Глава 2. Жизнь в аду

*Семь лет спустя*

«София, иди скорее в мою комнату». София услышала, как ее мачеха Эмма зовет ее. Она почувствовала укол голода в животе, но знала, что должна подчиниться приказу мачехи. София накрыла тарелку и поставила ее на плиту, прежде чем уйти. Она не могла рисковать и столкнуться с последствиями неподчинения мачехе.

После смерти матери ее жизнь превратилась в ад. Мачеха не давала ей достаточно еды и нормальной одежды. Софии не позволялось пользоваться роскошью в особняке ее отца; с ней обращались не более чем как с горничной. Эмма, ее мачеха, оправдывала свои действия тем, что она дисциплинирует Софию, опасаясь, что без матери София может стать шлюхой из-за бедного семейного происхождения матери.

Софию заперли в доме и запретили посещать любые общественные мероприятия или дни рождения друзей. Ей даже не разрешалось заводить друзей. Сегодня, собрав всю оставшуюся еду с ужина, София с облегчением нашла достаточно, чтобы утолить голод. В противном случае ей приходилось большую часть времени спать натощак. Однако, когда ее звала мачеха, ей приходилось спешить, иначе ее ждали жестокие избиения раскаленными железными прутьями. Даже сейчас София носила на себе шрамы и боль от этих наказаний. Эмма была хитрой; она следила за тем, чтобы на теле Софии не осталось видимых следов, вместо этого нанося ожоги ее ногам. У Софии не было выбора, кроме как терпеть боль и продолжать свою работу, ходя с этими обожженными ногами.

Сердце Софии забилось быстрее, когда она поспешила к комнате Эммы. Она тихонько постучала в дверь и медленно ее открыла, стараясь не шуметь. Она заглянула внутрь и увидела, что ее сводная сестра Кэт, мачеха Эмма и отец сидели вместе, увлеченные обсуждением. Казалось, что происходит что-то серьезное, судя по холодным и безразличным выражениям на их лицах.

«София, пожалуйста, зайди в дом», — сказал ее отец холодным голосом.

София вошла медленно, опустив голову, потому что ей не разрешалось смотреть им в глаза.

Ее отец подошел к ней и сказал: «Почему ты так долго? Ты знаешь правила этого дома. Ты должна уважать нас и наш авторитет».

София дрожала, молча кивая, чувствуя себя пристыженной и маленькой. Тем не менее, она знала, что должна подчиняться строгим правилам отца.

«Через десять дней ты выйдешь замуж за Леонардо Морелли. Я устроил твой брак. Ты должна чувствовать себя счастливой, что стала частью такой богатой семьи», — резко сказал ее отец.

Глаза Софии расширились от шока. Она не могла поверить в то, что только что услышала. Она чувствовала, как будто ее мир перевернулся в одно мгновение. Она даже никогда раньше не встречала Леонардо Морелли, не говоря уже о том, чтобы думать о том, чтобы выйти за него замуж. Мысли Софии лихорадочно работали, пока она пыталась переварить эту новость. Она задавалась вопросом, есть ли способ избежать этого брака по договоренности и есть ли у нее вообще какое-либо право голоса в этом вопросе.

София воспользовалась случаем и поинтересовалась: «Разве Кэт не должна была стать его невестой?»

Кэт покачала головой, разглядывая ногти. «Извините, но я не могу выйти за него замуж. Он плейбой, а брак продлится всего три года. Ни за что. Я этого не сделаю», — твердо заявила она.

Эмма вздохнула. «Но нам нужен этот альянс, чтобы объединить наши предприятия. Вот почему нам нужно заключить брак между нашими семьями». Глаза Софии расширились от шока, когда Эмма продолжила. «...и вот почему мы так много вложили в тебя. Так что однажды ты можешь стать ценным активом в деловой сделке».

София не могла поверить в то, что она услышала. Ее семья обсуждала сделку, в которой она участвовала. Ее отец был готов использовать ее как разменную монету для деловой сделки. Софии было неприятно осознавать, что вся ее жизнь была всего лишь инструментом для их деловых начинаний. Она чувствовала себя неодушевленным предметом в их доме, и это было душераздирающим осознанием для нее.

София глубоко вздохнула и собрала все свое мужество. Дрожащим голосом она заговорила перед отцом, чего она никогда раньше не делала.

«Папа, пожалуйста, не заставляй меня выходить замуж за кого-то из богатой семьи. Я никогда не просила об этом. Обещаю, что больше не буду тебе обузой. Просто дай мне шанс прожить свою собственную жизнь». Несмотря на искреннюю мольбу Софии, лицо ее отца оставалось холодным и непреклонным.

«Я принял решение для твоей жизни. У тебя нет выбора, кроме как выйти замуж за Леонардо Морелли. Хотя я так много сделал для тебя, я ненавидел тебя столько лет, потому что ты дочь той шлюхи, которая испортила мне жизнь. Я был вынужден жить с ней против своей воли. Так что думай об этом как об искуплении греха твоей матери. Тебе не придется жить с ним всю оставшуюся жизнь, а только три года. Через три года контракт закончится, и ты будешь свободна», — равнодушно сказал ее отец, глядя на нее с презрением.

Она чувствовала себя беспомощной и одинокой, думая, что никому нет до нее дела. Даже ее собственный отец, казалось, не ставил ее благополучие на первое место. Она начала терять доверие к людям. Казалось, что она родилась под плохой звездой, обреченной столкнуться с этими неблагоприятными обстоятельствами.

Сводная сестра Софии, Кэт, была старше ее на два года. По-видимому, Кэт родилась раньше Софии, когда их отец все еще был женат на матери Софии. Позже София узнала, что ее отец был влюблен в Эмму, мать Кэт, но чувствовал давление со стороны родителей, чтобы жениться на матери Софии. После того, как мать Софии умерла, ее отец не терял времени, женился на Эмме и забрал ее и Кэт жить к себе.

Эмма пренебрежительно махнула рукой и дала понять, что встреча окончена.

«Теперь ты свободна, — сказала она, прежде чем добавить, — мы начнем готовиться к свадьбе завтра. Тебе должно быть повезло, что ты выходишь замуж за представителя такой богатой и влиятельной семьи». Она не могла скрыть самодовольную ухмылку на лице, когда говорила.

Эмма и не подозревала, что София не заинтересована в браке с богатым мужчиной, ни сейчас, ни когда-либо еще. Став свидетелем страданий своей матери и ее окончательной кончины в нищете, София решила, что все богатые мужчины злые и бессердечные. София вернулась на кухню и заметила, что ее тарелка была только наполовину пуста. Но ее голод умер вместе с ее мыслями.

София взглянула на настенные часы и увидела, что они показывают полночь.

Ей только что исполнилось восемнадцать, и больше никого не было рядом, чтобы поздравить ее с днем рождения, даже ее отец не помнил об этом. София вернулась в свою комнату и схватила фоторамку матери, прижав ее к груди, а слезы текли по ее лицу. Ночь казалась бесконечной, пока она плакала о несправедливости своей жизни.