ГЛАВА 5

Посмотрел Ирий, как слуги его работают от зари до зари,

и наградил их, дав надежду и силу духа, справедливость

и смелость, гордость, добродетель, любовь.

Отвернулся он довольный,

а Вадий злокозненный тут же добавил от себя

похоть и алчность, зависть и жадность,

прелюбодеяние и ненависть.

V Песнь Жития

А с другой стороны, какого черта она должна подстраиваться под этого ксена? Подождет! В душе нарастало раздражение. Она — конт, он — простой святоша. Много чести. А будет докучать, так ведь и прикопать можно под камешком. Здесь не столица, и никто не поинтересуется, куда пропал брат Искореняющий. Хищники съели или горцы прибили, поди, найди тело на просторах фронтира. А конт если что — только руками разведет. Не сидел, не привлекался, не имею.

С этими мыслями Виктория направилась в мыльню, выловив предварительно раба, чтобы показал дорогу и прислал Берта. Вот еще головная боль — рабство. Как же мало она знает, катастрофически мало. И получить знания не от кого, можно списать забывчивость на провалы в памяти, но нельзя списать на это незнание устоев и реалий мира, которые впитываются с молоком кормилицы. А еще плохое знание языка добавляло проблем. О смысле многих слов она догадывалась, вечером тщательно записывала их в словарик, многие вещи называла чешскими словами, хорошо хоть языки были схожи, и ее худо-бедно понимали.

Мыльня оказалась просторной общественной баней, в которой одновременно могло мыться до двадцати человек. И даже парилка имелась. «Почти как дома, — с ностальгией вспомнила Виктория, стягивая запыленные сапоги, — Где же вы, мои любимые кроссовочки… Эх…» — с тоской подумала она. В пристройке стояли деревянные лавки, на которых валялась одежда и лежали окровавленные тряпки и одеяла. Значит, Рэй с игушем уже внутри. Появился запыхавшийся Берт с охапкой одежды. Вместе с ним пришли и Ольт с Туром, нагруженные полотенцами. Ольт был зол и каждые три секунды бросал на Берта ненавидящий взгляд.

— Что случилось? — поинтересовался конт, когда слуга помог ему раздеться.

— Да успели завшиветь! — воскликнул в сердцах Берт, дав Ольту легкий подзатыльник. — Всего полдня прошло, а они уже подцепили. Не хватало еще, чтоб разнесли эту заразу среди наших рабов. Надо обрить да голову настоем жиримихи смазать.

— Хозяин, а может, не надо? — заканючил Ольт. — Мы вычешем. Там, может, и было по одной вше, а он...

— Прикажи проверить всех. Если найдешь еще у кого — обрить и обработать, несмотря на пол и возраст, а одежду прокипятить, — скомандовал конт, ныряя в распахнутую дверь моечной, откуда тянуло теплым паром и слышался раскатистый бас Рэя. — Вши — это такая зараза...

За ним следом прошмыгнули и голые мальчишки. Тур тотчас начал таскать воду для конта, наливая ее в большую деревянную лохань, а Ольт, прихватив мочалку, поплелся следом за хозяином, шмыгая носом. Волос ему жалко! Явно какой-то девчонке показаться на глаза будет стыдно. Кавалер!

Рэй и еще несколько мужчин возились с игушем. Рядом на широкой лавке лежал отмытый от крови худенький черноволосый сын Эльки. Через живот и бок мальчика тянулся черный синяк. Правая рука опухла, похоже, он ее подставил под удар, чтобы защитить голову. А какой худой! Ольт, который был рабом и явно не шиковал, на его фоне казался упитанным толстячком. Надо откармливать наследника. Мальчик, не мигая, смотрел в потолок, и по его щекам текли слезы. Виктория кивнула Ольту, указывая на паренька. Раб понял ее с полуслова, и спустя секунду уже что-то тихо рассказывал маленькому весчанину, присев перед ним на корточки.

Честно говоря, Виктории ничего не мешало приказать наносить воды в комнату и помыться в корыте вдали от любопытных глаз, но… ее толкало вперед неистребимое, сродни кошачьему, женское любопытство. Интересно же посмотреть. А посмотреть было на что, Виктория даже хотела отпустить грубую казарменную шуточку на эту тему, но ее опередил непосредственный Ольт. Он подошел к раненому игушу, с которого Рэй осторожно смывал кровь, и вылупился на капитана с неподдельным восторгом, затем его взгляд переместился на свой живот и ниже, и по лицу разлилось такое разочарование, что Виктория не сдержала смеха.

— Не грусти, Ольт, ты еще вырастешь, — смеясь, утешил конт зардевшегося паренька.

Вокруг раздался дружный гогот, со всех сторон посыпались похабные советы. Вояки — простые и незатейливые мужики, и шуточки у них такие же.

Голый Рэй действительно выглядел сногсшибательно и очень внушительно. Настоящий варвар. Массивное мускулистое тело без капли жира могло бы украсить обложку любого журнала. Идеальные пропорции бодибилдера безо всяких анаболиков. Только то, что дала природа, и ежедневные тренировки. Ах, как хорош! Наверное, от баб отбоя нет. Взгляд переместился на игуша, и захотелось вернуться в Высели и спалить там все дотла. Да уж… полная противоположность капитану. Худощавый, но не худой, весь словно сотканный из мышц. Изящество и сила. Тело горца пестрело ссадинами и кровоподтеками. Руки черные от синяков, правая лодыжка вывернута под неестественным углом. Что там у него внутри творится, даже подумать страшно. Странно будет, если он выживет. Как жаль… Виктория так и не могла понять, какие чувства овладели ею. Безумно хотелось провести рукой по каштановым волосам, по заострившимся скулам, по резко разлетающимся бровям, дотронуться до губ, заглянуть в глаза… Но вместо этого она спросила:

— Друиду предупредили?

— Предупредили, — проскрипел недовольный голос ворожеи, и она, совершенно не обращая внимания на голых мужчин, вошла в мыльню в сопровождении Берта. — Рэй, неси его в…

— Комнату рядом с моей. Он сын вождя, нужно оказать ему уважение, — быстро произнес конт и тут же прикусил язык. Не слишком ли быстро? Но вроде бы никто не обратил внимания на поспешность. — Какие у него шансы?

— Ты, конт, похуже выглядел после встречи с ведмедем, — неопределенно ответила травница.

«Так конт и умер», — подумала про себя Виктория, но вслух этого, естественно, не произнесла.

— Мальчишку разместите вместе с ним.

Вот и повод будет почаще заглядывать в гости к раненым. Никто не удивится тому, что конт интересуется здоровьем своего сына. Еще бы имя этого сына узнать.

Помылась она быстро. Берт помог облачиться в чистую одежду, заплел мокрые волосы в короткую косу.

— Где обед прикажете накрывать?

— Я на кухне поем. Туда и ксена приведи.

Берт испугался, испугался по-настоящему, но перечить не осмелился. Виктория знала, что нарушает этикет, но ей не давал покоя взгляд главной кухарки. Открытый, полный ненависти и презрения. А ведь через кухню проходила вся еда конта. И всыпать яд легче всего было именно здесь. Хотелось бы разобраться, пока проблема не стала фатальной.

Большая кухня встретила полумраком, тишиной и жаром. Виктория остановилась на пороге, оглядываясь. За длинным деревянным столом в одиночестве сидел брат Искореняющий. Странно, что один. Виктория была уверена, что брат Турид обязательно прибежит следом: как это, такой важный разговор, и без него? Неужели не хочет оставлять контессу одну? С чего бы это? На столе стояли блюда с мясом, каравай и две глубокие тарелки, наполненные до краев густым грибным супом. Аромат достиг ноздрей и вызвал неконтролируемое бурчание в животе. Виктория вступила в жаркий полумрак, и тотчас навстречу ей шагнула высокая женщина в белом фартуке. От неожиданности она отпрыгнула назад и ухватилась за кинжал. Меч «традиционно» забыла у седла, да ну его, таскать такую орясину, только по ногам бьет. Райка, а это была именно она, степенно опустилась на колени и глубоким грудным голосом произнесла:

— Перед братом Искореняющим признаться хочу.

Виктория на секунду задумалась. А затем махнула рукой на условности. Уж очень есть хотелось.

— В том, что еда отравлена?

— Нет, что вы, кир Алан! — с легким возмущением в голосе произнесла кухарка.

И она, и ксен смотрели на конта с удивлением. А он присел за стол, отломал кусок еще теплого, пахнущего кислинкой каравая, с удовольствием понюхал его и, не удержавшись, откусил. Неплохо. Затем придирчиво выбрал из кучи стоящих в глиняной посудине деревянных ложек самую новую и с жадностью принялся за суп. Все разговоры — после еды, когда душа станет доброй.

Как же вкусно, а ведь в той жизни она терпеть не могла грибы. А сейчас ела с удовольствием, наслаждаясь каждым глотком. Тоже память тела? Когда ложка черпнула по дну, Виктория подняла глаза. Кухарка так и стояла на коленях, а ксен задумчиво смотрел на конта.

— Как твое имя? — повернулся тот к женщине.

— Райка, хозяин, — чуть удивленно ответила она.

— Можно мне еще супа?

Повариха перевела ошарашенный взгляд на ксена, но тяжело поднялась с колен и, взяв миску, направилась к печи, в которой стоял чугунок.

— А ты отчего не обедаешь? — поинтересовался конт у ксена. — Суп великолепен. Все равно разговаривать не буду, пока не наемся.

Виктория наблюдала. Ей спешить некуда, а как вести себя с Искореняющим, она еще не решила. Слишком темная лошадка. Ксен улыбнулся и взялся за ложку, похоже, он тоже еще не сделал насчет конта никаких выводов. Вторую тарелку Виктория ела не спеша, вылавливая грибы и кусочки темного мяса. Оленина? Райка стояла рядом, не зная, что ей делать дальше. Падать вновь на колени вроде было глупо, а уйти без позволения она не решалась. Виктория все это понимала, но выдерживала паузу. Наконец она отодвинула от себя тарелку и потянулась к блюду с мясом. Ножа на столе не обнаружилось, пришлось достать кинжал. Боковым зрением Виктория заметила, как напрягся ксен, и как побледнела кухарка. Странно. Не мог же реципиент кидаться кинжалами во время обеда? Или мог?

— Садись, Райка, и поведай мне, в чем ты так хотела покаяться?

Женщина с надеждой посмотрела на ксена, словно ища поддержки, но тот, откинувшись на спинку лавки, с любопытством наблюдал за контом, не вмешиваясь в разговор. Виктория видела, как в его глазах мелькают удивление, задумчивость и недоверие. В конце концов, кухарка решилась и присела на краешек скамьи.

— Это я принесла в замок яд горной гадюки.

— Зачем? — спросил конт.

— Для кого? — одновременно с ним поинтересовался ксен.

Вот она, разность в мышлении. Женщине интересны предпосылки и причины, а мужчиной движут лаконичность и прагматизм. Этак и проколоться можно. Но Райка ответила конту.

— Хотела в еду подсыпать, — открыто глядя в глаза господину, сказала она. — За жизнь дочери загубленную отомстить хотела. А отчего так долго выжидала? Не решалась, да и яд достать трудно. А тут случай такой. Старый хозяин помер, а молодой в беспамятстве лежит, — и добавила с грустью, видя недоумение на лицах мужчин. — Вы, брат Искореняющий, не в курсе. Дочь моя приглянулась господину, да только замужем она уже была на тот момент и отказала хозяину. Муж за нее заступился. Старому конту нажаловался. Тогда Старку подбросили перстень кира Алана и обвинили в воровстве. Ну и… четвертовали его, а дочь мою на следующую же ночь привели в спальню к молодому киру Алану. А как она понесла, ее вышвырнули вон.

И что сказать? Оправдываться? Так нет этому оправдания, ей придется с этим жить. И помнить. Чтобы никогда больше не допустить такого подлого, ничем не оправданного поступка.

— И отчего не отравила? — глухо поинтересовался конт, отодвигая от себя тарелку. Есть резко расхотелось.

— Друида не дала. Отговорила. Сказала, что вы стояли на берегу реки, за которой владения Злокозненного начинаются. Сказала, что, увидев, как Вадий мучает души темные, вы можете все понять и измениться. А еще сказала, что придет момент, и вы признаете сына. Как в воду глядела, — тихо добавила Райка, не замечая, как по щекам катятся слезы.

— Так Элька была твоя дочь?

Викторию словно током пронзило. Пришлось отвести взгляд, чтобы не смотреть на беззвучно плачущую женщину. И хоть это не она изнасиловала десять лет назад неизвестную девушку, стыдно и горько было ей.

— Никто не знает, — прошептала кухарка. — Был у меня, — она запнулась, — один мужик по молодости. Ну, от него и понесла, да только не сложилось у нас. Девочку в веску к матери отправила, она ее и вырастила как свою дочь.

— И куда ты яд дела? — подал голос Искореняющий, которого, в отличие от Виктории, совершенно не волновали события недавнего прошлого.

— Нашему ксену отдала. На исповеди покаялась да и отдала, пока Вадий в уши страшного не нашептал. Он сказал, ему для какой-то мази надо.

Конт решительно поднялся и направился к выходу.

«Ну, теперь ты у меня не отвертишься, господин святая невинность! И мальчиков тебе припомню, и яд в мази, и длительные беседы на религиозные темы, от которых у меня бессонница. Сейчас ты получишь по полной программе!» — злобно думала Виктория, направляясь к донжону. Она понимала, что за злостью пытается скрыть горечь и боль, но так было легче, и она малодушно спряталась за разливающейся в душе яростью. Ксен сейчас, должно быть, у женушки. Она оглянулась. Райка стояла в проеме двери, ведущей в кухню, и что-то шептала. Видно, молилась.

— Не держи на меня зла, Райка. Я сожалею.

А что еще она могла сказать?

Ксен догнал конта посреди двора.

— Что вы собираетесь делать? Нельзя обвинить служителя Ирия на основании косвенных доказательств.

— Что?

— На основании косвенных доказательств. Это означает — ничем не подтвержденные заявления служанки, — со снисходительной улыбкой повторил ксен.

— Скажи медленно.

Ксен повторил, с удивлением слушая, как конт несколько раз тщательно проговорил незнакомые ему слова.

— Косвенные доказательства, говоришь? Слушай, брат Искореняющий, а тебе какое дело до моих дел?

Ксен вдруг стал серьезен.

— Именно об этом я и хотел с вами поговорить, кир Алан. Я уже сегодня отправил птицу с просьбой к Приближенному прислать бумаги, подтверждающие мои полномочия.

Уел! Значит, знает. Когда успел расспросить воинов? Но, похоже, спокоен и лезть в бутылку не намерен. А значит, конт в своем праве, и храмовник никаких претензий пока предъявлять не собирается. Неизвестная величина этот ксен. Слишком шустрый. И, что самое обидное, он, похоже, знает о конте Валлид намного больше, чем знает о себе сам конт Валлид.

— Как мне к тебе обращаться?

— Брат Алвис.

— Ты ведь не простой Искореняющий?

Ксен развел руки в стороны и слегка склонил голову, не опровергая и не подтверждая заявление конта. Тот пристально смотрел на мужчину, соображая, что с ним делать? Может быть, удавить втихую? Нет человека — нет проблем… Видно, кровожадность его мыслей отразилась на лице, потому что ксен очень серьезно произнес:

— Я вам не враг, кир Алан. Я здесь для того, чтобы разобраться, кто желает смерти вашему роду.

Оказывается, за последний год так или иначе, но отбыли в нижний мир все родственники конта. Храм всегда отслеживал такие странные случаи, поэтому и направили несколько человек проверить, все ли в порядке со старшим представителем рода Валлид? И не причастен ли он к смерти своей родни? Но пока проверяющие добирались до Крови, старый конт ушел к Вадию, а в замке воцарился его наследник. Ксен не скрывал, что перед тем как отправиться в дорогу, получил подробнейшее досье на всех обитателей фронтира. Кто и зачем собирал эти сведения, священник сказать не захотел.

Все это Виктория выслушала с каменным лицом и не поверила ксену ни в одном слове. Странно. Насколько она знала, фронтир — это место ссылки, и никому нет дела до его обитателей, пока они не высовывают носа из своего медвежьего угла. Почти двадцать пять лет не вспоминать о бастарде последнего короля — и вдруг озаботиться его безопасностью. Как раз тогда, когда регента решили женить на принцессе соседнего королевства, дав тем самым его детям законные права на наследование трона.

Но от помощи ксена отказываться нецелесообразно. А вот слежку за ним установить придется. А пока проверим тебя на вшивость, дружок.

— Что ты можешь сказать о брате Туриде?

— Тридцать четыре года. Фанатик. Сирота. Воспитывался в монастыре Храма. Убежден, что власть должна принадлежать храмовникам. Мечтает перейти в орден Искореняющих и достигнуть ранга Приближенного. Лично предан главе Взывающих — брату Питару. Дал обед чистоты. Девственник.

— Поэтому каждый вечер в его покои отправляются мальчики-рабы? — ехидно поинтересовался конт, пытаясь скрыть замешательство. Ксен этой откровенностью хочет показать свое расположение и открытость? Думает, ему начнут доверять? Возможно, прежний, недалекий конт и начал бы, но не Виктория. Не на ту напал! Да и не сообщил он ничего особо ценного и секретного.

— Вы ошибаетесь, кир Алан. Я лично принимал исповеди у рабов. Брат Турид укрощает плоть, раны, которые иногда остаются после экзекуции, необходимо смазывать, чтобы не загноились. А так как брат не позволяет женщинам дотрагиваться до себя, ему в этом помогают мальчики, — мягко, но с укором сообщил Алвис.

Виктория скептически хмыкнула, но спорить не стала. Даже если это так, она все равно не доверяла обоим мужчинам.

В покоях контессы ксена не оказалось. К счастью, жена, до подбородков накрытая меховым одеялом, спала. В комнате невозможно было дышать от запахов пота, кошек, еды и дыма благовоний, и конт постарался как можно быстрее ретироваться. Кир Алан велел служанке предать своей любимой супруге, что он заходил справиться о ее здоровье и вручить ей вот этот «прекрасный, как она сама», цветок. Цветок Виктория выдрала из клумбы у храма. Что-то, похожее на астру. На этом свой супружеский долг конт посчитал исполненным и сбежал из душной спальни, приказав служанке навести в помещении порядок.

Ксена они нашли в храме. Он взывал к светлому Ирию, но свечи горели и у портрета Вадия. Вид у ксена был неважный. Покрасневшие, припухшие веки, зеленоватые круги под глазами и плотно сжатые губы.

— Кир Алан, мне рассказали, что вы сделали в Выселях, — не успел конт войти в храм, гневно начал ксен. — Как вы посмели предать смерти одного из служителей Ирия, не…

— Ах ты, сукин сын! — отчетливо произнес конт по-русски, не дав ненавистному ксену закончить фразу. — Значит, смерть матери моего сына, твоей прихожанки, тебя не взволновала? Тебя не возмутило то, что моего наследника едва не убили? Или ты только рад? Не удалось меня отравить, так ты решил детей моих извести? Рассчитываешь прибрать к рукам Кровь? Думаешь, я не вижу, как на тебя смотрит Литина?

Как она оказалась возле ксена, Виктория не помнила, очнулась лишь тогда, когда кончик кинжала уперся в кадык брата Взывающего. Ее словно ледяной водой окатило. Во взгляде ксена не было ни капли страха или вины, только недоумение, растерянность и обида. Она медленно опустила кинжал.

— У тебя есть мгновение между жизнью и смертью, чтобы рассказать, зачем ты пытался меня отравить.

Турид возмущенно повернулся в сторону Искореняющего, и тот моментально пришел коллеге на помощь.

— Брат Турид, нам стало известно, что у тебя имеется яд горной гадюки, а именно этим ядом сегодня пытались отравить контессу, и этот же яд был добавлен в мазь кира Алана. Лишь по случайности супруги остались живы, — мягко произнес брат Алвис.

— И вы решили, что это я отравил свою подопечную? — тихо, с горечью произнес ксен. — Брат Алвис, вы ведь знаете, я вам исповедовался…

— Я тебе верю, брат мой, но конт Валлид весьма расстроен из-за покушения на свою супругу и хочет убедиться. Прошу тебя.

Виктория закатила глаза. Ну прямо классическая сцена из детективного романа. Плохой и хороший полицейский.

Ксен Турид провел их в небольшую комнату в пристройке. Сразу было видно, что здесь живет аскет. Ничего лишнего. Узкая кровать без подушки, застеленная серым сукном, платяной шкаф, стол, стул и много книг. Вот куда придет Виктория, как только выдастся свободная минутка. Ксен поставил к стене стул, залез на него и протянул руку, шаря пальцами в щели между потолком и стеной. Она сразу поняла, что искомого предмета на месте нет. Понял это и Алвис. Однако ксен Турин не верил своим рукам и не угомонился, пока не обшарил щель по всей длине, с грохотом тягая стул по комнате. Затем стал на колени и заглянул под шкаф и кровать.

— Пропала, — удивленно констатировал ксен очевидное.

— Я в этом даже не сомневался, — с издевкой произнес конт, покручивая в руках кинжал. — Сам пойдешь в темницу или приказать тебя отвести?

Виктория не собиралась сажать ксена в камеру, как и не собиралась предъявлять ему обвинения. Удивительно, но она ему верила, и от этого злилась еще больше. Нельзя так врать глазами. Ксен действительно был ошарашен обвинениями конта. Но как приятно стереть ухмылку с его лица! Чисто девчачье желание — мелкое и недостойное, но такое сладкое, что Виктория не удержалась.

— Кир Алан, клянусь моим покровителем Ирием Создателем, я ничего не замышлял против вашей семьи, а уж отравить кирену Литину никогда бы не смог, — голос Турида чуть дрогнул. — Я держал яд здесь, вдали от любопытных глаз, и изредка пользовался им для натираний. Это очень редкая вещь, и выкидывать ее было глупо. Если каплю яда добавить в растопленный жир, он помогает при болях в коленях. Ваша жена страдает от…

— Пусть моя жена меньше жрет и больше двигается, тогда колени болеть не будут, — буркнул конт, выходя из комнаты. На прощание он с такой злостью хлопнул дверью, что она отлетела в обратную сторону и только затем медленно поползла назад, оставив между косяком и дверным полотном узкую щель.

— Берт! — раздался на улице зычный голос конта.

Ксены переглянулись.

— Брат, составь список всех тех, кто мог проникнуть к тебе в помещение и взять яд, — властно приказал Алвис. Сейчас Виктория не узнала бы спокойного, улыбчивого ксена с мягким голосом. Весь его облик изменился, исчезли легкая рассеянность во взгляде, плавность движений. Карие глаза смотрели жестко и проницательно. — Брат Сворж оказался идиотом, он решил устранить мальчишку, обвинив его мать в одержимости. Какая жалость, что я не успел расспросить брата о его покровителях. Жизнь кира Алана нужно сохранить во что бы то ни стало. Ты уже отправил отчет?

Турид отрицательно покачал головой.

— Напиши, что все сыновья конта убиты.

— А о брате Сворже?

Искореняющий задумался.

— Пожалуй, не упоминай. Мы не знаем, как глубоко проникли щупальца заговора, и кому на самом деле служил этот поклонник Вадия. А я пока попытаюсь найти нашего отравителя.

— Брат, а что будем делать с контом? Странный он. Словно другой человек очнулся после беспамятства. Не верю я ему. Ты слышал когда-нибудь тот язык, на котором он сегодня ругался? Да и в разговоре у него проскальзывают слова, похожие на наши, но чужие.

— Ворожея говорит, что конт побывал на берегу реки Забвения, а после такого мало кто возвращается прежним. Ты ведь знаешь, эти прислужницы Вадия умеют считывать сокровенное. Но мы за контом понаблюдаем. Отправь сегодня к нему Олику. Пусть попытается его разговорить. Пьяные мужчины так болтливы. И побеседуй с мальчишкой. Если не получится… — Алвис многозначительно посмотрел на брата Взывающего, — то придется его использовать.

Виктория бесшумно отошла от двери. Она услышала достаточно, чтобы понять — пока храмовники для нее не угроза. А там видно будет. Зато друида подала ей прекрасную идею, и будет глупо ею не воспользоваться. Интересно, что за заговор, и каким боком кир Алан конт Валлид имеет к нему отношение? Мало информации! Как же мало информации!

Капитана она нашла в оружейной. Большая комната на первом этаже донжона была заставлена широкими деревянными столами, на которых лежали кинжалы, ножи, мечи, топоры, луки, арбалеты. Все аккуратно разложено по размерам и видам. Отдельно стояли пики и алебарды, на стенах висели колчаны со стрелами, крюки с веревками и какие-то приспособления, о предназначении которых Виктория могла лишь догадываться. Вдоль одной из стен составили всевозможные щиты. Рай для оружейных фанатиков. Но на нее это не произвело никакого впечатления. Просто куча металлолома. Если только посмотреть вон тот лук... Но не сейчас.

Через десять минут конт вышел из оружейной, неся на плече моток веревки, за поясом у него торчало три грубых кинжала с длинными широкими лезвиями. Озадаченный Рэй свистом подозвал к себе одного из воинов и коротко отдал ему какой-то приказ. Вскоре вокруг капитана стояли дети во главе с обритым «под ноль» насупленным Ольтом.

Ну что же, самое время осуществить задуманное. Пост на скале просто необходим, и Виктория собиралась лично посмотреть, где его расположить.

Женщину просто распирало от желания испытать новое тело в действии. В желудке поселился изрядно подзабытый мандраж предвкушения. Как же она скучала по физическим нагрузкам! Бег трусцой, пешие прогулки, зимой — лыжи, летом — верховая езда, фитнес, все это было в ее пенсионной жизни, но как хотелось вновь испытать прилив адреналина, ощутить эйфорию победы, дрожь в напряженных мышцах. И сейчас она это сделает! Скала не очень высокая, должно получиться. А затем можно будет попробовать и что-нибудь сложнее... «Сложнее? Где ты на это «сложнее» время брать собираешься?» — возмутился внутренний голос. «Разберусь с отравителем, проведу ревизию, поставлю своих людей руководить...» — «Ага. А еще — войско, соседи, горцы, ксены, жена, заговоры, наследники...» — не унимался внутренний голос, и Виктория про себя взвыла. Об этом она подумает завтра, а сегодня...

Конт поднял голову, намечая маршрут. Карниз, небольшая пещерка от вывалившегося обломка и дальше уже более пологий кусок стены. Есть, где передохнуть, если что. Он потянулся и ухватился за первый выступ.

Подъем на скалу получился не таким легким, как показалось снизу. Силенок у конта после болезни все еще было маловато. Да и работа без страховки заставляла действовать аккуратно. А еще — толпа желающих посмотреть на очередную блажь хозяина не добавляла желания рисковать. Виктория представляла, с какими надеждами многие ожидают ее падения. Не дождетесь! Небольшой перерыв, отдышаться — и вперед. Да, с растяжкой тоже нужно поработать. На шпагат это тело точно не сядет. Значит, утро начинаем с тренировки. И дыхание сбивается, добавим к силовым тренировкам бег. Но нельзя останавливаться, нельзя показывать слабость...

…Виктория лежала на камнях и с блаженной улыбкой идиота смотрела в небо. Спина взмокла, по лицу струился пот, руки и ноги тряслись и болели, а уж что будет завтра... Сердце решило, что оно маленький упругий резиновый мячик, и радостно прыгало между ребер. Из горла вырывался кашель, замешанный на эндорфине.

Она это сделала! Она смогла! Поднялась. Какое это прекрасное чувство — победа над собой. В душе царило удовлетворение, помноженное на гордость за себя любимую. Она вновь молода! Только сейчас Виктория осознала, что ей теперь всего двадцать четыре. Всего двадцать четыре! Захотелось заорать, чтобы горы разнесли эту весть по окрестностям, но она сдержалась, только хрипло рассмеялась.

— Кир Алан! — раздался снизу голос Рэя. — Вы там живы?

Виктория подползла к краю и, свесив вниз счастливое лицо, помахала рукой. В ответ Рэй показал кулак. Совсем разбаловался. Но злости не было, она понимала: для него конт все еще мальчишка.

— Кир Алан, сбросьте, пожалуйста, веревку, — донесся вежливый голос Искореняющего.

Что? Этот тип тоже решил подняться и убедиться во всем собственными глазами? Ну что же. Пусть поднимается. Если сможет. Виктория закрепила веревку и сбросила вниз оба конца. Интересно, как он собирается лезть в своей рясе? Но ксен ее удивил. Под балахоном оказались тонкая металлическая кольчуга поверх черной толстой рубахи и черные штаны, заправленные в удобные кожаные сапоги. А на поясе висели узкие длинные ножны и кожаные перчатки. Он неспешно натянул перчатки, внимательно осматривая поверхность скалы, затем перекинул ножны за спину и ухватился за веревку, которую снизу придерживал Рэй. Не ксен, а сюрприз ходячий.

Такого способа подъема на гору Виктория еще не видела. Алвис воспользовался веревкой, как канатом. Конт, следящий за ним сверху, только присвистнул. Это какую же силу надо иметь в руках, чтобы так шустро лезть вверх по гладкой веревке, на которой даже узлов не навязано?

— Спасибо. — Ксен ухватился за протянутую руку, переваливаясь через край.

Вот гад! Он даже не запыхался! Только вспотел. И рука сильная. Чему же вас там обучают в вашем ордене?

— Вы уже осмотрелись? — Похоже, ксен не привык бездействовать.

— Нет. — Не говорить же ему, что кир Алан до сих пор отдышаться не может.

Место, откуда столкнули валун, они нашли сразу, как и толстую доску, при помощи которой его сдвинули с места. А еще они нашли протоптанную тропинку, уходящую вверх, и кучу обглоданных куриных костей. Похоже, что злоумышленник провел здесь много времени, поджидая удобного случая. Больше ничего отыскать не удалось. Ни клочка одежды, ни волос, ничего.

— Поднимемся по тропинке? — предложил Конт. Ксен согласно кивнул.

Узкая дорожка петляла между камней, поднимаясь вверх, а затем за небольшой скалой, похожей на птичий клюв, резко уходила вниз и оканчивалась площадкой, поросшей скудной травой.

— Здесь у него была лошадь, — ксен кивнул на кучки навоза.

От площадки вниз шла достаточно удобная широкая тропа.

— Пройдемся? — Голос конта звучал без особого энтузиазма.

Идти Виктории не хотелось совершенно. Хотелось прилечь и ни о чем не думать, пожалуй, она погорячилась, так нагрузив это бедное тело.

— Не стоит.

Ксен полез за пазуху. Виктория с любопытством на него смотрела. Вот будет здорово, если он выхватит оттуда свисток, и к ним прилетят волшебные орлы... А что? Ведь если верить книгам, многие попадают в миры магические. А чем она хуже? Виктория улыбнулась. Что за идиотские мысли?

Но ксен достал из-за пазухи не волшебный свисток, а обычную карту, развернул ее и ткнул куда-то пальцем. Конт наклонился ближе.

— Вот эта тропа. Она ведет во владения вашего друга, барона Линя.

Какая, однако, подробная карта. А что это за точки? Но ксен словно невзначай прикрыл часть карты ладонью.

Возвращались они молча.

— Как здесь красиво! — восхищенно произнес Искореняющий, когда они вышли к месту подъема.

Виктория, которая в это время прикидывала, в каком месте поставить форпост, оглянулась. Ксен стоял на самом краю. Если подойти и слегка подтолкнуть его в спину… Но вместо этого женщина сама быстро встала сбоку, но позади ксена. Ведь и конта можно было бы так же легко подтолкнуть вниз, а давать такого шанса Алвису она не собиралась.

Действительно, пейзаж был великолепен. Впереди расстилалась равнина с небольшими вкраплениями озер и лесов, а далеко на западе среди гор сияла полоска голубой воды. Солнце уже клонилось к горизонту, погружая окружающий мир в легкую багровую дымку. К воротам подходила толпа рабов под охраной троих всадников, а там, откуда они шли, виднелось большое поле, поделенное на равные квадраты разного цвета. Что на них растет, рассмотреть не удалось. Рабы несли в руках корзины и какие-то инструменты, человек пять тащили на спинах большие вязанки хвороста.

К замку Кровь скакала кавалькада всадников, нагоняя бегущую фигурку. Отсюда Виктории не было видно, кто убегает — издали фигурка казалась маленькой и нескладной, но у Алвиса взгляд оказался более привычным к деталям этого мира.

— А вот и сам барон Кайрат Линь. Его вымпел развевается за спиной первого воина. Рыба на красном фоне. К вам гости, кир Алан.

Только этого не хватало!

Однако прежде чем они начали спуск, ксен огорошил конта.

— Я бы хотел принять вашу исповедь. Здесь, вдали от лишних ушей.

Сказано это было таким тоном, что сразу становилось понятно — отказа ксен не примет. Только исповедь это или допрос? Виктория машинально положила руки на кинжалы, что не укрылось от взгляда Искореняющего. Он молниеносно перекинул ножны вперед, и спустя мгновение в руках служителя Ирия оказался тонкий клинок — то ли длинный кинжал, то ли очень короткий меч. Алвис с улыбкой поклонился и жестом предложил атаковать. Виктория раздумывала секунду. Ее вдруг охватил азарт, прилив адреналина будоражил, заставляя сердце биться сильнее, а усталость — отступить. Она знала, что ксен не станет ее убивать, а вот попробовать это тело в схватке и проверить степень владения оружием было заманчиво. Хотелось выяснить здесь и сейчас, без посторонних глаз, какие навыки достались ей в наследство, и что получил конт от ее души. Поэтому, оскалив зубы, она сделала первый выпад, который ксен легко отбил.

Если бы это был настоящий поединок, он продлился бы не более трех секунд. Победа в таком бою лишь на тридцать процентов зависит от умения фехтовальщика, а семьдесят процентов приходятся на госпожу Удачу. И хотя сейчас противники были вооружены не ножами, а более длинными клинками, это мало что меняло. Но, к счастью, в этом бою ничья жизнь не стояла на кону, просто двое мужчин решили проверить друг друга. Потому что если бы это был настоящий бой — конт уже стал бы трупом. Пока же противники прощупывали друг друга, стараясь не наносить глубоких ран, хотя руки обоих уже краснели тонкими порезами. Для Виктории такой поединок был вдвойне тяжел. Когда-то ее учили убивать, а не играть. Ксен тоже осторожничал, и она поняла, что ему так же, как и ей, сложно сдерживать удары.

Во второй руке Алвиса появился засапожный нож. Он больше не улыбался. Взгляд ксена был сосредоточен, движения стали резкими и скупыми. Профи. Виктория же чувствовала себя не так уверенно. Ей было сложно приноровиться к длине рук, но пока она успешно отражала выпады противника и даже контратаковала.

— Алвис, ты же знаешь, я ничего не помню из своей прошлой жизни. — Темп боя немного стих, и она разорвала дистанцию. — Я даже не помню имен своих слуг. Моя жизнь начинается с чистого листа.

Ксен провел обманное движение, и один из кинжалов конта полетел в сторону.

— Кир Алан, как умер ваш отец?

На секунду Виктория задумалась. Ксен дураком не казался, а значит, уже сложил два плюс два и сделал правильные выводы. Тем более что он лично исповедовал присутствовавших на той злополучной охоте. Поэтому она не видела причины скрывать правду. Лучше сообщить малое, чем путаться в большом.

— Я его убил. — Конт пихнул ксена ногой в колено, и когда тот оступился, взмахом кинжала порезал ему предплечье. — Извини.

— Не слышу раскаяния в вашем голосе. Как вы это сделали? — Искореняющий вдруг резко выбросил руку вперед, и Кир Алан едва успел отклониться от летящего ему в плечо ножа.

— Удар в основание черепа.

Во время боя они не переставали двигаться, и сейчас конт стоял спиной к замковому двору. Ксен не нападал, он застыл с опущенным вниз клинком, но его взгляд внимательно следил за выражением лица соперника. Вот бы узнать, о чем он думает?

— Да, так оно и было. Вы сожалеете?

Виктория задумалась. Сожалеет ли она о поступке реципиента? Пожалуй, нет. Если бы не смерть старого конта Валлида, она бы не получила второго шанса. Цепочка совпадений. Только вот совпадений ли? Или это чей-то хитроумный замысел? Но пора отвечать, а то как-то странно смотрит ксен, и смотрит куда-то ей за спину.

— Нет, я не сожалею.

Похоже, что ответ Искореняющему не понравился, его лицо приобрело жесткое выражение, глаза сузились, он отбросил оружие и стремительно метнулся в сторону конта, налетел на него всем телом и опрокинул на землю, успев обхватить обеими руками голову. Движения мужчины были настолько быстры и непредсказуемы, что Виктория не успела отреагировать, как очутилась на каменистой земле, придавленная телом ксена. Над ними что-то просвистело. Алвис моментально откатился в сторону и, не поднимаясь на ноги, подполз к обрыву.

— Капитан! — заорал он. — Стреляли из донжона!

Черт! Конт полежал еще немного, но второго выстрела не последовало, и он медленно сел. Мысли путались, слишком стремительный переход от одного состояния к другому. Ксен протянул руку, помогая ему встать на ноги. Алан пощупал затылок, вроде ссадины нет, затем перевел взгляд на руки ксена. Так вот зачем Алвис обхватил его голову руками — чтобы смягчить удар, а он подумал, что Искореняющий собирается свернуть ей шею. Наверное, он сильно ушибся.

Первым порывом Виктории было заставить мужчину снять перчатки и осмотреть руки, но она вовремя себя одернула. Это будет выглядеть… неправильно. Суровые мужчины с фронтира не приучены к сантиментам, и конт не исключение, вон, ксен даже не морщится, а уже тщательно обследует кусты в поисках стрелы.

Это начинало действовать на нервы — жить, постоянно оглядываясь и боясь, Виктория не собиралась, а значит, нужно было как можно быстрее найти убийцу. И тут ее словно под воду окунули и там задержали — стало мало воздуха, сердце испуганно притихло.

— Донжон! — вскрикнул конт. — Там же мой сын!

— Кто об этом знает? — коротко спросил Алвис.

— Да все, кто был с нами в Выселях.

— Кто конкретно знает, что он ваш сын и что его разместили в донжоне?

— Рэй и Райка. Но не думаю, что это секрет, стоит посмотреть на его лицо, чтобы догадаться, кто его отец.

— Контесса знает?

— Нет.

Пока они спускались, на замок упали сумерки. Их встретил хмурый и злой Рэй. В руках он вертел лук точно такой формы, какие Виктория видела сегодня днем на седлах игушей.

— Вот, нашел, — протянул великан лук конту. — Волчьего сына лук. Я его вместе с мечами в Выселях прихватил, да сдуру оставил лежать внизу в казарме. Хотел завтра по утречку пристрелять. Забавная игрушка. Любой взять мог.

— Взять мог любой, но стрелять из него не каждый сумеет. Тут сила нужна. Игушей с детства учат владеть этой «игрушкой», — задумчиво произнес ксен.

Лук был красив, и Виктория сразу поняла, что хозяину она его не вернет. Плечи с изящно выгнутыми концами полностью покрывал сложный цветной орнамент, заставляя сердце трепетать. А может быть, сердце трепетало от того, что этой полированной поверхности, по которой она сейчас нежно проводила пальцами, касалась рука зеленоглазого мужчины?

— Игуш и мальчишка лежат в комнате. Оба спят. Я к ним сразу стражу приставил, выйти не могли, — пояснил Рэй ксену. — Кир Алан, да отдайте вы мне эту игрушку Вадия! Негоже благородному так на лук смотреть! Оружие конта — это меч! И что у вас с руками?

Искореняющий улыбнулся и быстренько побежал в сторону храма, сославшись на необходимость вечернего взывания. Предатель! Странно, но после того как Алвис спас ей жизнь, Виктория стала относиться к ксену с большим доверием. Другом она его, конечно, не назовет и доверять без оглядки не станет, но из разряда «возможных врагов» переведет в разряд «возможных приятелей».

Пока Рэй промывал порезы вином, а затем перевязывал руки господина, он успел выложить все замковые новости.

Барон Линь прибыл поздравить друга с контством и пригласить на охоту. Говорят, в Северном лесу у Кривого тракта разбила лагерь большая ватага беглых каторжников. Они уже выжгли два хутора, а так как Северный лес находится как раз на границе их владений, барон решил пригласить конта поохотиться на разбойников. Лишние рабы никому не помешают, тем более сейчас, когда южане скупают невольников на гребные суда. Людей барона капитан разместил в казармах, а сам кир спустился в тюрьму поучить уму-разуму пойманную им рабыню, которая сбежала день назад.

— Что заставило дуру бежать к Крови, ума не приложу, — бурчал Рэй. — Неужто не знала, что вы с бароном дружите с детства? Да там и лес по пути был, перешла бы реку, никакие тау след бы не взяли, так нет же, сюда побежала. А барон как раз к вам в гости надумал ехать, вот и нагнал беглянку уже у развилки Висяка.

Виктория так устала за этот длинный, тяжелый день, что идти разбираться с бароном у нее не было ни сил, ни желания. Даже есть не хотелось, доползти бы до кровати, рухнуть и заснуть.

— Рэй! Что хочешь делай, но вытяни барона из тюрьмы. Накорми, устрой на ночь и передай мои извинения. Не могу составить ему компанию. Устал я сегодня. Спать пойду. Распорядись, чтоб рабыню накормили, ну и... камеру ей получше выбери. Завтра я с нею поговорю, чего ее так в Кровь потянуло?

— А с разбойниками что делать?

— Пойдем... искоренять, — устало махнул рукой конт.

— Это правильно. Ну, тогда завтра и отчет послушаете, что ваши малые разведчики разнюхали. Идите спать, кир Алан, идите. А то лица на вас нет. Я к вам Берта пришлю и скажу Райке, чтобы перекусить собрала.

— Спасибо, Рэй, — искренне поблагодарил конт, направляясь к донжону.

Старый воин еще долго смотрел ему вслед, не заметив, как по щеке скатилась и запуталась в густой бороде одинокая слезинка. Поблагодарил. Впервые в жизни поблагодарил. Не врала друида, изменился конт, ох, как изменился после возвращения из нижнего мира.

А конт тем временем, зайдя за сарай, резко сменил направление движения. Стараясь передвигаться в тени, он крадучись направился в сторону замкового храма, туда, где чуть светилось одинокое окошко. Подпрыгнул, схватился за подоконник, подтянулся и заглянул в раскрытое узкое окно. Брат Турид сидел на пятках напротив иконы, изображающей Вадия. Виктория прислушалась.

— ...знаю, что ты темный бог, но ты привечаешь умерших. Помоги её духу, приблизь к себе, передай, чтобы не волновалась за сына, он под защитой брата твоего... И прости ей ее заблуждения, как прощаем мы, пусть дух ее покоится в мире...

Виктория тихонько опустилась на землю. Взывает к Вадию. За Элькину душу взывает. Все правильно, так и должно быть, духовник заботится о душе, а он, конт Валлид, позаботился о мести и позаботится о сыне. Мужчина, стараясь не шуметь, ступил на дорожку, ведущую к донжону.

— Я верю, что ты возродишься в наших внуках, незнакомая мне Элька, мать чужого мне сына, — прошептал Алан по-русски, на ходу осеняя себя крестом.

Нет, Виктория никогда не была глубоко верующей, но сейчас ей вдруг это почему-то показалось правильным и уместным.

Как же хочется спать! Алан широко зевнул и, уже не прячась, отправился к себе, строя планы на завтрашний день, поэтому не заметил Искореняющего, стоящего в густой тени ограды. Алвис с задумчивым видом проводил конта взглядом, при этом его губы покривила довольная усмешка. Он медленно поднял руку и повторил движение конта — сверху вниз, с правого плеча на левое.

Не доходя до своей комнаты, Виктория увидела стражников, несущих вахту у гостевых покоев. Она на секунду замерла, раздумывая, не зайти ли ей проведать игуша и мальчишку, но усталость взяла свое.

В комнате уже ждали Берт, таз с водой и смазливая блондинка, которая шустро расставляла на столе тарелки с едой. Все это изобилие венчал большущий кувшин с вином. Виктория усмехнулась, принимая из рук улыбающейся девицы полную кружку хмельного напитка.

— Как твое имя, красавица?

— Олика, хозяин. Неужто позабыли? — лукаво ответила девушка, поглаживая толстую косу, перекинутую на грудь.

Многозначительный такой жест. Намекающий. Но конт сегодня тупил, не понимал он толстых намеков. Что поделать? Головой последние дни часто бился. Поглупел.

— Можешь быть свободна. Сегодня вечером мне компанию составит Берт. — Глаза девушки удивленно округлились, она попыталась что-то сказать, но Алан прикрикнул: — Вон!

Шпионов тут только не хватало. Пусть идет ксена развлекает.

Пока конт жадно ел, давая Берту указания на завтра, за окном окончательно потемнело.

— Разбудишь меня до восхода солнца. Скажи Рэю, что завтра с утра я буду смотреть его воинов. В полном вооружении. И не приведи Светлый бог им меня разочаровать! Потом пригласишь в кабинет друиду, нашего ксена, Райку, Нанни и Рэя. Пусть будут готовы дать отчет по своему хозяйству, туда же прикажи подать завтрак. Кто у нас отвечает за рабов?

— Так никто. В охрану капитан каждый день четверых воинов назначает — они следят, чтобы рабы не разбегались и не отлынивали от работ. Если наказать кого надо, то палач есть, а так, — слуга пожал плечами, — кому надо, тот и берет.

— Плохо! Есть среди рабов лидер? — Берт через несколько секунд размышления кивнул. — Значит, позовешь его, и сам приходи. После того как я переговорю с… управляющими, я желаю видеть кузнеца, плотника, конюха и того, кто отвечает за мое поле. Потом построишь всех рабов, я хочу на них посмотреть. Ты слышал, всех! Вопросы?

— Нет вопросов, господин.

— И еще, Берт. Как хочешь выворачивайся, но не подпускай барона Линя к тюрьме. Кстати, у меня там кто-нибудь сидит?

— Есть парочка, — Берт отвел взгляд и уставился в окно.

— Что, совсем плохо? — со вздохом поинтересовался Алан. Он уже устал удивляться, на сегодняшний день лимит эмоций закончился.

— Бывало и хуже, — осторожно ответил Берт.

— Прикажи вымыть, накормить, и пусть посидят, пока я с делами разберусь. Короче, проследи, чтобы все было нормально. Если надо, пусть пленников друида посмотрит, скажи ей, что я рассчитаюсь.

Слуга серьезно кивнул.

Вроде бы все? Ничего не упущено? Мысли лениво плавали по кругу, словно жирные декоративные карпы на мелководье, однако ловко ускользали, стоило Виктории попытаться ухватить их за кончики хвостов. Спасть хотелось невыносимо. Она, едва пригубив, отставила в сторонукружку с вином, села на кровать и, уже стягивая с себя штаны, с деланным безразличием поинтересовалась:

— Как там наши раненые?

Наконец-то можно было забраться под одеяло и с удовольствием вытянуть ноги, какое это блаженство!

— Игуш слаб очень, но друида сказала, что ничего серьезного. Переломов нет, вывих она вправила, внутренности только отбиты, но, даст Ирий, отлежится. А мальчишка уже хотел драпануть, хорошо, что капитан стражу поставил. Шустрый он у вас не по годам.

Виктория только усмехнулась. Ее старший тоже был шустрым не по годам, сколько стекол, носов и коленок было разбито, сколько раз ее вызывали в школу — не сосчитать. А к шестнадцати годам парня словно подменили. Влюбился в отличницу, увлекся математикой, теперь глава своего маленького семейного клана, хакер на службе у правительства. Хорошие у нее выросли мальчишки, и этого вырастим настоящим мужчиной, дайте только время.

Как Берт задувал свечи, как собирал и уносил остатки еды, она уже не видела. Только почувствовала сквозь сон — Кусь запрыгнула на кровать и улеглась в ногах. Столкнуть наглую тау сил уже не было, Викторию уносила в сон темная беззвездная ночь.

…Утро наступило так же неизбежно, как наступает время платить налоги. Только глаза закрыла, а уже Берт трясет за плечо.

— Доброе утро, кир Алан.

— Берт, по утрам можно только предаваться жалости к самому себе, — зевнув так, что за ушами хрустнуло, пробурчал конт, спуская ноги с кровати. Кусь, проспавшая у него в ногах всю ночь, лениво подняла голову и, дождавшись, когда хозяин встанет, развалилась на всю кровать, вытянув поверх одеяла длинные лапы.

— Совсем вы ее разбаловали, кир, — Берт только головой покачал, зажигая свечи от лучины, которую принес с собой. — Кусь, на улицу!

Тау приоткрыла желтый глаз, смерила слугу равнодушным взглядом и, перевернувшись на спину, с удовольствием потянулась, выставляя напоказ голый розовый живот. Виктория не удержалась, почесала суку, та довольно заурчала. Она еще раз подивилась природе этих созданий — умны и преданы, как собаки, но в тоже время игривы и ласковы, как кошки, а внешность… Ей почему-то казалось, что именно так должны выглядеть адские гончие. Кусь лизнула хозяина в руку и, тяжело спрыгнув с кровати, застыла у двери, ожидая, пока ей откроют. Ждать пришлось недолго, в комнату вошла рыжая Эльса с тазиком и полотенцем, и тау прошмыгнула в раскрытую дверь. Служанка еще с порога поклонилась, умудрившись не расплескать воду.

— Доброе утро, господин. Там ксен просит отпустить Берта на утреннее взывание.

— Сходи, — кивнул конт слуге. Главное, что его не требуют.

Пока Эльса помогала конту умываться, одеваться, служанка сдерживалась, но Виктория видела, как девушке хочется поговорить. Есть такая порода людей, которые не умеют молчать — совершенно. У них просто мозг устроен так, что не может хранить всю поступающую информацию одновременно, ему нужно слить излишки, чтобы загрузить следующий пакет. Как бассейн с двумя кранами. Виктория села на стул, и Эльса принялась расчесывать конту волосы.

— Кто тебя прислал? — Алану тоже надоело молчать.

— Так я же горничная на этом этаже, кир, — обрадовалась вопросу Эльса. — За вами присматриваю да за хозяйкой. У нее, конечно, есть еще служанки, да что они понимают. А госпоже надо и булочки утром принести, и чтоб молочко было теплое, но без пенки…

Она трещала без умолку, Виктория слушала вполуха, откладывая в памяти лишь мелкие детали. Например, что брат Турин проводит у контессы вечером по несколько рысок — местное название часа. Они молятся и разбирают книги Жития богов. Что барон вчера взял в опочивальню двух девок, и одной из них подарил мелкую монетку, а вторая с нею из-за этого не разговаривает. Виктория хмыкнула, ни на секунду не сомневаясь, что барон поступил так специально. А еще Олика — это та зазнайка, что вчера вино приносила — сегодня с утра ходит заплаканная.

— А я вчера так испужалась, как хозяйку отравили, так испужалась, что ноги держать перестали. А как увидела, что госпожа с верхних этажей спускается, так едва не превратилась в статую, как та пастушка, что живого Вадия узрела! Вы же знаете эту Песнь Жития? — а вот это может быть интересно, Виктория навострила ушки. — Я к ней подбегаю, как же так, говорю, зачем же вы встали, кирена Литина? А она мне говорит, в комнате так душно, я приказала воинам переставить кровать к окну, а сама пока поднялась наверх воздухом подышать. И бледная такая, рука в крови. Говорит, оцарапалась о камни. Совсем себя не бережет хозяйка, а…

— Когда это было? — перебил конт девушку.

— А как вы соизволили на скалу полезть с братом Искореняющим. В самый раз перед тем как вы вниз спустились. Ох, страху я натерпелась, как вы спускались! Вжик по веревке! Вжик! Страшно…

— Эльса, стихни! — гаркнул конт. Эти сведения нужно было обдумать. — А у контессы в руках ничего не было?

— Ничего не было, кир! Ирием клянусь! Только платочек.

— Никому об этом не говори. Проговоришься — отрежу язык! Поняла?

Эльса ушла, Виктория постояла возле раскрытого окна, вдыхая свежий воздух. Чистое чужое небо темно-синего цвета, но звезд уже почти не видно, скоро взойдет солнце. Впереди тяжелый день, но она справится!