Развод! Я сама так решила

– Эй, с дороги-и-и!

Крик мальчика эхом разносится по парку и долетает до меня, словно отрезвляющая пощечина.

Что? Где? Не успеваю ни сообразить, ни отскочить, хотя я иду по тротуару, а не по проезжей части! Но все же поднимаю голову от смартфона и…

– Тетя, побореги-и-и-сь! – орет все тот же ребенок.

Я впадаю в ступор, на меня буквально со скоростью света мчится мальчишка на электросамокате. Да так уверенно, не тормозя, словно ему заказали меня, как киллеру, устранить любым способом.

И этот малолетний, прости господи, киллер, налетает и бессовестно сбивает с ног. Оступаюсь в панике, попадаю высоченной шпилькой прямо на камень, нога подкашивается, и я теряю равновесие. Руки взметаются вверх, телефон выпадает из руки, а из другой – сумочка.

Со свистом за секунду падаю на асфальт, и резкая боль простреливает затылок аж до звездочек перед глазами. Затмевает собой буквально все, охватывая сознание первобытной паникой. Не вижу ничего перед собой, взгляд затуманен, зато четко слышу стон малолетнего киллера:

– Йо! Батя меня прикопает! Эй, тетенька, ты жива?

Этот долбанный киллер трясет меня за плечи так уперто, словно я его копилка, а внутри нет монеток на мороженое.

Боже… жива ли? Хороший вопрос! Не могу ни пошевелиться, ни пискнуть, лишь прислушиваюсь к скверной пульсирующей боли в голове. Там будто тараканы вытянули по молоточку и долбят меня изнутри, пытаясь прорубить себе дверь в лучшую жизнь.

– Бать… – слышу слегка встревоженный голосок, но парнишка шустро берет эмоции под контроль: – Я тетеньку убил, поможешь труп спрятать?

Эй, гаденыш, какая я тебе тетенька?! Хочу возмутиться, но не могу, голова болит так остро, что губы не шевелятся. Да у меня же сотрясение, не меньше!

Увы, не слышу, что отвечают малолетнему киллеру, но явно что-то плохое. Скорее всего – это телефонный разговор. Могу различить лишь грубый мужской тембр, от которого по коже ползут мурашки. Хоть бы реально не прикопали меня где-то в лесу, я еще пожить хочу.

– Я жива… – кряхчу, но трачу на это последние силы.

Все, батарейка села, а запасной в сумочке нет!

Сознание постепенно возвращается, но меня качает, как на волнах. Да что он все трясет меня, как киндер сюрприз перед ухом? Отстань, мальчик, нет у меня внутри игрушки!

Медленно и мучительно распахиваю глаза, а надо мной нависает хмурое юношеское личико. Почему-то, перевернутое. Хм…

Медленно осознаю, что лежу на диване, а не на холодном асфальте и паренек нависает надо мной со стороны головы. И мы уже не в парке, а у кого-то дома.

– О! Тетя, ты в порядке?

Улыбается, показывая чуть кривоватые зубы, а мне хочется ручками потянуться к его шее и вцепиться в нее, как та жаба из мема, что вцепилась цапле в шею. Потому что жить хотела! И я тоже… хочу!

– Я не тетя… – обиженно бурчу и кривляюсь, а паренек насмешливо тянет вверх бровь.

Уточняет с задорной хитринкой:

– Дядя?

Да ну что за мелкий поганец?! Еще улыбается, киллер-самоучка!

Просто вздыхаю и прикрываю глаза. Успокойся, Мира, все хорошо. Дыши глубже.

Да знаю я, что в глазах подростка выгляжу старой теткой. Но мой мозг ломается на этом слове, как потрепанная тачка отечественного автопрома посреди дороги. Не хочет мириться с положением дел!

Я еще девушка! Восемнадцатилетняя, ага. И пофиг, что мне уже тридцать три, в душе мне все еще восемнадцать и точка.

И почему нельзя, как в тех дорамах – упала, очнулась в теле молодой принцессы из прошлого. Уж я бы там сотворила переворот!

Мелкий киллер-засранец не пощадил мою раненную голову, проорал над ухом:

– Ба-а-ать, отбой, прячь лопату в сарай! Я не убийца, дядя пришел в себя!

Нет, ну ты посмотри! Ну вот правда, хочу поставить ребенка на место, но, когда резко подскакиваю, кажется, что подо мной пол вращается вместе с диваном… Со стоном падаю обратно, растираю виски, но боль все барабанит, словно моя голова – это инструмент барабанщика на концерте.

– Не ерничай! – разлетается грубый бас, а затем слышится… подзатыльник? – Какой еще дядя, тебе очки на день рождения подарить вместо новой приставки?

– Ну, бать… – зудит обиженный киллер у меня над ухом, – «плойка» – это не обсуждается. Я разве виноват, что тетя тире дядя сам не знает, кто он.

– Илья! – громыхает на всю комнату властный голос, которому мне хочется подчиниться.

Твердый, как камень и уверенный, стальной. Хрипловатый, от него невольно по коже пробегают мурашки, но я лежу и прикидываюсь трупиком, а мелкий киллер тушуется, отступает от меня. Молчит в ответ. О! Тишина, боже, какой же кайф! К сожалению, не на долго:

– Мирослава Краевская? – голос становится тягучим и обволакивающим, как жидкий мед. Будто мужик соблазнить меня пытается, но никак не извиниться за малолетнего киллера.

Лишь на секунду теряюсь и становится тепло на душе, ведь когда в последний раз мое имя произносили нежно, с придыханием? Как нечто личное, драгоценное.

Но шустро, пока не растеклась тут сладкой лужицей, беру эмоции под контроль и ситуация вмиг проясняется:

– Что, денег на взрослого киллера пожалели? – не сдерживаюсь и прыскаю от смеха.

Понимаю, что уже и голова не так сильно болит, и привстать могу. Но не хочу! Мужик меня знает, а это не к добру. Значит, видеть его, а уж тем более знакомиться – плохая идея.

Да уж, Мира, угораздило тебя вляпаться! Куда я, собственно, шла и где мои вещи? Сумка? Боже, там же контракт, он важен! А телефон? Мне же, кажется, сообщение пришло прямо перед тем, как один горе-киллер сбил с ног.

Шестеренки медленно прокручиваются, но противно скрипят без смазки. Сообщение точно пришло, и я помню лишь начало: «Твой муж сейчас в…»

В офисе, где же ему еще быть! Я как раз перед тем написала Саше, что мы заполучили инвестора. За упрямцем пришлось побегать целую неделю, но оно того стоило!

Мужчина нагло обрывает мысли:

– Согласен, осечка вышла. В следующий раз объявлю тендер среди киллеров.

Явно усмехается мужик, я же поджимаю губы. Нехорошее предчувствие ползет по коже, как гремучая змея и меня передергивает. Это была просто шутка или меня действительно хотят убрать?

Только сейчас заново осознаю, что лежу на диване, а значит, меня успели перевести. Это ж сколько я была в отключке? Как же все это… неловко!

Приподнимаюсь и усаживаюсь. Осматриваюсь. Интерьер гостиной не задерживается в памяти, взгляд сам по себе приковывается к мужчине. Вероятно, отцу малолетнего киллера.

Вскидываю голову, потому что он высокий и всматриваюсь в синеву глаз. В зрачке плавают эмоции, которые мне не разгадать. Но там, на дне, как в теплом море – уютно и комфортно. Они затягивают в водоворот и закручивают, как в машинке на выжиме.

Красив несмотря на то, что темных волос уже слегка коснулась седина, мужчине она к лицу. Подчеркивает статус. Видно, что он старше лет на десять, а то и больше – сорок с хвостиком. Но при этом мужчина в очень хорошей физической форме. Мускулистый и подтянутый, будто регулярно посещает зал.

Улыбка ленивая, чуть ироничная, но не узнаю мужчину. Хотя догадываюсь – конкурент. Возможно один из тех, кто уже неоднократно пытался переманить меня.

Понимаю, что слишком долго и откровенно пялюсь на него, плавно переключаюсь на мальчишку. Хотя на первый взгляд кажется взрослым, но он точно возраста моей Вероники – пятнадцать или шестнадцать лет. Такой же высокий, как и отец, только волосы растрепанные в стиле поколения Альфа, как сейчас модно говорить у подростков. У меня так и зудит в одном месте причесать оболтуса. Улавливаю между ними сходство: нос, губы, цвет глаз. Отец и сын, нет сомнений. Мальчик полностью скопировал позу «бати»: ноги на ширине плеч, руки скрещены на груди. И оба пялятся на меня, как на дорогую картину в галерее. Передергиваюсь, ненавижу, когда меня так откровенно разглядывают.

– Ну что, киллер на минималках, ничего не хочешь мне сказать?

Выгибаю бровь, потому что сопляк громко фыркает. Но парнишка не злится, не ерничает, как это любят делать подростки, показывая свою крутость. Он просто пожимает плечами:

– Виноват, – ух эта мальчишеская улыбка!

Попадаю под ее чары, тоже улыбаюсь в ответ. Таю от искренности в глазах и отпускаю дурацкую ситуацию несмотря на то, что на голове нащупываю большой пластырь. Болит в том месте, черт подери! Но, ладно уж, будем считать конфликт исчерпанным.

– Илья, – я вздрагиваю, голос мужчины буквально пропитан недовольством, паренек сразу добавляет:

– Извините, мне жаль.

– Ой, – с усмешкой отмахиваюсь, прекрасно зная, что вытащить из подростка извинение, да еще и искреннее – похлеще квест комнаты.

– Иди, – отец отсылает его кивком головы и, когда мальчик поднимается по лестнице на второй этаж, иронично добавляет: – а из карманных денег заплатишь за ремонт телефона Мирославы.

Илья останавливается, замирает в неверии, а затем резко бежит назад, топает ногами так громко, что морщусь от взрыва боли в голове.

– Батя! – недоволен, руки снова скрещивает на груди, и они с батей воюют взглядами.

А я не знаю, смеяться мне или плакать, ну до чего милая сцена! Мой муж Саша редко наказывает дочь, да что там, он и воспитывает ее «по праздникам». Вероника, чувствуя вседозволенность, слишком много себе позволяет. А я что? Я ей не мать – мачеха, меня она совершенно не слушается. Изредка пытается, но выходит так себе.