Простить неверную

Ночной Питер проплывал за окном, опустить бы сейчас стекло и дышать до дрожи знакомым воздухом. Жаль, ещё холодно. Дома больше месяца не был, соскучился дико! Диана всегда любила сюрпризы: только утром разговаривал с ней из Сингапура, а сейчас в получасе от дома. От предвкушения внутри всё дрожало, как каждый раз перед встречей. Шесть лет женаты, но я всё ещё был влюблён, как мальчишка, хоть за тридцать давно перевалило. Прекрасная, как древнеримская богиня, моя Диана до сих пор одним только взглядом дух из тела выбивала. На сиденье рядом лежал большой букет пионов — всё, как она любит. Настя у бабушки, а значит, сегодня у нас будет жаркая ночь после долгой разлуки.

Два часа ночи. Диана точно ещё не спала, она вообще у меня сова. Ночами за компьютером или с планшетом — рисует на заказ. Так что точно знал, что не разбужу. Такси притормозило у дома, я расплатился и первым делом глаза вверх поднял: в спальне горел ночник, ну точно опять эскизы набрасывает! Дом у нас в историческом центре расположился, я лично квартиру выбирал, чтобы престиж, что так Диане нравится, с историей сочетался.

Тихо-тихо, почти не дыша, я повернул ключ и замер, когда за спиной щёлкнул замок. Разулся и на носочках пошёл по тёмному коридору к тонкой полоске света, что выбивалась из приоткрытой двери. Глубоко вздохнул, представляя, как она улыбкой засветится, а потом шутливо ругать будет, что не предупредил. Перехватил цветы удобнее, заглянул в спальню... И улыбка на губах намертво застыла.

Диана моя на кровати раскинулась, тонкая полоска чёрных трусиков — единственное, что на ней осталось. Сверху по пояс голый мужчина, губами по груди её скользит, шепчет что-то. Её руки на его плечах, медные волосы по подушке разметались. Вокруг одежда разбросана, на столе бутылка вина и два бокала, из колонки тихая музыка. И запах густой: страсти, вперемешку с духами.

Слышал когда-то, что внутри всё умереть может. Теперь точно знал — может, и умирает. Прямо сейчас, с каждым новым ударом сердца. Диана меня заметила, глаза распахнула, сбросила с себя чужое тело, и то, что во мне ещё живым было, прямо сейчас замертво упало, потому что я Его знал.

— Витя! — она резко села, лихорадочно натягивая на грудь сбившуюся простынку. И тот, кого другом детства считал, глаза спрятал, отвернулся.

— Сюрприз, — сказал я холодно. Подошёл к кровати и аккуратно опустил на неё букет. Вышел, с каждым шагом всё больше каменея. Стук сердца постепенно стихал, за шумом крови в ушах стал почти неразличим.

— Вить, постой! Подожди! Это не то… — Диана выбежала, босыми ногами по полу шлёпая, замерла за спиной.

— Что я подумал, — продолжил за неё, не оборачиваясь. Зажёг свет в коридоре, только сейчас заметил чужие ботинки. Сюрприз удался…

— Вить, это правда не то, что ты подумал. — К чему эти жалкие оправдания? Неужели не понимает, что ими только себя унижает? Меня унизить сильнее было уже невозможно.

— Я в гостинце переночую, завтра поговорим. — Не удержавшись, обернулся, посмотрел на неё, впитывая до самой крохотной детали: волосы по плечами и груди рассыпались, глаза голубые, распахнутые, и губы пухлые, зацелованные. Диана всё ещё куталась в простыню, машинально вспомнил, как вместе это бельё выбирали. А Глеб из спальни выходить не спешил. Испугался, что ли?

Лязгнула дверь за спиной. Спускался на негнущихся ногах, перед глазами всё расплывалось. Мозг, привыкший информацию наперёд обрабатывать, чётко, как компьютер, сработал. Защитная реакция, которую я позволил, зная: дам слабину, и погребёт под случившимся. Продолжая спускаться, вызвал такси, прикидывая, где поблизости приличная гостиница, забронировал номер онлайн.

И только там, ото всех отгородившись, осторожно сел на край кровати, пытаясь понять, как здесь оказался. Как вообще пришёл к тому, что это со мной произошло. Всё это время верность хранил, о других даже думать не мог, только Диана, единственная в жизни и в сердце. А она, выходит… С ним… Как долго? Чем он лучше? Почему именно он?! В голове не укладывалось: как она могла так со мной поступить? Как они могли? Самые близкие, ближе нет и не будет уже. Лучший друг и любимая женщина. Что теперь? Дальше жить, — так все вокруг скажут. Объяснять придётся, выслушивать лицемерные соболезнования.

Я не вспыльчивый человек, Диана часто ворчала, что темперамента мало. Может, стоило скандал закатить? Морду набить, разбить что-нибудь? Может, тогда бы легче стало? Сейчас мне было никак. Пусто. Тонкий звон в голове, тупое безразличие. С лязгом одна за другой решётки внутри опускались, отсекая все ненужные эмоции. Но они рвались наружу, стискивая горло. Провёл дрожащей ладонью по лицу, чувствуя влагу на кончиках пальцев. Больно, не железный же.

Сполз на пол, колени к груди подтянул, зубами в ребро ладони впился, глуша рвущийся наружу звериный вой. Вот оно, значит, как: когда в клочья разрывает, резко и без предупреждения. Она… а он… и я… Вместо мыслей в голове кружился винегрет, составленный из обрывков сегодняшней ночи. По-детски захотелось проснуться утром, и чтобы это всё сном оказалось.

Воздух стал слишком густым, я глотал его жадно, широко рот распахивая, и никак вдохнуть полной грудью не получалось. Хотелось закончиться прямо здесь и сейчас. Жалкий. Жалкий я, не удивительно, что она Глеба выбрала. Тот победителем по жизни был всегда, а я… Бизнес, деньги, влияние — всё ведь ради неё было. Чтобы не нуждалась ни в чём. Она моим локомотивом была, толкала, наполняя топливом. И куда я теперь?..

К утру пришла жалкая мысль: а может, простить? Смешно. Ты ещё сам прощения попроси. Как там по сценарию: жена изменила, потому что муж пил, бил, не любил, изменял. Не было такого. Всё ей и дочке, всё для моих принцесс. Ни одной свободной минуты без мысли о семье. Выходит, эта семья только мне нужна была?

Пугал разговор с Настей. Дочке только четыре недавно исполнилось, как ей объяснить, что родители теперь не будут жить вместе? Диана Настю заберёт, тут без вариантов. У неё есть своя квартира, пусть и небольшая, заработок стабильный тоже имеется. А я в разъездах вечно. Может, договоримся жить под одной крышей соседями, чтобы дочку пока не травмировать? Знаю многих, кто так делает, чем мы хуже?

Захотелось двинуть самому себе. С силой, так, чтобы челюсть хрустнула. Расклеился, слабак, жалея себя — самому мерзко. Отец бы сейчас слова правильные нашёл, встряхнул. Его голос в голове отчётливо зазвучал. Суровый, поставленный голос отставного генерала:

— Расставляй приоритеты в верном порядке, Вить. Всегда только так.

Приоритет у меня сейчас остался один — Настя. Не позволю её обидеть. И забрать у меня тоже не дам. Если Диана хочет свою жизнь с Глебом строить — пусть. Но он её отцом никогда не станет.

Измена на второй план отступила, пока о Насте и её будущем думал. Пока собирался и возвращался в квартиру, что с такой любовью вдвоём обставляли. Пока не наткнулся на тишину и пустые полки в шкафах: Диана ушла. Не захотела ничего объяснять, просто испарилась, как не было. Настины вещи все были на месте, через час тёща, Наталья Николаевна, позвонила, спросила, когда приеду дочку забирать.

— А Диана вам ничего не сказала? — осторожно уточнил, надеясь, что к маме уехала.

— Сказала, — удивилась тёща. — Что у неё выгодный контракт появился, уехала в Испанию на месяц.

— Точно, — повторил тупо. — В Испанию.

Что ж, через месяц вернётся, поговорим. Нам обоим необходимо время, чтобы решить, как дальше быть.

От Глеба пропущенных на телефоне около двадцати штук за несколько часов набралось. Он не сдавался, звонил каждый день, а через неделю к офису пришёл, поймал в дверях, когда я на улицу вышел.

— Вить, дай мне всё объяснить!

Пришлось остановиться: рабочий день закончился, сотрудники уходили, слухи поползут лишние. По-хорошему нам правда поговорить надо было, только я смотреть на Глеба не мог. Ни смотреть, ни слушать, ни воздухом одним дышать.

— Диана не виновата, — сказал он. А меня смех распирать начал: благородный защитник! Пусть ещё скажет, что силой взять пытался, прямо здесь в морду заряжу, и плевать на то, что люди подумают. Сдержался, а внутри всё кипело и плавилось, ещё немного, и жаром дышать бы начал.

— Не веришь? Бля, реально звучит смешно. — Глеб взъерошил короткие волосы, растерянно оглядываясь. — Слушай, пойдём посидим, а? Поговорим нормально. Можешь морду мне набить, заслужил.

Вот после этих слов желание вмазать испарилось, как не было. И злость стихла, будто водой ледяной окатили. Человек, с первого класса близким бывший, вдруг чужим стал, как по щелчку.

— Нам не о чем разговаривать, — произнёс я, плечом задевая и направляясь на стоянку. Глеб меня слишком хорошо знал, что б его. Не побежал следом, не просил, так и остался стоять посреди улицы. Уже в машине я выдохнул, опустил голову на руль и сидел так, пока дрожь не отпустила. Не осталось у меня больше друга. Жена, может, ещё и будет, а друга больше нет.

Пришлось няню нанять — работу никто не отменял. На вопросы Настины отвечал, что мама по делам уехала, скоро вернётся. Не вернулась. Ни через месяц, ни через три, ни через полгода. Всем вокруг уже давно стало ясно: жена меня бросила. Догадки на фирме строились разные, от «я тиран, хорошо, что вовремя свалила» до «бедный, бросила, стерва!». Поговорить об этом было не с кем, друзей нет. Глеб тоже испарился. Может, грелся где-то с Дианой под солнцем Кастилии.

Время шло, а я её ждал. Сначала злился, потом ненавидел, потом говорил себе, что всё прощу, лишь бы рядом была. Прошёл через все стадии принятия, как по грёбанному учебнику психологии.

— Вить, ну ты же понимаешь, что Диана не одна виновата…

Тёща шарманку заводила при каждой встрече. Сперва меня вообще удивляло, что она Диану защищает. Как бы: что тут защищать, когда всё ясно? Со временем понял — меня тут виноватым во всём сделали. А Диана, ну… Венера была в Меркурии, карты не так сложились, затмение нашло и ещё сотня предположений, за которыми одно кроется: сам ты, Витя, накосячил, а теперь получай. За что только получил, никто до сих пор так и не объяснил.

Окончательно смирился через три года.

Закрыл квартиру, передал бизнес в Питере партнёру Павлу, забрал Настю и переехал навстречу новой жизни в Москву. Там у нас филиал давно был открыт, пришло время начать всё сначала. Дочка в первый класс пойдёт, у неё тоже всё заново начнётся — не было у меня больше сил смотреть в её грустные глаза и придумывать для мамы отговорки о работе. Почему она Насте до сих пор правду не сказала — понятия не имел, но хотелось верить, что причины у нас одинаковые.

Диана звонила порой, когда Настя у бабушки, и после этих звонков ещё сильнее убить её хотелось: видела бы, до чего ребёнка доводит обещаниями пустыми. Приезжала несколько раз. Меня избегала, словно не было. Я же, идиот, до сих пор на развод не подал, хотя давно ни на что не надеялся. Теперь и этот вопрос надо будет решать. Устроился на новом месте, пора заняться. Пусть Диана катится к чёрту, официально я теперь стал отцом-одиночкой.