Глава 2

Илья же напротив – хоть и куксится на отца, однако соглашается, явно проиграв в этой битве. Неохотно и слишком медленно достает из кармана широких штанов свой мобильник, бурчит:

– Куда мне деньги перевести?

– А где мой телефон, вообще? Сумка?

«Батя» уходит, но через минуту возвращается, в его руках мои вещи. Отлично! Сразу ныряю в сумку и выдыхаю. Контракт – самое важное, что я могла потерять после неудачного «убийства» горе-киллером.

А с учетом, что предо мною конкурент, то вообще непонятно, была ли вся эта ситуация спонтанной.

Отвлекаюсь на телефон: экран разбился, но смарт работает, не все так критично. Но в целях воспитания диктую наизусть для Ильи цифры своей карты и через минуту на нее падает маленькая и слишком четкая сумма.

Киллер поясняет:

– Там только экран поменять, я знаю, сколько это стоит.

И сбегает прежде, чем батя наорет на него, а батя прямо закипает не хуже чайника, что аж пар из ушей валит. Но я смеюсь и вскоре мужчина остывает: улыбается, демонстрируя мне некую смазливость с ямочками на щеках.

Без Ильи рядом момент становится слишком интимным, на уровне продолжения знакомства, а мне это надо? Нет! Я замужем, дико уже то, что вообще сижу на диване в доме левого для меня мужика. Да он тоже наверняка женат!

Без задней мысли подскакиваю, но забываю о травме головы и все летит к чертям. Я едва не падаю снова, перед глазами плывет и меня качает, но…

В тот же момент сильные руки не дают позорно упасть, удерживают меня на месте, прижимают к твердой груди, буквально заставляя вдыхать запах мужчины. Парфюм едва различаю, потому что преобладает тонкий мускусный запах: смесь табака и чего-то древесного. Он будоражит рефлексы похлеще, чем ародизиак и мурашки бегут по коже безо всякой причины. Такой магнетизм не купишь ни за какие деньги. Это то, что цепляет намного глубже, обходя сознание и будто включая рубильник внутри меня.

Синие глаза слишком близко. В них ирония, но и странное тепло, которое я не могу вынести. Будто мужчина видит меня насквозь, знает все, в чем я даже сама себе боюсь признаться.

Мира, очнись! Ты попала под дурные чары явного бабника!

Моргаю, пытаюсь отступить, мужчина все еще придерживает меня за талию, кожа горит от его прикосновения даже через одежду. Да как же так? Что это со мной? Ну точно головой ударилась, иначе я не могу объяснить свою минутную слабость и томительную реакцию на мужика.

– Все нормально? – звучит из его уст, как провокация.

Я сглатываю.

– Да... Просто… голова закружилась, – лепечу и не узнаю собственный сиплый голос.

– Конечно, – он улыбается уголком губ. – Голова. Грешным делом решил, что это я так действую.

Вырываюсь из стальных объятий, словно меня ударило током. Щеки горят, а сердце все еще колотится слишком громко.

Я замужем. Замужем! И он это знает. Но… черт возьми, искры между нами разлетаются слишком явно, чтобы их не заметить.

Колю мужика взглядом, хочу проколоть его, как землю вилами, батя сразу с иронией приподнимает руки в капитуляции:

– Не нужно меня закапывать в воображаемую могилу, просто знак вежливости.

– Держите знак вежливости при себе, – выплевываю с ненавистью и хватаю свою сумку.

Злюсь, но на себя и реакцию тела. Сбегаю, перепрыгиваю порожек между гостиной и коридором, а мужчина догоняет у двери:

– Мирослава, я хочу с тобой поговорить.

А я – нет. И это не женское капризное упрямство. Просто знаю, о чем пойдет речь, поэтому спешно ныряю ногой в туфлю, а вторая зависает в воздухе из-за внезапного признания:

– Я Глеб Арсеньев.

Прибивает словами, будто гвоздь в крышку гроба загоняет. Арсеньев…

Я не обязана знать всех наших конкурентов в лицо, но кое-что, конечно же, на слуху:

– Био… – начинаю, а он заканчивает за меня:

– Биомедицинский холдинг «Ильярс», – протягивает мне руку, пожимаю ее на автомате.

Новая порция разряда тока прокатывается по телу жаром, меня мелко потряхивает, но спешно беру эмоции в твердый кулак.

Арсеньев – конкурент нашей с мужем сети клиник! У нас хоть и разные направления, но схожие идеи и партнеры. «Ильярс», как и многие другие холдинги, не раз пытались переманить меня к себе, как грамотного и упертого стратегического директора. Еще не родился такой инвестор, который бы отказал мне и это манит конкурентов похлеще, чем муравья на сахар.

Сощуриваюсь, в голову лезет бредовая идея, но отмахиваюсь. Я наслышана про Арсеньева и интриги не его конек в ведении бизнеса. Он догадывается, вероятно, все написано у меня на лице.

– Нет, Илья сбил тебя самокатом случайно. Я взял на себя смелось и осмотрел тебя, обработал рану. В целом ничего страшного, но советую пройти МРТ, лучше не затягивать с этим. И еще, раз уж ты здесь, давай кое-что обсудим. Я хочу… – он собрался говорить дальше, дерзко перебиваю:

– Раз уж я здесь, то скажу снова: предавать мужа и уходить к конкурентам не бу-ду!

Четко, лаконично, но Арсеньеву не понравилось: лицо потемнело, губы поджались. Тем не менее, другого не будет, и он должен это понимать. Спешно надеваю вторую туфлю, сбегаю из дома конкурента.

Бегу, нервно оглядываюсь, будто от любовника удираю, ну честное слово! А кустах как раз сидит детектив, чтобы заснять мою неверность и предоставить, как улику, в суде.

Арсеньев и его киллер-сын забываются, едва переступаю порог собственного дома. Уставшая, потрепанная, с головной болью, но все равно плетусь на кухню и торопливо готовлю ужин – привычка за последние десять лет.

Мужа нет в доме, зато из комнаты Вероники беспрерывно доносится громкая музыка, из-за чего приходится выпить таблетку – голова квадратная!

Подхожу к комнате и со вздохом распахиваю дверь, Вероника даже не обернулась.

– Ника! – ору, чтобы перекричать музыку и добавляю: – Оторвись на минутку от компьютера!

Она разворачивается ко мне на кресле, манерничает, словно я отвлекла ее от мега важного дела. Заодно подмечаю, что бардак, как я просила ее утром, не разгребла.

– Где твой отец?

Закатывает глаза:

– В отеле-е-е, – тянет издевательски и добавляет: – с любовницей!

Разворачивается обратно, снимает игру с паузы и утыкается в экран. Все, Ника потеряна для общества.

А у меня слишком болит голова, чтобы ругаться с ней. Тема про любовницу не новая из ее уст, но я спокойна. Что я, Сашку своего не знаю? Наверняка опять в ресторане пьет с директорами клиник. Тем более, есть повод – я же заключила сделку для обновления мед оборудования в лабораторию!

Жду его до поздней ночи, Ника давно поужинала и даже, кажется, уснула. Тишина в доме как-то излишне нагнетает, поэтому укладываюсь в кровать и еще долго лежу без сна, но вскоре проигрываю дремоте.

***

Утро в привычном режиме, даже несмотря на тупую головную боль в месте удара варю кофе мужу, попутно на планшете сверяюсь с графиком переговоров, чтобы не упустить ключевые моменты.

Ника неохотно жует завтрак, а я кое-что вспоминаю и мчусь к ней в комнату. Собираю выстиранный и поглаженный спортивный костюм, несу к рюкзаку дочери и кладу рядом.

– Ник, ты опять чуть не забыла форму! – слегка отчитываю, потому что мне потом за это влетит от директора.

Она фыркает, пережевывает бутик и только после выпаливает с закатанными глазами:

– Да кому нужна эта галимая физра?! Не хочу, буду и дальше прогуливать!

Кривляется, потому что ей не нравится физкультура, но что поделаешь, купленное ею в интернете освобождение физрук порвал еще на первом занятии. Собственно, из-за него я краснела в кабинете у директора целых двадцать минут! Почему не Саша? Да потому что ему некогда, вот и все.

– Никусь, осталось чуть меньше года, и ты закончишь школу, надо просто немного потерпеть. Кстати, у тебя проблемы с алгеброй, давай вечером помогу тебе с домашкой. Заодно посмотрим, что по вступительным в универ, по каким предметам тебя надо еще подтянуть.

Саша уже за нее все решил – в какой ВУЗ, на какую специальность. Будет управленец, как и я. Будущая замена в бизнесе отца. Его прочная надежда, раз уж я так и не смогла подарить ему наследника…

Отмахиваюсь от болезненной темы, не к месту.

Я предлагала Нике помощь от всей души, но моя мелкая заноза в заднице, как всегда, язвит:

– Зачем ты так стараешься? Ты мне не мама и никогда ею не станешь!

Бьет словами, как хлыстом по уже окровавленному сердцу. Больно становится так, будто я случайно села на кактус, а его колючки застряли в заднице. Чувствую, как слезы подкатывают к глазам, резко разворачиваюсь и шустро разливаю кофе по кружкам. На самом же деле позорно прячу эмоции, потому что душа рвется на ленточки от ее холодности. И чем старше она становится, тем труднее мне находить с ней точки соприкосновения.