Глава 14 Соблазнительные ноты

— Ха-ха, ты действительно беспокоишься обо мне, — Сюэ Минь села, кокетливо подмигнула, и не моргая смотрела на меня.

— Да. Вроде ты в хорошем состоянии. Давай, поднимайся. Я отведу тебя обратно, — сказал я, взяв ключ и открыв дверь чулана.

В тот момент, когда дверь открылась, она внезапно схватила меня за руку, и с силой втянула меня внутрь. Это произошло так внезапно, что Сюэ Минь сразу же попала в камеру заключения.

Чулан был очень высоким, но узким, и если там стояли два человека, они должны были соприкасаться близко друг к другу. Я стоял очень близко к за Сюэ Минь и не мог двигаться.

— Неужели тебе недостаточно побоев, отпусти руку, иначе я не стану церемониться, — грубо выругался я.

Сюэ Минь была безразлична:

— Тогда ударь меня.

Рука Сюэ Минь притянула меня.

— Сюэ Минь, отпусти, подожди, пока не подойдёт эта проклятая капитан Ма, и мы все будем страдать! — сказал я.

— Я не отпущу! Я так по тебе скучала эти дни!

Если бы Ма Линь увидела нас, не говоря уже о Сюэ Минь, которую продолжили бы наказывать, то мне как минимум сделали бы выговор.

— Почему тебя заперли здесь? — вдруг я задал вопрос.

Когда я спросил об этом, Сюэ Минь была действительно ошеломлена, её руки не двигались, а слабо опирались на моё тело, и её лицо внезапно стало очень грустным. Близка прижимая его к моему телу, она сказала:

— Я не хочу упоминать прошлое. Но тебе нужно просто взглянуть на соответствующие материалы, чтобы узнать об обвинении.

Она не хотела говорить, и я не мог настаивать. Я протянул руку, чтобы оттолкнуть её, но случайно коснувшись я быстро остановился.

Сюэ Минь, которая вышла из своих грустных мыслей, увидела, что я не отрываясь смотрю на неё, на её лице появилась очаровательная улыбка. От этой женщины изнутри просачивалось очарование и привлекательность.

— На что ты смотришь, но я не запрещаю тебе прикасаться меня. В любое время я твоя, давай, — Сюэ Минь была похожа на барную девушку, раскачивающуюся в танце на шесте.

Я оцепенел прямо на месте, эта женщина была такой привлекательной. Я не знал, что делать, и, казалось, забыл, что это было за место.

— Пошли, я отведу тебя обратно в камеру.

Выйдя из чулана, Сюэ Минь сказала мне:

— Я словно ожила, когда встретила тебя...

Я отвёл Сюэ Минь обратно в камеру.

Конечно же, Ло Чунь снова ударила Дин Лин. Левая сторона лица Дин Лин покраснела и распухла, в её глазах были слёзы, Цюй также была избита. Цюй также была с красными отметинами на лице, но её взгляд был пустым и отсутствующим. Не было даже выражения обиды и боли. Говорят, что ничто не может быть хуже духовной смерти, и это правда.

Когда Сюэ Минь вошла в камеру, Дин Лин, казалось, увидела спасителя, но перед свирепой Ло Чунь и её бандой, она не осмелилась показать своей радости

Когда Ло Чунь увидела, что её враг Сюэ Минь входит в камеру, она холодно фыркнула, и её лицо наполнилось злобным коварством.

«Какая же она сука», — выругался я про себя.

Цюй, которая все время молчала, внезапно встала, непонятно откуда у неё появилась зубная щётка и непонятно как она наточила её наконечник. Она направила его в сторону своего запястья. Люди рядом с ней будто не видели этого и не обращали никакого внимания.

— Цюй, что ты делаешь? — бросился я и выхватил зубную щётку из руки сестры Цюй. — Тебе что жить надоело?

— Лучше уж умереть, — настроение Цюй было очень нестабильным, и она в безумии бросилась ко мне, чтобы выхватить зубную щётку.

— Вернись, — Сюэ Минь протянула ногу и оттолкнула Цюй.

В камерах все сходили с ума. Каждый раз, когда я входил, происходило одно и то же. Женщины отчаянно бросались на меня, пытаясь решить свои жизненные проблемы с помощью меня.

— Вернись ко мне, — крикнула Сюэ Минь, чем напугала многих. — Уходи быстрее.

Я посмотрел на Цюй, у которой был отчаянный и пустой взгляд, и вышел из камеры.

— Сюэ Минь, разве тебя не кормит этот мужчина? — насмешливо сказал Ло Чунь. — Не думай, что я чего-то не знаю о тебе, ты хочешь присвоить всё себе?

— Ло Чунь, не заставляй меня снова возвращаться в камеру заключения, – голос Сюэ Минь был необычно холодным.

Ло Чунь отступила на шаг и холодно фыркнула, немного опасаясь Сюэ Минь.

— Теперь можешь идти. Об остальном я позабочусь. Не волнуйся, я здесь, и она не сможет убить себя, — сказала мне Сюэ Минь.

— Хорошо, — я взглянул на людей, ведущих наблюдение.

Когда я повернулся, чтобы уйти, Сюэ Минь вытащила руку из-за перил, и осторожно потянула за угол моей одежды, и, улыбнувшись, сказала:

— Дядя, приходите почаще, повеселимся.

— Я повеселюсь, а ты пойдёшь к чёрту, — я прикинулся жестоким.

Я притворился перед другими преступницами, потому что не мог позволить этим женщинам увидеть, что было у нас с Сюэ Минь.

Ло Чунь высмеяла Сюэ Минь:

— Потаскуха по фамилии Сюэ, действительно ли имеет отношения с этим красавчиком?

Сюэ Минь повернула голову и ответила:

— Ты ревнуешь?

— Ты будешь хорошо выглядеть немного позже, — яростно сказала Ло Чунь, понизив голос.

Про себя я подумал, что когда появится возможность, я поймаю эту злобную старуху, и заставлю хорошо выглядеть.

Сюэ Минь, Дин Лин, Цюй, Ло Чунь. Старые заключённые во главе с жестокой и бесстыдной Ло Чунь были в одной группировке, а Сюэ Минь стояла во главе слабых, таких как Дин Лин и Цюй. Очевидно, что она находилась не в выгодном положении.

Это была всего лишь одна камера класса В, внутри была своя многообразная уголовная среда. В этой тюрьме было несколько сотен камер, это был прямо-таки бездонный и устрашающий океан.

Вернувшись в свой офис и выкурив две сигареты, ко мне поступил внутренний звонок от Кан Сюэ. Она попросила меня сделать отчёт, который заключался в том, чтобы предоставить новым женщинам-заключённым психологическую помощь, отправить их в корпус идеологического перевоспитания и провести для них занятие.

Занятие, доклад, помощь.

Если есть компьютер и интернет, достаточно вбить в поисковик, и доклад готов. Но, находясь здесь, откуда взять уже готовое.

Я взял бумагу и ручку, поискал курсы по психологии, которые изучал в колледже, и написал больше десяти страниц доклада по психологической помощи.

Днём пришла капитан Ма, все ещё с мертвецким выражением лица:

— Ты, пойдём со мной!

Я последовал за ней в место, похожее на большой класс, где преподают профессора в университете. Конечно, здесь не было атмосферы первоклассного университета. Там также был телевизор. На стене было написано: «Через исправление лежит путь к становлению хорошим человеком».

Это место, где заключённым «промывают мозги». В отличие от маркетингового «промывания мозгов», здесь распространялись и прививались правильные идеи, чтобы заключённые могли исправляться.

На сцене сидели начальники тюрьмы, капитаны, руководители и другие, а группа женщин-заключённых, прибывших утром, была прямо под сценой.

Начальник политического отделения произнёс речь на сцене, он говорил о том, что нужно исправляться, сотрудничать с организацией и бороться за смягчение наказания, и о том, что страна и народ не отвергли вас...

Начальник тюрьмы не приехал. Самым большим руководителем был начальник политического отделения, который был того же возраста, что и начальник тюрьмы. Хотя он выглядел не таким мрачным, как начальник тюрьмы, но было ненамного лучше. Если кто-то переходил ему дорогу, он был жестоким и резким, как нож для вырезания костей. Я про себя подумал, поднялись ли все эти люди снизу, если Ли Янян превратилась из милой маленькой девочки в женщину с таким жестоким характером, тогда...

— Ты, иди сюда! — я увлёкся размышлениями, и меня позвал начальник политического отделения. — Ты говоришь.

Подошла моя очередь выступить. Раздались редкие аплодисменты. Моя речь была зачитана прямо с листка с заметками.

Во время чтения я взглядом искал, не было ли в толпе привилегированной заключённой. Действительно, я нашёл её в толпе, и она ясным взглядом посмотрела на меня.

Я уставился на неё и громко сказал:

— Хорошо, это все, что я хочу сказать. Если у вас есть какие-либо психологические проблемы, вы можете найти меня в кабинете психологической консультации!

Я просто хотел сказать ей, что она могла прийти ко мне.

Но я знал, что не каждый мог просто так выйти из камеры в кабинет психологической консультации, но этой привилегированной заключённой должно было быть нетрудно попасть туда.

Что меня разочаровало, так это то, что она не показала никаких эмоций, а просто смотрела на меня пустыми глазами. Самые красивые девушки в коллективе обычно холодные и надменные, не так ли? Надо было сказать самые красивые девушки в тюрьме.

Вечером после ужина я пошёл прогуляться и встретил Ли Янян. Я поболтал с ней и хотел вернуть ей деньги за сигареты, но она их не взяла. Я настаивал, но она была немного рассержена.

Ли Янян и я проводили всё больше времени вместе, и темы для разговоров становились всё разнообразнее, но все они были свободными, без определённых образцов. Я не сдерживался, когда разговаривал с ней, и был относительно непринуждённым. Иногда я веселил её, она не злилась, а радовалась.

Чем больше мы общались, тем больше я узнавал о ней. Она была на 7 месяцев моложе меня, её отец был руководителем строительного бюро, а мать работала в муниципальном правительстве, она была единственным ребёнком в семье. Я поинтересовался, раз уж так, то почему она попала сюда в тюрьму, она улыбнулась, не отвечая, и спросила меня:

— У меня есть пара мужских кожаных туфель, нужна?

Я спросил:

— Откуда?

Она ответила:

— Моего папы. Надевал их всего один раз. Они оказались слишком большими, поэтому не стал носить. Они всё время лежали в шкафу для обуви. Я думаю, что жалко, чтобы они просто так лежали. Думаю, ты можешь носить их. Я принесу сюда.

Я был немного расстроен, когда услышал это, и почувствовал, что она ударяет по моей самооценке, отдавая мне вещи, которые не нужны другим. Но я не показал этого. Я не сказал ни да, ни нет. После я перевёл тему, и она больше об этом не говорила.

Я вернулся в общежитие, лёг и начал читать. Через некоторое время Ли Янян постучала в дверь. Я открыл дверь и обнаружил, что она принесла коробку из-под обуви. Я подумал, что это должна быть пара кожаных туфель, о которых она говорила.

Она протянула мне коробку из-под обуви и сказала:

— Туфли хорошие, возражения не принимаются! — я ничего не сказала, было сложно отказаться, поэтому я просто принял их.

Открыв коробку, я обнаружил, что это были новые туфли, и никто их вообще не носил. Я внезапно вспомнил, что, когда мы гуляли на прошлой неделе, я снял обувь, чтобы вытряхнуть из них песок. Тогда она спросила меня, почему в обуви песок? Я сказал ей, что обувь немного расклеилась, поэтому песок попадал внутрь. Я не ожидал, что она вспомнит об этом, и ей в голову придёт идея подарить мне пару туфель.

Я был очень тронут.