Глава 10. Вещи мамы

Ксения тут же обомлела и выдала обидчивый вид:

— Как ты можешь такое обо мне говорить?

Марина Робертовна тоже с трудом натянула неохотную улыбку:

— Соня, она же твоя сестрёнка и просто сделала вежливое предложение. Может, вам и правда поговорить? Если между вами есть какие-то недоразумения, то выскажите их. Нам ведь всё равно быть одной семьёй.

— «Одной семьёй»? Извините, но здесь я могу каждого назвать членом своей семьи, кроме вас двоих. И ещё, мама родила лишь меня одну – откуда это у меня появилась сестрёнка? Не нужно придумывать всякие ложные родственные связи. Даже не боитесь, что призрак моей мамы явится посреди ночи и из мести заберёт ваши души?

— А-а! — закричала Ксения, испугавшись её устрашающего тона, и бросилась в объятия мамы.

В этот же момент с лестничной площадки донёсся грозный голос Татьяны Григорьевны:

— Соня!

Она подняла голову и увидела опирающуюся на трость бабушку. Несмотря на свой возраст, та была очень бодрая и зоркая, а прямо сейчас выглядела крайне грозно и внушительно, даже не выказывая своего истинного гнева и злости.

Однако Софья её не испугалась, невозмутимо оставшись стоять на месте. С абсолютно непоколебимым взглядом она выглядела не менее сурово и внушительно, чем сама Татьяна Григорьевна. Больше всего бабушка ненавидела в ней именно это: её надменность и упорство.

Мать Софьи была такой же – казалось, в генах ей от рождения передалось высокомерие. Они обе ни во что не ставили других.

— Что ты только что сказала?! — прикрикнула сурово Татьяна Григорьевна.

Отвечать на её вопрос Софье было лень. Когда слишком много о чём-то споришь – повторять одно и то же снова и снова лишается всякого смысла. Ещё несколько лет назад она могла препираться с ними до посинения из-за произошедшего с мамой. Но теперь она знала, что никому в этой семье не было никакого дела до её матери, поэтому на какие-либо ссоры не хотелось даже тратить силы.

Видя, что она не отвечала, Татьяна Григорьевна приняла это за страх и немного смягчилась. Затем, переведя взгляд на Ксению, она невольно смягчилась ещё сильнее: словно перепуганный котёнок, та сжималась в клубок в объятиях мамы и бросала в её сторону крайне жалостливый взгляд.

— Ладно. Раз уж приехала – не будем поднимать прошлое. Пошлите ужинать, — сказала она и направилась в столовую.

Софья нахмурилась, но всё же последовала за ней.

***

— Сонечка, зная, что ты приедешь, я специально попросила Милану приготовить твои самые любимые блюда. Давай скорее пробуй. Скажешь, как тебе, — любезно начала накладывать ей еду Марина Робертовна, как только они оказались за столом.

Всеми силами сдерживая внутреннее отвращение, Софья не притронулась к еде и ничего не ответила. Её подобный ледяному айсбергу вид тут же вывел Гордея Борисовича из себя:

— Что? Оскорбили тебя, позвав на ужин? Как бы то ни было, Марина относится к твоему старшему поколению. Она положила тебе еды, а ты даже «спасибо» сказать не можешь?

Софья по-прежнему молчала. Даже если бы она не хотела мелочиться, есть за одним столом и относиться доброжелательно к женщине, которая довела её маму до смерти, она просто не могла. Поэтому, резко опустив приборы на стол, она хладнокровно произнесла:

— Не стоит утруждаться. Я не голодна и не хочу есть. Зачем вы меня позвали? Переходите прямо к делу.

В проницательном взгляде бабушки промелькнул лёгкий блеск. На этот раз она не разозлилась и лишь спокойно произнесла:

— Как видно, ты питаешь слишком глубокую ненависть по отношению к нашей семье. Ну ладно, не хочешь есть – никто не будет тебя заставлять. Позвали тебя на ужин мы сегодня, чтобы кое о чём уведомить.

Послезавтра день рождения Ксюши – мы устроим празднование в её честь и, по договорённости с семьёй Ермаковых, объявим на банкете о её с Романом отношениях. Ты тоже обязана присутствовать и, если кто-то спросит – должна сказать, что изначально он был помолвлен именно с ней. Всё это и ради твоего блага. Раз ваши с ним отношения уже в прошлом, то отпусти его.

Софья посмотрела потрясённым взглядом. Уж того, что всеми правдами и неправдами заманить её домой они пытались именно по этой причине, она совсем не ожидала. Через пару мгновение вдруг послышался её тихий смех:

— Ты хочешь, чтобы я стала их прикрытием? Трамплином к публичному обнародованию их отношений?

Татьяна Григорьевна помрачнела лицом. Взгляд стал хмурым:

— Что ты такое говоришь? Это всё ведь не только ради Ксюши, но и ради тебя! — на мгновение остановившись, она добавила, — ты же девушка и ещё выйдешь замуж. Думаешь, твоему избраннику будет приятно везде слышать о том, что тебя бросили?

— Что, если я не соглашусь?

— Согласна или нет – ты обязана это сделать. Такого моё решение, и никакие возражения не принимаются!

— А если я всё же не приду?

Бабушка хладнокровно ухмыльнулась в ответ и бросила на неё полный насмешки и презрения взгляд:

— Ты не можешь не прийти. За исключением, если… тебе больше не нужны вещи твоей матери.

В столовой на мгновение повисла такая гробовая тишина, что, казалось, можно было услышать звук упавшей на пол иглы. Софья резко поднялась с места и с посиневшим от ненависти лицом пронзила бабушку убийственным взглядом. Лишь через пару мгновений вдруг послышалась её леденящая усмешка:

— Отлично! Просто превосходно. Пока что можешь мне угрожать, но всю жизнь этого делать не получится!

— Временного действия уже достаточно, — словно совершенно не заметив её злости, Татьяна Григорьевна опустила приборы и спокойно добавила, — послезавтра в восемь вечера, в отеле «Этуаль». Не опаздывай.

***

Когда Софья покинула особняк Филатовых, шёл девятый час. От холодного осеннего ветра слегка пробирало ознобом, однако её внутренний гнев ветер развеять не мог. Она всегда знала, что любимицей у бабушки была Ксения, но не знала, что та благоволила ей настолько сильно.

Даже не соизволив выполнить роль бабушки, та использовала наследие её матери в качестве шантажа, позволив Ксении переступить через её голову и занять её место. Как на это ни посмотри – ситуация была просто смехотворной.

Ещё какое-то время позлившись, стоя прямо на дороге, Софья успокоилась и сконцентрировалась.

Перед тем, как попасть в происшествие, её мама отдала своему адвокату завещание, содержание которого было очень простым: в банке у неё был сейф; если в один день с ней что-то случится, и она умрёт, то всё содержимое сейфа должно перейти во владение Софьи. Единственное условие – та должна выйти замуж, а пока это не случится – сейф будет хранить адвокат.

Почему мама оставила именно такое завещание, Софья совсем не знала. Неизвестно ей было и что именно хранилось в сейфе. Но в последние несколько лет семья прямо или косвенно пыталась заставить её отказаться от этого наследства. Она, конечно же, не согласилась.

Независимо от того, какая у содержимого сейфа была ценность, того, что ей оставила это мама, было достаточной причиной, чтобы не позволять вещам попасть в руки чужих. Однако поведение семьи заставило её ещё сильнее подозревать, что внутри было что-то непростое. А иначе со всем имеющимся у них богатством они бы не стали так зариться на этот сейф.

Пока Софья была погружена в раздумья, спереди вдруг подъехал чёрный Ауди, остановившийся у ворот на территорию особняка Филатовых. Софья оставалась в оцепенении, пока до ушей вдруг не донёсся знакомый мужской голос:

— Соня? Что ты здесь делаешь?

Она наклонила голову и взглянула на вышедшего из машины Романа. На нём был тёмно-синий костюм Армани, подчёркивающий его высокую, статную фигуру. На лице появилась язвительная насмешка:

— Видимо, у нашего великого и благородного господина Ермакова столько дел, что он уже забыл, какая у меня фамилия, — произнесла она саркастично.

Роман тут же обомлел. Конечно же, он помнил, что она тоже была Филатова, и по логике это был и её дом. Просто за последние годы она полностью оборвала связь со своей семьёй и ни разу сюда не возвращалась. Внезапно увидеть её здесь он, естественно, был удивлён.