Глава 8. «Супер Сейбр»

Проснувшись, я тщательно побрился. На всякий случай, вдруг красотка за стойкой изменит свое решение. Едва я закончил и накинул махровый гостиничный халат, раздался настойчивый стук. Я открыл дверь и разочарованно вздохнул: режиссер явился собственной персоной.

- Собирайся, Риппер, - от его любезности не осталось и следа. – Мы и так отстаем от графика.

Я быстро оделся и вышел на улицу, втянув жаркий, словно из печи, воздух пустыни.

Нас ждал представительский «Форд». Мы въехали на территорию аэродрома, промчались мимо рядов «Фантомов» и «Фэлконов» и подкатили к стоящему особняком ангару. Я заглянул внутрь и присвистнул от удивления.

Передо мной, сверкая полированной серебристой обшивкой, красовался истребитель пятидесятых годов «Супер Сейбр», он же «Хан». Горбатый фюзеляж, рыбьи плавники резко скошенных назад крыльев и овальный провал воздухозаборника вместо острого носа ни с чем невозможно спутать. Я неоднократно видел эти машины на авиашоу, даже сидел в кабине, но, к сожалению, никогда на них не летал, о чем сразу сказал Фиксу.

- Сколько нужно времени, чтобы освоить самолет? – резко спросил режиссер. – Неделя? Десять дней?

- Вы с луны свалились, Фикс? Если вы дадите мне руководство, я смогу вылететь через час. А к вечеру, думаю, буду чувствовать машину, как самого себя.

- Без шуток? – вытаращился режиссер.

- Абсолютно серьезно. И нечего на меня смотреть, будто я собираюсь расстрелять вас из пулемета. После «Старфайтера» любой другой самолет прост, как авиетка. Но, может быть, вы все-таки ознакомите меня со сценарием?

- Позже, - нахмурился Фикс. - Сейчас он у руководства киностудии. Я сам скажу, что делать. Для начала позавтракайте – мой водитель отвезет вас в столовую.

После трапезы я забрался в кабину. Критически оглядел древнюю, как реактивная авиация, приборную панель с единственным современным прибором – спутниковым навигатором. Его изящный экран нелепо смотрелся среди старинных «будильников». В ящике для карт лежал формуляр. Я раскрыл пожелтевшую брошюру и присвистнул: у самолета больше сотни боевых вылетов. Настоящий ветеран Вьетнамской войны. Сколько жертв на счету его пушек и бомб?

Фикс швырнул еще одну побитую временем книжицу: руководство по летной эксплуатации. Я углубился в чтение, обращая особое внимание на аварийные процедуры. Режиссер терпеливо ждал в машине. Наверное, он что-то обсуждал с водителем. Закончив, я спустился по стремянке и постучал в окно. Тонированное стекло опустилось.

- Я готов. Мне нужен противоперегрузочный костюм и шлем.

- В ангаре, в шкафчике, - махнул рукой режиссер. – Додсон, механик, поможет. Твой позывной – «Волкодав».

Наконец, пожилой, чуть полноватый механик вытащил из-под колес колодки. Приземистый тягач вывел самолет из ангара. Зарычал аэродромный источник питания. Я щелкнул тумблерами: заверещал стартер, раскручивая турбину. Сработало зажигание, двигатель засвистел, стрелка указателя оборотов сдвинулась вправо и поползла по шкале. Погасли сигнальные лампы. Я закрыл фонарь, встретился взглядом с механиком и похолодел. В его ясных глазах читались сочувствие и жалость. Неужели он что-то знает?

Я поднял большой палец, запросил по радио разрешение и порулил к взлетной полосе. У желтой линии я снова связался с диспетчером. Можно взлетать.

Наконец я вывел двигатель на максимальный режим и отпустил тормоза. Самолет лениво побежал по асфальту. Как же медленно растет скорость: я проскочил половину трехкилометровой полосы, а она едва перевалила за сотню узлов. Мне же нужно сто пятьдесят. Да что же это за шаланда?

Тормозить поздно: я в любом случае выскочу на грунт и разложу машину, а мои бренные останки правительственная комиссия будет собирать, наверное, со всей пустыни. К счастью, все закончилось не так плачевно.

Когда передо мной замаячили желтые шевроны полосы безопасности, стрелка указателя скорости подползла к заветной цифре. Ручка - чуть на себя, и крылья обрели зыбкую опору в жарком пустынном небе.

Машина едва наскребла высоту. Я поставил кран шасси в положение «убрано», закрылки – в ноль. Стукнули створки, погасли зеленые лампы. Дело пошло намного лучше.

Скорость выросла до четырехсот узлов. Дыхание перехватило: справа от меня, ослепительно сверкая под лучами полуденного солнца, раскинулись знаменитые Белые Пески. Гипсовое море казалось гигантской снежной шапкой на фоне бурых скал горного кряжа и красновато-коричневой пустыни. Какая жалость, что со мной нет Мэри. Можно было бы сходить на экскурсию…

Я положил самолет в крутой вираж. Перегрузка вдавила меня в кресло. Рот скособочило. Скорость сильно упала, и машина ощетинилась автоматическими предкрылками, задрожала, словно в лихорадке. Я толкнул ручку тяги до упора. Что-то щелкнуло, бахнуло и ощутимо пнуло меня пониже спины. Да, форсаж на древних движках работает, мягко говоря, своеобразно.

Выполнив круг, я запросил разрешение на посадку. Передо мной маячила пара «Фэлконов», солнечные лучи блестели на фонарях кабин. Диспетчер дал мне приоритет, и современные истребители разошлись в стороны, освобождая дорогу ветерану.

Едва коснувшись земли, самолет подпрыгнул и понесся над полосой. На языке авиаторов это называется «скоростной козел». Ничего, пусть лучше так, чем сваливание в самый неподходящий момент. Интересно, бывает ли подходящий момент для сваливания?

Я застыл, держа ручку управления неподвижно. Машина пронеслась мимо стоянки с несколькими «Фантомами». Наконец «Супер Сейбр» плюхнулся и побежал по асфальту. Я зарулил к ангару, выключил двигатель и открыл фонарь. В кабину ворвалось знойное дыхание пустыни.

Режиссер смотрел на меня исподлобья, словно сержант на проштрафившегося новобранца:

- Риппер, я едва не поседел! Ты руководство курил, что ли?

Я попытался состроить недоумевающую физиономию:

- А что такого-то?

- Я как-то открыл руководство самолетом. Раздел второй, страница два-пятнадцать. Там написано, что взлет без форсажа крайне не рекомендуется. Или тебе топлива жалко? Ты сам за него платишь? Не экономь на собственном здоровье!

Какая забота…

В этот день я налетался до одури, до дрожи в коленях. Я швырял самолет по небу, крутил его, словно ребенок игрушечную копию. Носился над полосой, над маленьким, примыкающим к базе, городком. Едва я успевал приземлиться, к горловине топливных баков подсоединяли шланги, и машина жадно всасывала новую порцию горючего. Я снова поднимался в раскаленное небо, и земля вращалась вокруг меня в каком-то безумном танце.

Перегрузки выжали из меня все силы, и, когда я зарулил на стоянку и с трудом вылез из кабины, едва удержался на ногах.

Водитель отвез меня в гостиницу. Сочувственный взгляд администратора говорил сам за себя. Я закрыл за собой дверь, рухнул на кровать и мгновенно уснул. Без снов.