прикосновений и присутствия подташнивало. А может, виной тому была качка. — Не пойму только, зачем король Джоффе отправил своего любимого сына в Геную к дожу Гвидо Спиноле. Ты разве не в курсе, что у Гвидо уже было три мужа-омеги, и всех он сжег на костре за якобы богохульство?

Луциа, возможно, и слышал об этом, но особого значения не придал. Он всегда был правильным омегой, молился трижды в день и носил пожертвования в храм. И когда стукнуло восемнадцать не смог отказаться от брака. Да его особо и не спрашивали.

— Джоффе уже три месяца как не король, — со вздохом ответил он, об отце Луциа старался не вспоминать — слишком горестной была память о любимом короле Валенсии. — Чезаре получил корону. А мой старший брат всегда был слишком амбициозен, дож Гвидо обещал торговые соглашения с Генуей, и Чезаре посчитал, что мой брак укрепит торговый союз.

— Значит, тебе не привыкать быть разменной монетой, — рыкнул капитан и толкнул Луциа лицом на постель. Прямехонько в подгнившую под подушкой перину.

Луциа взвизгнул, пытаясь уйти от вони и грязи, но мерзостный капитан придавил его собой сверху, так что дышать стало нечем.

— Я четыре года за тобой охотился. Выжидал, когда же ты покинешь тихие воды Валенсии... Уже не надеялся, а ты сам пришел в мои руки, — жадно прошептал он Луциа в ухо.

— Я вообще-то не люблю море, — буркнул Луциа, даже не задумываясь, зачем мог понадобиться пирату. Впрочем, причина сейчас очень очевидно упиралась в промежность.

— Ничего. Полюбишь!

Толль грубо дернул Луциа за красивые мягкие бриджи, сшитые по случаю его путешествия, и те сползли, открывая белые ягодицы. Луциа всхлипнул, переживая за участь своих единственных штанов, а потом заверещал, когда грубые, шершавые пальцы коснулись поджатых яичек.

— Ты чего творишь?! Нельзя меня там трогать!

— С чего бы нельзя, если ты сам согласился стать моей шлюхой! — зло рыкнул капитан.

Луциа перевернули. Как игрушку, легко крутанули, повозюкав по грязной перине, и теперь его мягкие, густые темные локоны лежали в гнили соленой постели. Пират навис над ним, пугая и отталкивая. Взъерошенные волосы нечесаными паклями торчали из-под банданы, неровно стриженная борода путалась в портупее. Луциа был уверен, что в этой бороде наверняка живут крабы, цветут водоросли и прорастает мох.

Капитан наклонился ближе, потянулся к его губам, но Луциа сморщился и резко отвернулся.

— Фу, — фыркнул он и закашлялся от резкого запаха рыбы, соли и тины. От капитана невыносимо сильно несло морем.

— Чего фу, противный омега?! — разозлился пират. — Ты теперь мой!

И в подтверждение своих слов он грубо раздвинул Луциа ноги. Тот всхлипнул, прикрыл лицо руками, надеясь, что если не увидит своего позора, то будет проще его пережить. Спрятался от мерзкого пирата в сгибах локтей и попросил себя не плакать. Хотя бы пару минуточек.