Глава 3. Право на чужую жизнь

Дэвид поднялся рано. Привычка, вбитая ещё со времени учёбы и армии, работала исправно. Вчера они сидели до пяти утра, пили теплый сидр, разговаривали, чувствуя приятное единение с семьёй. Хелля не хватало, но трогать его не решились. Только мысли о нём не оставляли ни на секунду.

Дэвид пытался его понять, не судить лишь с одной позиции, но было сложно, когда в голове сложились определённые принципы, и отказаться от них не выходило. Но и оставлять кузена в беде он не собирался. Приняв душ и позавтракав, он взял машину и направился к городской больнице. Ещё вчера омеги сообщили, что семейный врач всегда направляет их туда. Припарковавшись у главного входа, он просто ждал, смотрел на посетителей и надеялся не проморгать.

Пропустить Хелля оказалось невозможно. Высокий, яркий, запоминающийся, он притягивал взгляд. Омега надеялся пройти незаметным, опустил голову, смотрел под ноги, но его забавные кудри и острые черты лица Дэйв легко выловил среди толпы. Хелль всегда казался особенным, выделяющимся. И очень красивым. Свободная рубашка скрывала широкие плечи, зато обрезанные джинсы отлично подчеркивали крепкие длинные ноги, подтянутую задницу и узкие бёдра. Дэвид завис, смотря на его бёдра и ноги, чуть не проморгал момент, когда омега направился к автобусной остановке. Альфа просигналил ему, и Хелль с неохотой повернул к машине. Сел на переднее сиденье и молча уставился в окно.

— Как самочувствие? — спросил Дэвид, выруливая на дорогу.

— Нормально, — буркнул Хелль, — что мне станется? Принял таблетку, врачи убедились, что всё вышло, и свободен.

Омега дёрганно вздохнул, невооружённым взглядом было видно, что решение пойти на аборт далось тяжело, но и оставить ребёнка он не мог. Хотелось расспросить, вытрясти из него правду и понять мотивы. Дэвиду почему-то стало это важно, но он продолжал молчать.

— Ты можешь ничего не говорить, но я вижу, что осуждаешь, — произнёс Хелль, не поворачиваясь к водителю.

— Я бы хотел понять...

— Нечего тут понимать, — рыкнул Хелль, — ребёнка больше нет, — он повёл плечами, стараясь расслабиться, но сгорбился ещё сильнее. — Я сам себе противен, не хочу об этом думать и не могу. Это ведь не первый раз, далеко не первый. И с каждый днём давит всё сильнее, так что выбираться из больницы не хочется. Забраться бы на крышу, сигануть вниз, и всё – конец. Если бы я не был трусом, моему первому сыну уже исполнилось бы пять. Но я неправильный омега, и детей у меня быть не может...

— Хелль, — Дэвид с отчаянием взглянул на брата, чувствуя неприятный горький осадок в груди, — зачем ты так?

— А что мне ещё остаётся? — резко выдохнул он. — Хочется, чтобы всё было правильно, чтобы как у людей, но ничего не выходит. — Хелль прижал ладони к глазам и отчаянно всхлипнул.

Вывернув с дороги, Дэвид припарковался. Вести машину, когда рядом плачет дорогой человек, было просто невозможно. Отцепив ремень безопасности, он обнял омегу, погладил по спутавшимся волосам и поцеловал в ледяной лоб. Хелль был совсем холодный, ничем не пах и очень горько плакал.

Внутри поселилась жизненная необходимость прижать его к себе сильнее, держать крепко и не отпускать. Хелль всегда был самым важным, самым лучшим в омежьем трио, а сейчас – рядом, живой, со своими настоящими проблемами – он стал еще ближе. Дэвид успокаивал его как маленького, прижимал себе и шептал бессмысленно и глупо:

— Всё наладится, вот увидишь. И ты встретишь альфу, с которым захочешь завести семью. А урода, который тебя бросил, мы поколотим, только скажи, кто он...

— Ты ничего не понял, Дэйв, — выпутался из его объятий Хелль, — некого колотить, потому что я не знаю, кто отец этого ребёнка...

Домой они оба приехали мрачные, но Каспер и Инге затащили Хелля на кухню, и это омегу отвлекло. Дэвид тоже старался не думать много. Не думать лишнего. Кто он такой, чтобы судить кузена? Сэм пошёл к Хеллю извиняться, но тот отмахнулся, постарался замять, хоть в каждом его жесте и сквозила скованность. К двенадцати настроение у всех выровнялось, и Инге напомнил, что их ждут на горнолыжной базе. Сборы, суета, возня в машине, где для шестерых оказалось мало места, отвлекла от проблем, и когда они добрались, Хелль уже привычно улыбался, смеялся тихонько над шутками и сам хохмил.

Про лыжи они говорили часто. В Тронхейме спусков много, и альфы катались почти каждые выходные. Омеги тоже не отставали – похвастались отличной спортивной формой, ловкими отточенными движениями и выносливостью. Словно в своей музыкальной академии они не бальными танцами занимались, а спортивной акробатикой. Любоваться ими доставляло удовольствие.

Безумные горки, веселье и смех, спуски наперегонки и горячий кофе в стаканчиках. Разве можно представить отпуск лучше? Все были довольны, в восторге от проведённого времени, и неприятная размолвка забылась.

После пяти часов на лыжах сил ни на что не осталось. Хотелось завалиться спать и вытянуть напряжённые ноги, но в ближайшем мотеле не было мест, поэтому пришлось забраться в машину и ехать домой. Пока Сэм сдавал инвентарь, Ют сидел рядом с Инге, перебирал ему волосы и о чём-то размышлял. Каспер от этой картины разулыбался и сделал несколько снимков.

— Можно будет повесить рядом с вашими детскими портретами. У меня есть потрясающее фото, где маленький Сэм катает Инге на ослике.

— Нет, пожалуйста, уничтожь её, — взмолился альфа.

— Лучше перешли нам копию, — рассмеялся Дэвид.