Глава 7

- Родя, перестань! Он может увидеть.

- Вот и отлично! Быстрее отвалит, и ты будешь только моей.

- Ты еще не состоялся как личность, - мелодичный пересмех прокатывается по небольшой комнате.

- А ты для чего? Научишь, направишь…

- Еще не время, дорогой.

- Для чего? Для этого?.. А может, для этого?..

- Родя, ну не здесь же!

- Хочу тебя!..

Лунный свет заливает небольшую комнату, и через приоткрытую дверь отлично все видно. Мужской и женский силуэты сливаются в поцелуе. Его руки гладят ее гибкую обнаженную спину, а губы припадают к шее, белизну которой отеняет изумрудное колье, подаренное на пятилетний юбилей. Она откидывает голову, чтоб ему было удобнее целовать, а жадные руки задирают подол шелкового под цвет изумрудов платья, которое не так давно доставили из Лондона – последняя коллекция какого-то там очень модного дизайнера. Соломенные волосы, такие мягкие на ощупь, сейчас кажутся почти черными, разве что едва мерцают золотом в лунных бликах.

Где взять силы смотреть на все это, слышать жаркий срывающийся шепот? И как заставить себя уйти?..

Посторонний писк ворвался в сонное сознание, заставляя то пробудиться, но все еще размазывая грань между явью и сном. Спина затекла и перевернуться набок получилось не сразу. И лишь потом взгляд выхватил из темноты очертания какой-то мебели, блеск оконного стекла за тонким тюлем и распахнутую дверь, ведущую куда-то.

Понимание, что не дома, шевельнулось сразу, а вот память пришлось изрядно напрячь, чтоб восстановить события, произошедшие накануне. И помог в этом запах, какой-то необычный и очень комфортный, который странным образом подействовал на него вчера, заставляя предельно расслабиться, чего с ним уже давно не случалось. До такой степени расслабиться, что он уснул на чужом диване, в чужой квартире.

Алексей сел, и еще какое-то время ушло на окончательное пробуждение. Надо же! Она не только не разбудила его, так еще и укрыла, а под голову умудрилась подсунуть подушку. На журнальном столике рядом с диваном нашел свой телефон. Видно тот выпал из кармана, и эта девушка заботливо подняла его. Электронный циферблат показывал без пяти шесть – рань несусветная. Обычно по субботам он любит поспать подольше.

Странное дело… Никогда раньше он не проводил ночь вот так вот – у совершенно постороннего человека, и по идее, должно было появиться чувство дискомфорта, даже досады. Но ничего подобного Алексей не испытывал. В этой маленькой и старой квартирке, обставленной абы как, он по-прежнему чувствовал себя как дома, со вчерашнего вечера, когда понял это, едва переступив порог. Небольшая гадливость сохранялась в душе из-за сна, который часто ему снился. Настолько часто, что он уже привык и временами даже не реагировал. Но сегодня сон слишком не сочетался с реальностью.

Ванную Алексей нашел без труда, стараясь передвигаться по квартире бесшумно, прислушиваясь к царящей повсюду тишине, нарушаемой лишь приглушенным урчанием холодильника.

Наспех ополоснув лицо и рассматривая в зеркало легкую небритость, он размышлял, как сейчас лучше поступить. Не то чтобы нужно было торопиться домой, но вряд ли тут он желанный гость. Да и надо ли ему это? Впрочем, этих «надо ли» за последнее время накопилось слишком много.

Надо ли было вчера вот уже во второй раз отвозить ее домой?

Надо ли было соглашаться на ужин?

Надо ли было разрешать ей оставаться у него работать?

Надо ли было помогать ей тогда, в первый день, когда она буквально свалилась ему под ноги с высоченной температурой и лихорадочным блеском в этих огромных и таких бесхитростных глазах?

Надо ли было везти ее к себе домой?

Надо ли было рассматривать ее спящую, когда вернулся после поздней встречи; понимать, что на ее лицо хочется смотреть так долго, пока не заслезятся глаза; мечтать, чтобы эти расслабленные во сне губы тронула очередная улыбка, непохожая на предыдущую.

Надо ли?..

Ничего из этого ему не было нужно, но оно вдруг появилось в его жизни, и он понятия не имел, как избавиться от этого и надо ли это делать.

Дверь ванной бесшумно позволила выйти ночному гостю, и предрассветная темнота окутала его, в первый момент сбивая с толку, дезориентируя в пространстве. Алексей сделал пару шагов вперед, как услышал тихий скрип, а потом в него уткнулось что-то живое, теплое и сонное. Это что-то он невольно обхватил руками и прижал к себе в безотчетном порыве, не контролируя свои действия, как привык делать всегда.

- Ой! – послышался испуганный писк, и теплое существо затрепыхалось в его руках. Тут же пришло осознание, что надо отпустить его. Но как же не хотелось этого делать. От нее, от этой провинциальной девушки, одуряюще пахло чем-то таким, что переворачивало душу, объяснения чему он не находил.

- Тише, - проговорил он, зарываясь лицом в ее волосы на макушке, невольно втягивая их аромат и прижимая девушку еще сильнее к тебе. – Я не грабитель, а всего лишь гость, который случайно вырубился вчера на твоем диване.

Она вдруг притихла, затаилась в его руках. Перестала вырываться, и Алексею даже показалось, что девушка прижалась к нему теснее.

- Алексей Витальевич, - голос ее прозвучал глухо, а горячее дыхание пробилось сквозь ткань рубашки опаляя кожу, - я забыла про вас…

Ну где это видано, чтоб человек был настолько бесхитростным! И почему ему ни капельки не обидно от подобного честного признания? А даже напротив, хочется встряхнуть ее и попросить быть более расчетливой, менее наивной.

- Я и сам не сразу вспомнил, где нахожусь, - ответил, понимая, что руки не слушаются его, не желают размыкать кольцо, хотят и дальше сжимать это хрупкое тельце.

- Вы можете отпустить меня уже. Я проснулась, - все так же в грудь ему пробормотала она и вновь не сделала попыток высвободиться.

Надо! Он должен отпустить ее, пока ситуация из нелепой не превратилась в пикантную. Такого точно нельзя допускать, только не с ней.

Алексей нашел в себе силы отпустить ее и даже отступил ненамного, чтоб только выйти из этого теплого облака.

- Спасибо, что не прогнала на ночь глядя, - сказал, лишь бы что-то сказать.

- Ну что вы!.. – откликнулась она и не шевельнулась. – Хотите кофе? – вдруг предложила.

- Хочу, - не смог отказаться он.

- Тогда… Я сейчас, - метнулась она в ванную. – Идите на кухню, - крикнула уже оттуда.

И он пошел, находясь во власти странного оцепенения. В темноте отыскал глазами тот табурет, на котором ему вчера так неудобно было сидеть. Вновь опустился на него, заставив жалобно скрипнуть. Что он делает? Ведь самое правильное сейчас – отправиться домой. Так почему же рядом с этой девушкой он всегда отступает от правил?

***

Люда открыла воду на полную и пыталась привести мысли в порядок. Только что ее обнимал самый странный и загадочный мужчина на земле! Ведь обнимал же, она не ошиблась. И даже губы его касались ее волос! С ума сойти можно! Она даже потрогала волосы на макушке, словно для того, чтобы убедиться, что ничего ей не пригрезилось.

Дурацкая привычка не выключать будильник и по выходным сегодня сработала не в ее пользу. Сама Люда дурацкой ее не считала. Ей нравилось просыпаться ни свет ни заря и вдруг понимать, что сегодня суббота и никуда идти не нужно, что можно выключить будильник и с наслаждением спать дальше. Да и раньше график работы у нее был совсем не такой, с нормальными выходными тогда, когда им и положено быть. Отсюда и привычка не выключать будильник.

А сегодня, пробираясь в потемках в туалет, сонная и довольная, она напрочь забыла о ночном госте. И даже когда налетела на него, испугавшись так, что едва не лишилась сознания, не сразу вспомнила вчерашний вечер.

А потом, когда поняла, к чьей груди прижимается, с ней произошло что-то странное. Так вдруг стало хорошо, что захотелось вжаться в эту большую и теплую грудь еще теснее, обхватить могучий торс руками и не отпускать. Это было настолько волнительно, что даже дышать стало трудно в какой-то момент и больших усилий стоило справиться с собой, заговорить нормально.

Люда уже умылась и тщательно пригладила волосы, а все не спешила покидать ванную. Откуда-то появилась трусость, хоть самой себе в отражении, немножко припухшей от сна, она и нравилась. Но как отнесется гость, что терпеливо дожидается ее на кухне, к такому домашнему появлению? А может уже и не дожидается? Да нет, если бы он ушел, она бы услышала хлопок двери, который слышит обычно весь подъезд. Не оставил же он дверь нараспашку.

Когда поняла, что прятаться и дальше в ванной глупо, Люда приоткрыла дверь и бесшумно выскользнула в коридор. Преодолев еще пару шагов, вошла в кухню, стараясь не обращать внимания на лихорадочное биение сердца.

Гость сидел на вчерашнем табурете и разглядывал магнитики на холодильнике. Сразу же бросилась в глаза легкая небритость. И волосы его были потешно примяты в некоторых местах. Дорогая ткань рубашки не выдержала натиска и измялась за ночь. Но вот что странно – таким он Люде нравился гораздо больше.

- Долго ты, - перевел гость на нее взгляд и окинул ее с головы до ног. Только тут Люда сообразила, что стоит перед ним в коротенькой ночной сорочке, поверх которой накинула чуть подлиннее халат. Но никаких особенных эмоций на лице Алексея Витальевича она не прочитала, как ни вглядывалась. Разве что, глаза его показались немного темнее обычного. – Ничего, что заставил тебя встать так рано?

- Ничего страшного. Завтра отосплюсь, - весело махнула Люда рукой, чувствуя, как робость отступает. Сегодня все происходило как вчера вечером – вместо ожидаемой неловкости между ними появилась легкость, которая позволяла спокойно спрашивать и отвечать на вопросы. Люда даже позволила себе предложить:

- Если хотите, можете воспользоваться бритвенным станком моего отца.

- Что, так ужасно выгляжу? – усмехнулся он и потер ладонью по лицу.

- Да нет. Вам даже идет.

- Ну раз так, то побреюсь дома. Спасибо!

- Я по утрам люблю растворимый кофе с молоком. Хотите, вам сварю в турке? – наполнила Люда чайник водой.

- Не нужно. Растворимый кофе напоминает мне детство, - внезапно улыбнулся он, и Люда залюбовалась им, аж забыла, что собиралась делать дальше.

Как же ему идет улыбаться! Ведь сразу превращается в совершенно другого человека. Простого и умеющего радоваться жизни, а не зажатого в тисках светских условностей.

- Что? У меня вдруг выросла борода? – еще шире улыбнулся он.

Люда поймала себя на его разглядывании и резко отвернулась. Подскочила к холодильнику и принялась доставать из того все что имелось в доме из холодных закусок. Сыр, колбаса, масло, повидло… Что там еще нужно?

- Помидоры хотите? – повернулась она к гостю и тут он уже не выдержал, громко рассмеялся.

- Я не пью кофе с солеными помидорами.

- Я тоже, - отозвалась Люда и только потом сообразила, насколько диалог их абсурдный. – Тогда предлагаю наесться бутербродами, - улыбнулась она.

- Согласен. Готов даже предложить свою помощь в нарезке ингредиентов.

- Давайте! А я налью нам кофе.

Через пять минут две большие чашки уже дымились на столе, а на блюде неровными горками были навалены ломтики колбасы, сыра и хлеба.

- Красиво сервировать не умею, - развел руками Алексей Витальевич.

- Ничего, так даже вкуснее! – похвалила его Люда и собственноручно смастерила ему тройной бутерброд. А потом и себе такой же. И все это время она не могла избавиться от мысли, что все слишком хорошо и просто, что так не может быть. – Алексей Витальевич, а давайте сегодня вы расскажете о себе? – неожиданно даже для себя самой предложила Люда. Немного перепугалась, но на попятную не пошла. – А то я вам вчера чего только не наболтала, надоела небось. А вы про себя ничего не рассказали.

С ответом гость не торопил, задумчиво пережевывая откусанный кусок.

- Мне было интересно слушать про твое детство и юность, - выдал, наконец, к радости Люды. – И хоть я не привык к откровенным разговорам о себе, но почему-то тебе мне хочется рассказать…

Он так посмотрел на нее, словно именно она могла ответить, почему же ему этого хочется. Но Люда тоже растерялась, не ожидая от него подобной честности. Она была уверена, что он сейчас отделается чем-то типа, что в его жизни нет ничего интересного, лишь бы она отвязалась. Но нет, в очередной раз он ее удивил.

- Задавай вопросы, - добродушно велел, не забывая поглощать бутерброд.

- Ну… из какой вы семьи? Кто ваши родители?.. Не знаю, мне все интересно, - рассмеялась Люда. Ей действительно хотелось узнать о нем как можно больше.

- Родословная моя, значит, интересует? – усмехнулся Алексей Витальевич.

- Ну не то чтобы… Но вы же сами просили задавать вопросы. Вот я и задаю, - смутилась Люда.

- Ну да, - посмотрел он на нее как-то слишком внимательно, будто решая, можно ей довериться или нет. – Моя семья… Да самая обычная у меня семья, - заговорил он, отворачиваясь к окну и наблюдая за едва наметившимся рассветом, превратившим темноту в серые сумерки. – Мать, отец, старшая сестра. Они живут в Томске. Я сам оттуда родом. Родители сейчас на пенсии, а раньше преподавали в Томском университете. Отец – физику, а мать – химию. Сестра старше меня на десять лет, и у нее уже двое взрослых детей…

Каким-то скучным у него выходил рассказ о себе. Люде вдруг до ужаса захотелось расшевелить его, наверное потому и перебила:

- А в Москве вы как оказались?

Задумчивый взгляд переместился на ее лицо и скользнул по нему, останавливаясь на глазах, носе, губах, которые дрогнули в невольной улыбке.

- Как многие – приехал учиться, потом остался работать. Москва – это большая сеть, если попал в нее, то выбраться уже очень сложно.

- Вы так говорите, как будто жалеете, - н-да… что-то расшевелить его у нее никак не получается. Даже наоборот – чем больше Алексей Витальевич рассказывал о себе, тем сильнее казалось замыкался. Складывалось впечатление, что жизнь его разграничена на «до» и «после». Только вот до чего и после чего Люда пока еще не разобралась. Не слышала она того тепла в голосе, с каким люди обычно рассказывают про своих родителей, особенно те, что живут далеко от них. И отчего-то от всех этих мыслей в душе рождалась жалость, хоть сидящего напротив нее мужчину с виду и не за что было жалеть.

- Я не жалею о том, что остался жить в Москве, - голос его прозвучал довольно жестко, а в глазах мелькнула суровость, напомнившая Люде, что рядом с ней сейчас не добрый дядечка, а довольно требовательный и высокий начальник. – Но мне есть о чем сожалеть, а точнее, хотеть изменить…

Как, например, неудачную женитьбу? – вопрос едва не сорвался с губ, не останови себя Люда вовремя на этот раз. Не время еще для таких вопросов, хоть эта тема и интересовала ее больше всего. Из кулуарных сплетен она уже знала, что бывшую его жену зовут Людмила и что она отобрала у него дело всей жизни. Наверное, это даже больше чем обидно и способно ожесточить. И ей хотелось хоть как-то помочь этому мужчине выпустить из себя прежнего, ведь не всегда же он был таким букой, раз умеет так здорово улыбаться.

- Алексей Витальевич, а у вас есть планы на сегодняшний день? – решение пришло неожиданно.

- Разве что выспаться. А почему ты спрашиваешь?

Ну выспаться и ей не мешало бы, но ради такого дела можно потерпеть и до завтра.

- Хочу пригласить вас на прогулку по моему родному городу.

- И что же у вас есть интересного? – вопрос прозвучал скептически, но Люда на это даже не обратила внимания.

- Много чего…

- Например?

- Ну я предпочитаю не рассказывать, а показывать, - загадочно улыбнулась Люда, недоумевая в душе, отчего же ей так хочется, чтоб он согласился. Ведь и у нее были совершенно иные планы на сегодняшний день, который вдруг решила подарить этому мужчине.

- А ничего, что время еще и семи нет? – покосился ее гость на окно, за которым все еще едва белели сумерки.

- А какая разница! Главное не замерзнуть. Что там у нас с погодой? – активировала она экран на своем телефоне.

- Не замерзнем, если поедем на машине. Как-то отвык я ходить пешком, - нахмурился Алексей Витальевич.

И ведь не отказывается, а это значит, у нее есть шанс побыть с ним таким чуть подольше, чем спонтанный вечер и не менее спонтанное утро.

- Это будет уже не прогулка, Алексей Витальевич, а катание, - хитро улыбнулась она. – Соглашайтесь, замерзнуть я вам не дам.

- Согреешь своим теплом? – пошутил он и сразу же понял, насколько неудачно, когда лицо Люды залила краска. – Согласен, но при одном условии, - быстро добавил, чтобы сгладить неловкость.

- Каком же? – встрепенулась Люда, заранее согласная на все. Ну в пределах разумного, конечно.

- Ты перестанешь меня звать по имени отчеству и выкать. А то я чувствую себя древним стариком.

- Ой, я так не смогу! – перепугалась она. – Вы мой руководитель.

- Сейчас я твой гость. Так что, по рукам?

- Вы старше меня на десять лет, - продолжала сомневаться Люда.

- Ты. И тридцать три года – это еще не старость, - серьезно парировал он, хоть губы его уже и кривила улыбка, которую он упорно сдерживал.

- И как же мне вас называть?

- Тебя. Как хочешь, хоть Лехой, хоть я этого и терпеть не могу.

- Скажете тоже, Лехой! – прыснула Люда. – Алексей?.. – задумчиво произнесла и прислушалась к чему-то внутри себя. – Леша?.. Алеша?..

- Не знаю, как тебе, а мне больше по вкусу последний вариант, - внимательно наблюдал он за ее лицом, которое каждую секунду меняло выражение. В который раз Алексей недоумевал – ну как можно настолько не скрывать собственных эмоций, они же все читаются на ее лице! Вот сейчас она ужасно хочет согласиться с правилами игры, но мешает внутренняя робость или излишне строгое воспитание.

- Алеша? Мне с детства нравится это имя, - тихо произнесла Люда, глядя прямо в глаза Алексею.

- И чем же?

- Оно звучит как-то нежно, даже трепетно. Его приятно произносить.

- Вот и произнеси его, - бодро закончил он, пока она не сказала чего-нибудь лишнего. Странным образом, но когда эта девушка говорила или улыбалась, он попадал под ее власть. Вот и сейчас был близок к этому, не опомнись вовремя. – Так куда же ты меня поведешь? И может все же лучше на машине?

- Ни за что! Как говорит мой папа, у нас тут все рядом, - задорно улыбнулась она, и ему захотелось последовать ее примеру. – Для начала предлагаю прогуляться в наш замечательный собор.

- Чего же в нем такого замечательного?

- Увидите, ой… Увидишь, - спохватилась она и виновато посмотрела на Алексей, но не потому, что ошиблась, а как раз наоборот, потому что обратилась к нему на «ты». Это он тоже прочитал на ее лице.

Люда скептически осмотрела стильную кожаную куртку Алексея и вдруг со словами «Подождите!» убежала куда-то в комнату. Сама она была одета в укороченный пуховик с капюшоном, отороченным мехом. Ничего особенного и цвет какой-то серый, мышиный, но этой девушке пуховик невероятно шел, даже несмотря на то, что из-под него торчали худенькие ножки, обтянутые черными джинсами-дудками, а на ноги она обула кроссовки. Обычный молодежный прикид, но почему-то она в нем смотрится довольно элегантно. Алексей даже головой тряхнул, когда Люда скрылась в комнате. Наваждение какое-то!

- Вот, наденьте это, - вернулась она с чем-то в руках и сама же принялась заматывать его шею длинным черным шарфом, встав при этом на цыпочки. – Это папин…

- Надень, - придержал он ее руку в невольном порыве, а она вдруг замерла в такой близости от него, что он уловил аромат ее волос. – Ты забыла про наш уговор, - говорить получалось с трудом, в горле вдруг вырос ком и даже мешал дышать ровно.

- Я помню, - кивнула она, и Алексей заметил, что глаза ее увлажнились.

Острого неконтролируемого желания прижаться к ее губам он испугался настолько, что сразу же выпустил ее руку и пробормотал:

- Вот и не забывай больше, а то в следующий раз накажу…

- И как же? – рассмеялась она, и он даже выдохнул с облегчением. Не заметила, и это очень хорошо.

- Пока не знаю, но обязательно что-нибудь придумаю.

- Уже боюсь, - задорно вскинула она голову и распахнула перед ним дверь.

За ночь подморозило, но утро выдалось безветренное. В чужом шарфе поверх куртки Алексей чувствовал себя по-дурацки. Не привык он как-то носить подобные аксессуары, хоть темно-синяя расцветка и пришлась ему по вкусу. А заметив, как Людмила кутается в воротник пуховика, вновь предложил:

- Может все же на колесах? – и кивнул на свою машину, припаркованную рядом.

- Нет. Это уже будет не прогулка, - тряхнула она головой, накинула капюшон и взяла его под руку. – Пошли. Тут недалеко.

Пока шли через двор, Люда дважды умудрилась поскользнуться. От падения ее спасала его рука. И оба раза она заливисто смеялась над собственной неловкостью, а Алексей не мог отделаться от мысли, что ему нравится ее поддерживать, и от желания, чтоб она поскальзывалась почаще.

Как только вышли на улицу, девушка произнесла:

- Вон он – наш знаменитый собор.

Но Алексей уже и сам увидел это чудо архитектуры, не заметить которое было невозможно. В небольшом поселке, со всех сторон окруженном лесами, в самом его сердце, казалось, возвышается копия Нотр дама, устремляясь остроконечной колокольней к самому небу. Но подойдя к собору ближе, Алексей убедился, что тот построен скорее в псевдоготическом стиле и лишь общими очертаниями издалека напоминает парижский собор. Вблизи темно-серые стены и стрельчатые окна навевали мысли об английских аббатствах. И круглые часы на колокольне только усиливали сходство.

- Впечатляет? – наблюдала Люда за его реакцией. Они остановились недалеко от широкой лестницы, ведущей к дверям храма. В эти утренние часы собор уже был открыт.

- Скорее поражает.

- А я привыкла, - беспечно пожала она плечами, - хоть и люблю это место всем сердцем. В детстве, в теплые дни почти все время проводила тут, - кивнула она на скверик за их спиной. – Здесь или на нашей речке.

- А речку ты мне покажешь, как следующую достопримечательность? – заранее испугался Алексей.

- Нет, конечно! – рассмеялась она. – Что там сейчас делать? Мерзнуть что ли? Зайдем погреться? – указала она на собор.

- Нет, пожалуй, - слишком поспешно отказался Алексей. Никогда не считал себя набожным и даже немного побаивался церквей. А еще ему не нравилось, как приторно в них пахнет ладаном и кадилом. В те редкие разы, что оказывался в подобных местах, неизменно покидал их с головной болью.

- Ну как хоти… хочешь, - спохватилась Люда. – Если не замерз, то идем дальше.

- Ну я пока держусь. А ты?.. Не замерзла? - посмотрел он на ее лицо с немного покрасневшим носом, которым она как-то по-детски шмыгнула. Вновь появилось безотчетное желание ее приобнять и прижать к себе, которое Алексей сразу же поборол, хоть руки так и чесались.

- Я тоже пока в норме, - заверила Люда и повела его в сторону от собора.

Миновав сквер, они вышли к наполовину разрешенной старинной усадьбе, и Алексей заметил, как Люда вдруг притихла, даже напряглась слегка. Не похоже было, что это место ей сильно нравится, а вот его любопытство разыгралось.

- В чем дело? – поинтересовался он.

- Я считаю это место проклятым, - тихо проговорила она, даже не пытаясь переступить границу местами сохранившейся изгороди. Она просто стояла и смотрела на усадьбу не мигая, словно та ее гипнотизировала и не давала отвести взгляда. – Здесь когда-то жил основатель нашего поселка.

- Расскажи, - попросил Алексей. Отчего-то ему захотелось услышать страшную, как он догадывался, историю, из уст этой девушки.

- Не здесь, - передернула она плечами.

- Ты замерзла. Куда пойдем греться?

- Здесь мне даже летом холодно, - серьезно посмотрела она на него.

- Все! Пошли отсюда в тепло, и ты мне расскажешь свою страшную историю, - решительно обнял ее Алексей за плечи и повел прочь от усадьбы. Не смог он на этот раз побороть в себе желание прикоснуться к ней, ощутить хрупкое плечо даже через пуховик. Слишком велико было искушение. И она не сопротивлялась, а даже как-то очень доверчиво прижалась к нему, будто искала поддержки или защиты.

В эти утренние часы им пришлось побродить по городку в поисках открытого заведения. Им оказалось небольшое кафе-мороженое, где, как выяснилось, еще и готовят вкусные сэндвичи с баварскими колбасками и соленым огурцом.

Алексей и сам подмерз и сейчас с удовольствием «оттаивал» в тепле небольшого зала, где они были единственными посетителями.

- За усадьбой есть сад, который мы зовем страшным… - начала свой рассказ Люда, после того как согрелась несколькими глотками травяного чая.

В центре того сада по сей день сохранился позорный столб, к которому помещик привязывал провинившихся крестьян и избивал плетьми прилюдно. Частенько такие избиения заканчивались смертью.

В общем-то, примерно такое Алексей и ожидал услышать от девушки. Что в поместье жил настоящий самодур, который насиловал крепостных девок с особой жестокостью, грабил проезжих купцов, чеканил фальшивые монеты… По сути, обычный бандит под барской личиной. История хранит массу примеров существования подобных ему деспотов.

Гораздо интереснее самой истории Алексею было наблюдать за лицом рассказчицы. Она словно уносилась мыслями в те времена и становилась очевидицей всех тех зверств, о которых рассказывала. В какие-то моменты на глаза ее набегали слезы, в иные – губы трогала легкая мимолетная улыбка. Ее голос звучал как музыка, то взлетая, то понижаясь, то звеня от возмущения, то лаская слух легкой грустью. И эти глаза… Алексей откровенно любовался ими, наблюдая, как те темнеют от гнева и светлеют от нежности и скорби.

Он даже расстроился, когда рассказ подошел к концу, и столь приятный слуху голос смолк. К тому моменту и тарелка с сэндвичами опустела, как и небольшой чайничек. А еще родилось ощущение нереальности происходящего, как и осознания чего-то неправильного. Так не должно быть. И он не должен здесь находиться, разговаривать с этой девушкой, как со старой знакомой, любоваться ее лицом… Она всего лишь провинциалка, которая, к тому же, работает в его компании. Они слишком разные, как по возрасту, так и по положению в обществе. И он не должен не замечать этой разницы.

- Мне пора, - проговорил Алексей, когда все эти мысли завладели им окончательно.

- Да, - кивнула она и посмотрела на него так, словно смогла прочитать его мысли. Легкая грусть вкупе с разочарованием мелькнула в ее глазах, но больше она ничего не сказала. Алексей же постарался не обращать внимания на ее проницательность, не придавать этому значения.

К ее дому вернулись в молчании, каждый думая о своем. Обоим казалось, что разом исчезли все темы, на которые они могли бы поговорить. Между ними нет и не будет ничего общего. Та близость и теплота, что испытывали друг к другу еще несколько минут назад, казалось, исчезла без следа.

- До свидания. До понедельника, - бросил он, садясь в машину.

- До свидания, Алексей Витальевич, - отозвалась она.

Мелькнуло воспоминание, что вроде как он должен наказать ее за выканье. Но и эту мысль Алексей отогнал. Время игры подошло к концу, ему пора возвращаться в свою реальную жизнь.