Глава 2 То, что сделано из-за внезапного порыва

Она завизжала и резко запротестовала. Только как она могла быть такой яростной, в конце концов она ведь женщина. Она знала, что события принимают плохой оборот и запротестовала. Протянув руки, она толкнула меня и закричала:

— Свали, ты, омерзительный ветеринар, отпусти меня, я…

И только встав с ее тела я обнаружил, что она давно плакала беззвучно и не говорила ничего, не знаю о чем она думала. Когда я повернул голову, она втихушку подняла бутылку, что была на полу и ударила меня по голове. Я моментально упал и почувствовал такую боль, словно голову снесло ударом. Она слезла с дивана, села на меня и подняла бутылку:

— Как ты смеешь так со мной…

Она не ударила меня. Я поднял руку и схватил бутылку, а другой схватил ее за горло. В этот момент я почувствовал, что моя жизнь была по-настоящему под угрозой – она и правда хотела меня убить! Даже у животных перед смертью включается врожденный инстинкт самосохранения. Я оттолкнул ее и встал. Голова по-прежнему кружилась, а моя рука все еще держала ее за горло, она была прижата к дивану. Из ее уст раздалось не завершенная фраза:

— Ты посмеешь… убить меня…

Посмотрев на нее в таком состоянии, я снова приблизился и разбил бутылку, что была в ее руке и прижал ее к кровати.

Внезапно зазвенел дверной звонок, и мы тут же успокоились. Я не двигался, а она не шумела. Выражения лиц тоже сменились. Я был насильником, поэтому испытывал страх, но я не понимал, чего боится она. Затем раздался звук открывающейся двери.

— Быстрей надень одежду! Быстрее! — поспешно сказала девушка.

— Ага-ага, — я, не возражая натянул брюки, но в голове было пусто.

Она тоже оделась со скоростью света и привела волосы в порядок. Дверь открылась и в квартиру зашли пятеро или шестеро женщин, что смотрели прямо на нас. Хорошо, что мы оделись. Девушка обратилась к женщине, что вошла первой:

— Мам, зачем пришла?

— Ты поругалась с Вэнь Хао? Вы скоро поженитесь, зачем говорить о расставании? Это… — женщина с любопытством посмотрела на меня.

Все остальные женщины также смотрели на меня.

— Ветеринар из зоомагазина. Я позвала его, чтобы он искупал кошку Вэнь Хао, — объяснила девушка.

После чего нагнувшись собрала деньги, что валялись на полу и дала мне, тихо сказав:

— Иди. Сейчас же.

Мой мозг по-прежнему не соображал, а сердце колотилось. Сказав, «ага», я взял деньги и положил в карман. Ее мать пригласила остальных женщин, что вздыхая восхищались красотой квартиры. Никто ни в чем нас не заподозрил. Я вышел из дома, обулся и услышал слова ее матери, сказанные очень тихо:

— Что с твоим лицом? Это кошка тебя так?

— Тинтин, он ударил тебя? — родственники окружили ее.

Закрыв дверь, я ускользнул, словно разбойник…

Заявит ли она на меня? Вот о чем я думал всю дорогу. Я нащупал шишку на голове, посмотрел на след на руке… эта женщина точно не из тех, кто ломает зубы и проглатывает их при невзгодах. Она выпроводила меня только из-за безысходности. Она – женщина с высоким положением, которую изнасиловал ветеринар. Если о таком узнают ее родственники, сможет ли она жить дальше? Поэтому я уверенно полагал, что она не заявит на меня. И я должен благодарить толпу тех галдящих тетушек, иначе она бы так легко меня не отпустила. Но я боюсь, что рано или поздно отомстит мне другим способом, ведь ее семья богата, а я нищий лузер, поэтому это не составит и труда. Вернувшись в зоомагазин, я не ожидал услышать от сестрицы Хуа, что меня увольняют из-за того, что на меня снова пожаловался клиент. За этот месяц на меня пожаловались пять раз. Я испытывал отвращение наблюдая за тем, как я ее рот беспрерывно издавал звуки, браня меня, мне действительно хотелось заехать ей по нему, а затем еще и еще.

Я поменял одежду в зоомагазине и вышел, сел на лесенку у дороги, а в ушах звенело. Звуки автомобилей, голоса людей – все это превратило мое ухо в кашу. Я снова потерял работу. А рисовая соломинка, за которую я ухватился, и та выскользнула. Я испытывал страх по отношению к этому городу. Смотря на китайскую клетчатую сумку, что была рядом, на рабочих из деревень, что играли в покер, я почувствовал, что и они были гораздо счастливее меня. У них были товарищи, они могли вместе противостоять всем невзгодам, а мне приходится бороться одному. О моих обидах никому не было известно, мои слезы проникали прямо в сердце. Мне захотелось выплакаться. Я не знал, как я буду жить впредь, смогу ли существовать в этом городе. И если нет, что мне делать.

Отец был серьезно болен, мать плохо передвигалась и не могла делать тяжелую работу. Как такая семья могла бросить меня? Только если я не буду работать в городе, как смогу вернуть долг семье Цин? Как заработаю денег для больничного осмотра отца? Оставаясь дома, как я смогу улучшить все?

Не знаю, сколько я просидел тут, встав с места я плюнул в сторону зоомагазина. Однажды, когда у меня будут деньги, я швырну их тебе в лицо! Возможно, я всего лишь так утешал себя.

Дойдя до площади, что была напротив проезжей части, я увидел кучу щебечущих влюбленных, весело смеющихся детей, спокойно прогуливающихся стариков. Это была картина примерного города, картина, которая не принадлежала мне. С двух сторон площади располагались разнообразные закусочные. У входа в одну из них, я заметил тучных поваров в белых халатах, что жарили тыкву-горлянку, а пламя было настолько красным, что лица их покрывались испариной. Все столы были заняты посетителями, что радостно смеялись в разгаре веселья, их лица были полны счастья, но и это никак не касалось меня. Я словно камень, который бросили в этот город, никто не обращал на меня внимания, никому я не был нужен.

Купив говяжью лапшу, я вернулся в комнату, что снимал. Она находилась в трущобах у деревни в черте города, в темном переулке. Это была комнатка без кондиционера, но с одним старым окном, из-за которого зимой было холодно, а летом жарко, и ванной. Открыв старый ноутбук, купленный с рук еще в университете, я ел свою лапшу и искал в интернете работу. Отправив несколько своих резюме, я открыл главную страницу экзамена для госслужащих, скачал бланк госслужащего, и посмотрел, заметил, что есть свободная должность в женской тюрьме. Для работы требовались мужчины, а я взглянув, рассмеялся. Черт. В женскую тюрьму нужны госслужащие мужского пола, но самое интересное, что образование обязательно должно было быть в области психологии. Но я не воспринял это в серьез и продолжил смотреть остальные вакансии. После того, как я все же устал, я почитал новости и желтую прессу. Увидев несколько красивых девушек с длинными ногами, большой грудью, черными волосами и белой кожей, что были пойманы полицией, я внезапно задумался, куда отвезут этих пойманных девушек? Неужели в женскую тюрьму!

Перед глазами тут же загорелся свет. В женских тюрьмах все женщины, много женщин, неужели нет красивых? Для такого простого рабочего, не имеющего родословной, денег, характера и способностей сложно превзойти всех. А сказки, в которой герой, борясь, становится богатеем и женится на прекрасной девушке, со мной не случится. Поэтому стоит пойти в женскую тюрьму и попробовать поработать там в качестве госслужащего. Там много женщин, а я разве не хочу править наложницами? Я ухмыльнулся и в возбуждении зарегистрировался на экзамен для позиции госслужащего в женской тюрьме. Мой мозг тогда так перегрелся, что забыл о существовании негласных законов.

После этого я искал работу и параллельно готовился к экзамену. Но Боженька не уступал мне, и я все еще страдал от своего разума, мышц, костей и кожи. За это время я не только не сдал письменный тест, но и не нашел работу. Результат письменного экзамена – четвертый, а на собеседовании в первой тройке. Черт. Черт возьми! Это не смешно! К тому же у того, кто на третьем место всего лишь на один балл больше, чем у меня. На один балл всего лишь! Я чуть было не задохнулся.

Не прошло и нескольких дней, как ситуация круто изменилась, и я получил уведомление, что собеседования не должно было быть, но тот, кто был на первом месте сжульничал. Я был на четвертом месте и продвинулся на одну позицию и теперь буду проходить собеседование. Я боялся, что расслышал неверно, поэтому открыл ноутбук и еще раз внимательно прочитал, я действительно буду проходить собеседование. Я чуть не упал в обморок от счастья.

В день собеседования я надел костюм и кожаные туфли. Сильно переживал и нисколечко не был рад. По меньшей мере я откликался на объявления двадцати компаний, но мне чаще всего отказывали по различным причинам. В обед в два часа я вышел из дома.

Я был последним, кто пришел в назначенное место. Ребята, что были впереди меня, вышли из кабинета, где проводилось собеседование с возгласами сожаления. Кажется, они провалились, а я из-за этого растерялся.

Очередь дошла до меня, и я вошел в кабинет и сел напротив пяти женщин, а у окна был силуэт высокой, очаровательной женщины в черном, что стояла спиной. Скорее всего была их руководителем.

Интервьюеры не проронили и слова, лишь неподвижно смотрели на меня, отчего я покрылся мурашками. Затем сказали, что проверяли меня на психологическое состояние при критической ситуации. Но откуда мне тогда было знать, что меня проверяют, они, не шевелясь смотрели на меня в течение десяти минут, при этом сохраняя хладнокровие и молчание. Я кроме приветствия и не знал, что сказать – представиться или помолчать.

Беспокойство перетекло в растерянность, а растерянность в сумасшествие, которое перешло в шок. Когда я думал, что уже не выдержу и намеревался спросить их, что я должен сделать, одна из женщин обратилась ко мне:

— Чжан Фан, в твоем резюме не указан никакой опыт работы, ты еще нигде не работал?

Я покраснел.

— После окончания университета я какое-то время работал в зоомагазине.

После того, как я договорил, высокая женщина, что стояла у окна обернулась. Это оказалась женщина, которую я изнасиловал!

Она посмотрела на меня холодным, надменным взглядом с примесью ненависти. Я не знаю, как описать эту мелодраму, ведь именно она и была интервьюером, к тому же довольно важным среди всех. Мой мозг отключился, и не пришел в себя даже тогда, как собеседование закончилось, и я вышел из кабинета. Всему процессу собеседования я хотел сказать «жесть». Кроме того, что они спрашивали меня о преимуществах профессии психолога, я ничего не знал о том, что касалось тюрьмы, а та женщина смотрела на меня так ожесточенно… она точно ненавидела меня, но как она позволила мне войти.

Я снова дошел до той площади, сел и закурил. Мое сердце упало в бездну, а сам я будто бы упал в море. Вот оно ночное небо этого города, украшенное белыми уличными фонарями и разноцветными неоновыми лампами. Вот он оживленный город, в котором плотными стройными рядами расположены многоэтажки, что сияют другими красками. Свет из окон многоэтажек сейчас будто демонстрирует уютный домашний ситком: жена приготовила ароматный ужин и ждет мужа с работы или быть может муж, обняв жену на диване смотрит телевизор… Они родились в этом городе и с детства не нуждались ни в чем, у них всегда были деньги на карманные расходы, им не нужно было работать вместо родителей, они могли поступить в университет с низкими баллами, а в университете они строили отношения. Вернувшись в родной город, они могли тратить немного денег и наслаждаться жизнью в комнате полученной по соц. Обеспечению. Они могли жениться, завести ребенка, а их ребенок также наслаждался бы всеми благами и преимуществами этого города…

Я же родился в глухой деревушке. С детства я жил в холоде и голоде, бежал по нескольким гористым дорогам, чтобы добраться до школы, а после учебы помогал родителям с хозяйством. Моя семья была бедной. Когда я пошел в школу, это подразумевало под собой, что моя старшая сестра должна была ее бросить, потому что родители не потянули бы образование двоих. Я изо всех сил учился, и в конце концов поступил в университет, и там я погрузившись в учебу, не занимался ничем другим. В родных краях не было дома молодежи, не было классов по искусству, не было летних лагерей. В университете я занимался репетиторством. С трудом нашлась девочка, которая обратила внимание на студента из деревни, но как только я закончил университет, и она перестала заниматься со мной. После выпуска я должен был либо вернуться в нищую деревню, либо остаться в городе и работать. Я усердно работал в зоомагазине, каждый день отдавая ей все свои силы и не смея болеть, ибо болезнь могла забрать все мои деньги. Я не мог почувствовать счастья в этом городе, потому что у меня не было прописки этого города, потому что я был молодым парнем, приехавшим на заработки.

Теперь, когда ты разговариваешь с женой в многоэтажном доме, я, учившийся, как и вы в университете, стою на площади и терплю голод и холод. А все потому, что вы родились в этом городе, а я родился в деревне. Самая большая несправедливость жизни в том, что мы рождаемся в несправедливых условиях.

Собрав свое холодное сердце и уставшее тело, я направился домой. Открыв ноутбук, я продолжил искать работу, даже если весь мир был против меня. По крайней мере мир никогда не нуждался во мне, но я не мог бросить самого себя. Я просмотрел две страницы, как зазвенел телефон. Номер был неизвестен. Я поднял трубку, и женщина холодным тоном спросила:

— Это Чжан Фан?

— Да, извините, а вы кто?

— Из женской тюрьмы. Вы приняты!!

Я не успел отреагировать, как собеседник на том конце уже успел бросить трубку.