6

Карим входит в меня медленно, не давая ни секунды на передышку. Хотя даже, если бы и дал, то все равно бессмысленно.

Я теряюсь в урагане новых для меня ощущений. Дышать просто невозможно. Мне больно. Мне сладко. Мне так… господи, разве можно это описать словами? Неужели всё это чувствует каждая женщина, когда лишается девственности?

Я ждала боли, однако её практически нет. Карим хорошо подготовил меня, позволив дойти до вершины удовольствия и полностью расслабиться. Только сейчас я, правда, понимаю, что впилась ногтями в его плечи, которые сейчас можно разве что сравнить со сталью.

– Посмотри на меня, – шепчет он.

Я не уверена, что смогу, но все же медленно поднимаю взгляд и робко на него смотрю. На удивление, в его карих глазах нет ни насмешки, ни намека, что вот теперь он и добился того, что хотел.

Он смотрит… так, что все мысли путаются. Я вижу черноту, которая затягивает. И если не быть осторожной, то можно рухнуть туда с головой и больше никогда не выбраться.

Моё сердце, кажется, не бьется. Потому что этот миг вдруг превращается в вечность. Карим смотрит на меня с жаждой дикого зверя, но в то же время явно видит что-то большее, чем просто девочку.

Он резко двигается, и я вскрикиваю от неожиданности. Задыхаюсь. Впиваюсь пальцами в плечи.

На его лице появляется довольная усмешка.

– О да, давай, милая. Кошечки должны царапаться.

Внутри что-то вспыхивает от возмущения, однако в таком положении спорить никак не получается. Каждое движение внутри отзывается по всему телу. Я больше не принадлежу себе. Теперь мы одно целое, и он полностью ведет в этом безумном танце. Тут не нужна музыка – достаточно ударов сердца и пошлых шлепков, с которыми соприкасаются наши тела.

– Какая ты горячая… Сладкая… – Обжигает шею его хриплый шёпот. – Так бы трахал тебя вечность.

Мысли крутятся в каком-то безумии. Я слышу его слова, но не могу ответить, полностью утопаю в ощущения.

Кожа горит. Тело горит. Внутри всё полыхает. Ещё немного, и от мира ничего не останется – он станет пеплом, потому что я словно феникс, подожгу его.

– А сумеешь… веч… ность? – всё же удается с трудом выдохнуть.

Даже на губах появляется слабое отражение его усмешки.

Карим замирает, в его глазах, до ужаса черных и немного жутких, появляется что-то такое, что хочется вырваться и убежать. Только вот меня сжимают в стальных объятиях, не давая выскочить.

– А ты выдержишь, куколка? – вкрадчиво спрашивает он.

Я понимаю, что зря это сказала. Он явно только начал, он сможет сделать со мной всё, что пожелает. Ведь деньги уже на моём счету. Их перечислили, как только я переступила порог этой комнаты в этой рубиновой портупее. Отсюда невозможно сбежать. Всё продумано так, чтобы клиент спокойно получал удовольствие, а не думал о том, что девочка, за которую отдал кучу денег, может ускользнуть.

Только вот… смогу ли я всю ночь.

– Можно только проверить, – тем не менее упрямо произношу я.

Не смотри на меня так, Бахтеяров. Я не покажу тебе слабости, даже если будешь этого добиваться. Считай меня кем хочешь. То ли фотографом, совершенным неумехой, то ли девочкой по вызову. Неважно. Это совершенно неважно.

Поэтому только улыбаюсь. Но, видимо, есть в этой улыбке нечто, что заставляет его нахмуриться. Он выходит из меня.

Внезапно ощущаю острое разочарование. Куда? Почему?

Неужели сейчас скажет одеваться и на выход? Не понравилось, что я сказала?

Я делаю рваный выдох, уже готовлюсь просить прощения, потому что мне до ужаса нужны эти деньги. Просто слов нет, как нужны!

Но неожиданно меня резко переворачивают и заставляют упереться коленями и локтями в простынь.

– Ох! – вскрикиваю я, когда Карим наматывает мои волосы на кулак.

– Вот и посмотрим, – выдыхает он мне на ухо, – кто что может, куколка.

Его член упирается в моё лоно.

– Проси, чтобы я тебя трахнул.