Часть 2. Глава 14

Она никогда не была капризным ребенком. Зачастую родителям бывает сложно при воспитании собственного чада, но только не чете Герцык.

Алина росла послушной и молчаливой девочкой, в младенчестве она крайне редко плакала, а затем, подрастая, и вовсе перестала. Ее сверстники ходили в детский сад, клянчили у родителей одну игрушку за другой, но Алина никогда ничего не просила и довольствовалась только тем, что ей давали.

Когда ей исполнилось шесть лет, она вместе с родителями приехала к двоюродной сестре матери.

Тетя Лариса жила в небольшом подмосковном городке Балабаново, в двухкомнатной квартире одной из старых пятиэтажек: с разбитыми лестницами, без лифта, с постоянным запахом сигарет, кошек и старости в подъезде.

Впоследствии Балабаново стало для Алины новым домом: здесь она посещала школу, занималась в спортивных секциях, проводила каникулы у тети на даче, где они собирали овощи, ходили за грибами, и у нее в друзьях были почти все соседские мальчишки.

Готовила в основном тетя. Алина к плите без крайней нужды не подходила, но уборка и стирка висели на ней, и ей это было не в тягость, в отличие от сверстниц, которые палец о палец не ударят у себя дома. Больше всего она любила чтение и спорт.

Родители поддерживали общение с дочерью исключительно по телефону, поскольку отец Алины был дипломатом, им с женой приходилось жить в постоянных разъездах. Для них работа являлась хорошим предлогом, чтобы не заниматься дочерью. Когда они оставили шестилетнюю Алину в Балабаново, девочка поняла страшную правду: она не нужна маме с папой, и только тетка — единственный близкий и родной человек.

Уже тогда Алина не отличалась веселостью и ласковым характером. Сначала тетя пыталась с ней сюсюкаться, но когда племянница четко сказала: «Перестань так делать, общайся со мной как со взрослой!», — Лариса поняла, что девочка не такая, как все.

Как-то раз в разговоре с соседкой Лариса шепотом поведала, что племянница порой вселяет в нее непонятный страх. Соседка ответила, что это вздор: «Ларочка, ты просто себя накручиваешь! Алина — ребенок как ребенок, и вообще, нужно радоваться, что девочка не капризная, сидит себе, книжки читает, с незнакомыми людьми не разговаривает. И к тому же, с твоей-то зарплатой давно пора установить стеклопакеты». На это тетя покивала головой и в итоге перестала присматриваться к племяннице: «В самом-то деле нормальная девочка, что с нее взять. Она такая от того, что родители в разъездах, и Алиночка по ним скучает, а я, дура старая, все себе напридумывала».

К четырнадцати годам, когда Алина училась в 9 классе, тетя и думать забыла о своих страхах. Теперь ее волновало, что у племянницы совсем нет подруг, она не интересуется косметикой и общается только с мальчишками из спортивной секции. Обычно Алина ходила в потертых джинсах и футболках, которые ей всегда были велики, поскольку мама девочки никак не могла угадать с размером: родители высылали для дочери посылки с кучей фирменной одежды и обуви, которые, увы, были на размер, а то и два, больше.

— Ведь называла же твои параметры, что же она так… — перебирая очередную посылку, ворчала Ларочка, как ее про себя называла сама Алина.

— Да ладно, теть, — Алина постучала пальцем по стеклу, за которым на ветке притаилась нахохлившаяся ворона. — Они хотя бы качественные. К тому же, можно радоваться, что зимняя куртка велика. Не будет сковывать движения во время катания на лыжах. — Девочка оставила упакованные подарки на диване и ушла к себе в комнату делать уроки.

Тетка собирала ненужные на ее взгляд вещи и продолжала тихонько ворчать:

— Родная мать не может купить для дочери одежду нормального размера, каждый раз одно и то же. Лучше бы вообще тогда не покупала, какой прок от нее, если носить невозможно и приходится отдавать на ушив. Позорище!

Так половина вещей оказывалась в дальнем углу старого скрипучего шкафа, они лежали там год или два, пока Алина не вырастала. Самой девочке было абсолютно все равно, какую одежду носить, главное, чтобы было удобно и не мешало тренировкам.

Вскоре произошло событие, после которого Алина стала еще более молчаливой и лишь время от времени тяжело вздыхала, от чего тетя пришла в замешательство: «Может, наконец-то моя Алинка, любительница спорта с мальчишеским нравом, влюбилась?». Если бы это действительно было так, но нет… девочка думала совсем о других вещах, происходящих с ней в подростковый период. Алина просто не могла рассказать тете обо всём.

Это случилось весной по пути из школы. Она возвращалась домой, чтобы взять спортивную сумку и пойти на тренировку по стрельбе. Алина размышляла: единственное, за что она благодарна родителям — они не мешают ей жить так, как она хочет, и снабжают Ларочку средствами на жизнь и занятия спортом.

Самым лучшим подарком, который они ей сделали на пятнадцатилетие, был сноуборд с креплением и одеждой. Выбирала не мама, а скорее всего, какой-нибудь продавец в магазине. Тогда Алина весь вечер ходила и улыбалась, очень радуя тетку. От воспоминаний ее отвлек знакомый девичий голос.

Дружбы с девочками Алина не водила с первого класса, потому что считала их всех глуповатыми курицами. В основном ей нравилось общаться с мальчишками: где только они не играли, по каким стройкам не лазили и даже помогали Ларисе закатывать банки с ежегодной консервацией. Среди друзей-мальчишек все любили Алинку, с ней было легко и просто, в отличие от других девчонок, и, если что, за верную подругу парни были готовы кому надо и по голове настучать.

— Ну что, Герцык, доигралась?! — перед ней стояли одноклассницы.

Алина давно поняла, что представляет собой эта компания: «Вожаком стаи из четырех индюшек была Елизавета Кузнецова, только вот какая из нее Елизавета, скорее, просто Лизка или Лизон. Самовлюбленная девчонка, считающая себя пупом земли, авторитет в классе. Окружила себя такими же глупыми созданиями. И ее гонор лишь от того, что родители работают в Москве, мотаются по «заграницам», но, скорее, не по работе, а чтобы отдохнуть от капризов собственной дочери, спихнув ту на бабушку».

Лизочка часто хвасталась модной одеждой, лучшей косметикой, но с ней не о чем было поговорить. Поэтому огромную конкуренцию по части общения с парнями ей составляла именно Алина.

Девочка стояла перед одноклассницами в недоумении. Пока «индюшка» по имени Настя Смирнова не подала голосок:

— Из-за тебя от Лизки Сашка ушел! Да еще сказал, что не любит ее. А ведь у них были серьезные отношения, почти…

«Вот горе-то какое! Только не пойму, причем здесь я. Насколько мне известно, Саня давно собирался ее бросить. Наконец-то мы с Ванькой до него достучались, а то чувствую, что финансовый бюджет его семьи рухнул бы от того, сколько он тратил на эту бесхребетную», — подумала Алина. С Александром Волковым, или просто Сашком, они занимались в секции по плаванию и были знакомы чуть ли не с первого класса.

«Настя, видно, решила взять на себя роль оратора, что ж…».

— Неужели? А я-то думала, серьезные отношения и 15 лет несовместимы. Оказывается, абсурд еще случается… — Алина пнула носком камушек. Настя разозлилась от такого спокойствия и пригрозила:

— Хватит уже с мальчишками общаться и… отбивать их у нас! Ты как… как шлюха! Да, именно!!! Позволяешь тут себе все, — она подошла и пихнула Алину. Та от неожиданности даже упала на асфальт, ободрав ладони до крови.

Девчонки засмеялись, а потом взяли ее под руки, пока Лиза доставала из рюкзака пластиковую бутылку с непонятной жидкостью. Алина внимательно следила за тем, что она собирается делать. Обычно девчонки только косо на нее смотрели и говорили различные гадости за спиной, но в этот раз они осмелели.

Внутри Алины стало подниматься какое-то странное, сильное, нехорошее чувство. Это был гнев, смешанный с обидой на несправедливость, в сто крат усиленный. Нечто темное растекалось по ее венам, заставляя волосы на затылке вставать дыбом. По коже пробежали мурашки, хотя на улице не было холодно. Она стиснула зубы так, что те скрипнули. Голос Насти стал доноситься до нее откуда-то издалека, перебиваемый громким вороньим карканьем; птица словно кричала Алине: «Сделай! Сделай!».

— Раз ты такая умная, то явно родилась не в то время. Строишь из себя взрослую! — злорадствовала Лиза.

Крышка от бутылки упала, и на голову Алины хлынул поток, как оказалось позже — химиката из школьной лаборатории. Глаза защипало, на губах появился неприятный привкус, и они тут же пересохли. Ее отпустили, оставив сидеть и вытирать лицо. Прежде черные, как смоль, волосы приобрели мышиный оттенок. Смахнув с глаз остатки вещества, чтобы не так сильно щипало, Алина поднялась на ноги, спокойно убрала волосы назад — по длине они доходили ей до бедер, всегда гладкие и мягкие, а теперь…

Сделав глубокий вдох, она холодно произнесла:

— Дура ты, Лиза, и всегда ею будешь. Что касается ВАШИХ парней, то, может, они и будут с вами, когда поумнеете, — говоря это, девочка машинально убрала левую руку за спину и сжала пальцы в кулак.

Тишину улицы разорвал истошный крик. Лиза упала на землю с подвернутой ногой. Ее подруги тут же закудахтали вокруг в полном непонимании того, как это могло случиться.

Подобрав с земли рюкзак, Алина молча прошла мимо поверженной «соперницы». И только войдя в подъезд собственного дома, трясущимися руками схватилась за мокрые и безвозвратно испорченные волосы. По щекам предательски потекли слезы, они обжигали лицо, а сердце отбивало такой ритм, что под него можно было танцевать: «Что произошло, как я это сделала?». Но вопросы, появившиеся в ее голове, вмиг исчезли, стоило соседке открыть дверь. Алина забилась в угол подъезда, где ее было сложно разглядеть, и стала быстро вытирать лицо — не хотелось оказаться темой для лишних пересудов. Когда женщина ушла, Алина взбежала по разбитой лестнице на пятый этаж и, уже оказавшись дома, закрылась в ванной. Вернувшаяся после ночного дежурства тетя после долгих вздохов «как такое могло случиться с твоими волосами?!» предложила покрасить их в прежний черный цвет, но упаковки краски хватило лишь на половину головы, волосы ниже плеч остались неприятного оттенка, напоминающего старческий. Меньше всего Алине хотелось видеть радость в глазах одноклассниц, и, недолго думая, она взяла кухонные ножницы и отрезала длинные локоны. Теперь из зеркала на нее смотрело бледное, но по-прежнему хорошенькое личико с блестящими изумрудными глазами.

Тетка подняла жуткий крик, но Алина отмахнулась и только сказала:

— Наконец-то эти космы не будут мешаться на тренировках. Можно нормально ходить в бассейн, — но видя, как расстроилась ее дорогая Ларочка, Алина похлопала женщину по плечу. — Да ладно тебе, отрастут. Не плачь.

Тетка погладила племянницу по голове и, утерев слезы, ушла на кухню.

Только ночью Алина смогла спокойно все обдумать и понять, что же произошло: «Я сделала так, что ее нога подвернулась, вот так вот просто, даже не притрагиваясь к ней». Она вспомнила то чувство силы, что растеклось по ее жилам, и вздрогнула.

Взгляд скользнул по книжному шкафу, в котором стояли книги в стиле фэнтези: про ведьм и ведьмаков, различных волшебников и некромантов, эльфов, демонов и прочих мистических персонажей. «Нет, этого просто не может быть…» — в темноте комнаты хрустнули ее собственные пальцы: при свете луны, пробивающемся из окна, они казались бледными, тонкими и длинными, как у мертвеца. Что-то заскрипело за окном, раздался лязг, и тут же в небо с подоконника взмыла ворона. Алине стало не по себе, но она была уверена в одном — раскаяния за содеянное не испытывает.

Позже случилось разбирательство, но никто и ни к чему в поведении Алины не смог придраться, да и случай с украденным химикатом был гораздо опаснее, нежели случайно подвернутая нога. С тех пор Алина одна домой не ходила, каждый раз после школы и тренировок верные друзья провожали ее. Больше всего вину за случившееся чувствовал Сашка Волков, при виде остриженных волос подруги он пришел в печаль — мол, как она теперь без длинной косы или хвоста, ведь для девушки это так важно, на что их общий друг Глеб парировал: с короткими или длинными — неважно, Алинка есть Алинка, и ни одна девчонка не годится ей в подметки.

Когда девушке исполнилось 17 лет, родители вернулись в Россию и забрали дочь в Москву — поступать в институт. Провинциальный городок Балабаново, детская беззаботность и Ларочка остались в прошлом, которое со временем стало казаться Алине приятным сном. Москва была для нее чужим городом, где все куда-то спешили, и это жутко раздражало. Домашние задания, дополнительные курсы по иностранным языкам и спорт занимали всё время, так что зачастую Алина возвращалась домой только к полуночи и валилась на кровать без сил. Казусы, подобные тому с Лизой, происходили не раз: то пьяный мужчина в метро, то подозрительный прохожий вечером или назойливая одногруппница в вузе. Алину не мучили угрызения совести, что она калечила живых людей, которые причиняли ей неудобства. Она была настолько безразлична к окружающим, что однажды мать отвела ее к психологу. Женщину беспокоило, что у ее дочери нет друзей, и она такая неэмоциональная и холодная, как ледышка.

Врач провел несколько тестов и осторожно употребил термин «алекситимия». Естественно, мать приняла это за психическое заболевание, «забыв», что они с мужем обделили ребенка вниманием, заботой и лаской, что являлось непоправимым для любого человека.

Со временем Алина научилась применять свой «дар» в благих целях, без агрессии. Она могла вправить себе вывихнутое запястье или залечить трещину в локте, даже переломы стали переноситься ею легче.

В ее жизни все шло своим чередом, пока не наступил роковой день, когда кромешной тьме было суждено поглотить Алину и подарить мраку Алиру.