Глава 2

Провести целый вечер и всю ночь одной выглядело щедрым подарком Бригитты. Не иначе, богиня знаний смилостивилась над непутевой дочерью, весь день усердно постигавшей премудрости новой работы. Маред так обрадовалась, что даже не сожалела об отмене обещанной учебы вождению. Тем более что это лэрд стряпчий не обязан был ни предлагать, ни обеспечивать. Это уже шло неожиданным бонусом к их контракту… А если у лэрда дела в Лундене, так тем лучше для Маред. Сегодня она свободна!

Без хозяина в особняке даже дышалось легче – так ей показалось. И можно было заняться чем угодно, так что после ужина Маред, слегка стесняясь, попросила подать ей кофе в комнату. Белоснежный с золотом кофейник и такая же фарфоровая чашка, две вазочки с разным печеньем, бонбоньерка, полная сладостей… Экономка успела заметить и пристрастие Маред к конфетам с ликером, и то, что она не пьет кофе с молоком и сахаром. Такое внимание было то ли приятно, то ли пугающе.

Отпустив горничную, Маред забралась с ногами на кровать и открыла вычислитель. Придвинула ближе столик, чтобы не держать чашку на весу – не дай боги плеснуть на драгоценное устройство. Откусила печенье, теплое и божественно пахнущее корицей, но с сожалением положила остальное обратно, понимая, что крошки от рассыпчатой сдобы непременно полетят на клавиши, а чистить их – дело хлопотное. Ну и ничего страшного, все равно конфеты она любит больше.

Монтроз, побери его боуги, и в этом был прав: пить кофе в постели, пусть и не спросонья, – редкое удовольствие. Осторожно доставая конфеты из обертки губами, чтобы не пачкать пальцы, Маред наслаждалась покоем и личным, только ей принадлежащим временем.

Для начала она открыла на вычислителе контракт с лэрдом стряпчим и внимательно перечитала. Снова уже спокойно и внимательно перелистала картинки с инструментами для причинения боли и удовольствия. Сверив их перечень со списком в приложении к контракту, убрала то, на что согласилась бы только под угрозой смертной казни. Долго колебалась, но все-таки оставила несколько. В основном из тех, что делают больно. Боли, как ни странно, Маред не боялась. Да и сомнительно, чтобы лэрд применял пыточные инструменты: ему больше нравится издеваться над ее душой, чем над телом.

С особым ожесточением был вычеркнут пункт о камерографиях. Нет уж! Ни в коем случае! И никого постороннего во время интимных действий. Одна мысль, что кто-то может увидеть, как Монтроз с ней развлекается, вызывала страх и тошноту. А камерографии… Теперь она знает, как это опасно.

Маред поежилась, одним глотком допив кофе, словно смывая его вкусом мгновенную горькую оскомину. Налила себе еще чашку. И, закончив все, что можно было сделать без участия лэрда, задумалась, чем заниматься дальше. Что там лэрд изволил сказать про то, что нужно знать человека, от которого зависишь? О, Маред умеет учиться тому, чему научиться стоит. Она с удовольствием последует совету.

Конфеты и печенье были забыты, только кофе она торопливо допила, не в силах просто бросить. И, выскользнув из комнаты, прошмыгнула в библиотеку, чувствуя знакомый азарт исследователя.

Газеты! И журналы… Конечно, они нашлись во множестве. Толстые подшивки респектабельных изданий, обычные ежедневные выпуски новостей. Маред оглядела стеллаж со стопками прессы и содрогнулась. Да это за неделю не просмотреть! Ну, хорошо, а вот и знакомый справочник! «Деловой Лунден» - бесценная вещь для тех, кто умеет им пользоваться.

Не отходя от полки, Маред ринулась листать страницы. Юридический дом «Корсар», владелец… Вот оно! Справочник был пятилетней давности. На тот момент его светлость лэрд Монтроз уже числился не просто королевским стряпчим, но и личным экспертом ее королевского величества в области корпоративного права. А еще членом Эвропейского законодательного собрания – почти совета небожителей в области международного правоведения. А «Корсар» занимал седьмое место в рейтинге юридических предприятий Великобриттии. Ох…

Но это все официальные данные, их можно найти в любой публичной библиотеке. Маред же хотелось узнать больше о самом Александре Монтрозе. Что-нибудь, что позволит лучше его понять и даст хоть маленькую фору в игре беспомощной мыши и холеного вальяжного кота.

Она закрыла справочник и задумчиво обвела библиотеку взглядом. Может быть, искать следует не здесь? Почему не попробовать подружиться с кем-нибудь из прислуги? Уж те всегда знают о хозяевах массу интересного. Но чутье подсказывало, что горничные с ней откровенничать не станут, очень уж сдержанно они держались, говоря только о прическах и нарядах.

Маред прошла вдоль стеллажей с книгами, вернулась к прессе… Взгляд упал на ровную стопку журналов. Яркие глянцевые обложки не обещали респектабельности, лишь обычные сплетни…

Она решительно потянула стопку к столу в углу. Пролистала один журнал, второй, скользя взглядом по заголовкам и строчкам в поисках знакомых имен. И нашла! «Светская хроника империи», как пышно звался журнал, состоял из нескольких разделов: придворные новости, новости искусства, жизнь провинции… А вот и описания столичных развлечений. На очередной яркой камерографии лэрд Монтроз держал под руку ослепительно красивую блондинку в темно-голубом платье. Девушка смотрела прямо в камеру и была явно рада вниманию газетчиков. Подпись гласила: «Его светлость лэрд Александр Монтроз и его прекрасная спутница тьеда Флория Бёрнс на открытии выставки Королевского технического общества».

Маред вздохнула с невольной завистью. Может, она фейри? Хотя бы полукровка, раз имя человеческое? Ну не может у обычной девицы быть такой нежной фарфоровой кожи, словно сияющей изнутри. Белокурые волосы уложены в изящно небрежную прическу и словно вот-вот разлетятся, но каждая прядка лежит именно там, где лучше всего подчеркивает линию шеи и овал лица. Глаза – синие, огромные и очаровательно наивные под пушистыми ресницами, румянец на щеках едва угадывается, никакой вульгарной красноты. Фигура тоненькая, но с безупречными округлостями во всех нужных местах. Флория Бёрнс… Кто она лэрду? Случайная спутница или та самая фаворитка? И неужели Монтроз может пренебречь такой красавицей в пользу Маред? Променять очарование, нежность и изысканность на…

Маред закусила губу, отложив журнал. Посидела немного, стараясь успокоиться, и снова решительно развернула яркие страницы. Старательно не глядя на камерографию, вчиталась в статью. Конечно, о личных отношениях лэрда стряпчего и красавицы тьеды там не было ни слова. Обычная заметка о гостях, посетивших выставку. И с чего, кстати, Маред взбрело в голову, что лэрд пренебрегает блистательной тьедой Бёрнс? Он вполне может встречаться с ними обеими.

Снова закусив губу, Маред продолжила перебирать журналы. Перекопала всю стопку и нашла еще целых три доказательства, что тьеда Бёрнс далеко не случайная спутница на один вечер. Репортерам явно нравилось снимать их. Оно и понятно, темноволосый, слегка смуглый Монтроз и хрупкая фарфоровая блондинка восхитительно смотрелись вместе. Значит, все-таки фаворитка – кого еще лэрд мог бы так часто выводить в свет?

Маред пожала плечами, аккуратно вернув журналы на место. Это не ее дело, верно? Грустно и смешно: она, респектабельная вдова, и для лэрда, и для общества стоит на лестнице сословных отношений гораздо ниже тьеды Бёрнс. Та открыто гордится мужским вниманием, а Маред вынуждена прятаться и стыдиться того, какой ценой покупает будущую обеспеченную жизнь.

Вкус конфет, до сих пор стоявший во рту, вдруг показался приторно неприятным, Маред зябко поежилась. Как же хорошо, что Монтроза сегодня нет дома. Как ужасно, что завтра он вернется. Но до следующего вечера еще много времени, и днем она снова будет работать. Показать себя на службе – единственная радость, которую у нее никто не сможет отнять.

***

Анриетта поднялась наверх немного за полночь. Улыбнулась ему и провела ладонями по щекам, словно стирая усталость. После того обеденного бренди она больше не пила, хоть и фланировала по залу с бокалом коктейля в руке. Но это так, больше для видимости… Алекс уже и сам совершенно протрезвел, но все равно минут десять простоял под струей прохладной воды, избавляясь от напряжения после долгого дня.

- Я в ванную, – сказала Анри, кладя на стол отключенный фониль.

Алекс молча кивнул, сидя в кресле и с закрытыми глазами крутя в пальцах привычную тяжесть даблиона. Неизменный талисман не только приносил удачу, но и помогал настроиться на особое состояние духа.

Откинув голову на высокую спинку, он дождался мягких шагов по ковру и уронил даблион в карман брюк. Анри молча замерла у двери спальни, ожидая распоряжений. Игра у них всегда была одной и той же, но ведь любые правила в постели – просто холст для совместно творимого рисунка страсти.

- Иди сюда, - не открывая глаз, велел Алекс, переходя на нужный тон, мягкий и спокойный, но не допускающий и тени сомнения, что можно ослушаться.

Анри покорно подошла, опустилась на колени рядом с креслом. Алекс положил ладонь на ее плечо, обтянутое тонкой рубашкой, вдохнул теплый нежный аромат волос. Погладил спину между лопаток и вниз, потом снова вверх до основания шеи. Провел тыльной стороной ладони по прохладной щеке Анри к виску. Спросил:

- Зачем ты здесь?

- Чтобы подчиняться, – последовал тихий ответ.

- Верно, - согласился Алекс. – Что ты для меня сделаешь?

- Все, - выдохнула Анри. – Все, что пожелаете…

- Какая хорошая девочка, - усмехнулся Алекс, по-прежнему не открывая глаз, чтобы уловить самые тонкие оттенки ее голоса. – Жаль, что сегодня мне больше по вкусу плохие. Ты сможешь быть непослушной, сладкая моя?

- Как прикажете…

Судя по томным мягким придыханиям, Анри уже ступила на темный путь страсти. В играх такого рода ей требовалось совсем иное, нежели Незабудке. Боль – потом, когда возбуждение овладеет телом и душой полностью, да и то совсем чуть-чуть, как пряности к основному блюду. Больше всего Анри необходимо было покоряться, чувствовать над собой чужую власть, проходить по тончайшей грани между насилием и добровольным подчинением. Эта игра для двоих показалась бы жестокой и грязной любому, кто увидел ее со стороны, не зная правил. Но Анри она приносила если не исцеление, то временное облегчение старой боли.

- Как прикажу, верно, - снова согласился Алекс, подкрепляя похвалу еще одним поглаживанием по щеке и открывая, наконец, глаза.

Запустив пальцы в длинные влажные волосы Анри, он потянул голову женщины назад, чуть наклонился, заглядывая в лихорадочно блестящие глаза с расширенными от желания зрачками. Под его взглядом Анри, одетая в одну лишь белую кружевную рубашку, прогнулась назад еще сильнее, развела колени…

— Рано, — скучающим тоном сообщил Алекс. — Тебе придется попросить, чтобы я захотел с тобой развлечься. Очень хорошо попросить. Плохие девочки заслуживают не награды, а наказания…

Не переставая говорить, он положил кончики пальцев на губы Анри, погладил их, нежно провел по внутренней кайме. Подавшись навстречу, Анри поймала его пальцы губами, поцеловала, прихватив влажным горячим ртом. Ухитрилась взглянуть снизу вверх затуманенным взглядом, но Алекс молча покачал головой. Отняв руку, он распустил шнуровку на рубашке Анри, почти обнажив ее высокую смуглую грудь.

— Сначала танец, — проговорил все так же холодно и равнодушно. — Хорошие девочки не танцуют перед мужчинами, верно? И не раздеваются перед ними догола. А ты разденешься, сладкая моя. И будешь танцевать так, чтоб я видел, какая ты плохая.

Снова откинувшись на спинку кресла, он заложил руки за голову, наблюдая, как Анри с нечеловеческой текучей грацией одним движением поднимается на ноги и идет к углу с музыкальным проигрывателем. Подумал, что надо бы оборудовать хоть одну спальню шестом для танцев. А потом посторонние мысли вылетели из головы, потому что в комнату тихо и вкрадчиво вползла музыка. Что-то совсем не эвропейское, даже близко. Гортанный мужской голос, глухие барабаны и тонкая нежная флейта. То ли аравийское, то ли маджарское…

Покачнувшись у спинки стула, Анриетта медленно облизнула губы, повернулась боком, запрокидывая голову. Поднялась на носочки, развернув плечи, потянулась и запустила пальцы в волосы, прогибаясь назад… Под едва заметно убыстряющийся ритм погладила себя, скользя ладонями вниз по телу, обрисовывая его линии, двигаясь бедрами навстречу собственным рукам, остановившимся на животе…

Алекс сидел молча, завороженно любуясь отрешенным лицом Анри, покрытым бисеринками пота, словно женщина не двигалась плавно под медленную музыку, а напрягалась изо всех сил. Вот кончик языка показался между губ, облизнув их и снова спрятавшись, как змеиное жало, вот золотистая кожа щек потемнела от прилившей крови, взгляд стал пьяным, шальным…

Как и было велено, Анри танцевала, раздеваясь. Сирена, почти лишенная магии голоса, она с лихвой заменила его иными чарами. Томительно медленно, с показным безразличием спустила белое кружево бретелек со смуглых гладких плеч, а потом заставила рубашку сползти с тела, не тронув ее и пальцем, одним лишь покачиванием стройных бедер. Переступив с ноги на ногу, чтобы выйти из кружевной пены на ковре, сделала шаг ближе – и музыка потекла по ее телу, как невидимая волна. Лаская себя, скользя по смуглому золоту кожи узкими ладонями, Анри отдавалась музыке, как любовнику, позволяя ей вести в глубины страсти и следуя всем своим существом…

- Достаточно, - уронил Алекс, слыша, как ее дыхание становится все более быстрым. – Выключи. Встань на колени и ползи ко мне.

Повинуясь, Анри нажала кнопку на вделанной в стене панели, потом опустилась на колени, слегка прогнувшись и даже в такой позе оставшись безупречно грациозной. Кажется, ее тело просто не умело быть неуклюжим. Опустив голову, она подползла и замерла, почти уткнувшись лицом в колени Алекса.

- Плохая девочка, - ласково сказал Алекс, проводя указательным пальцем по ложбинке вдоль ее спины и чувствуя, как мышцы под его рукой отзываются дрожью. – Очень красивая и очень плохая. Ты ведь хочешь быть моей? Отдаться мне, раздвинуть свои красивые стройные ножки, почувствовать меня внутри…

- Нет… - всхлипнула Анри, укладываясь щекой на колени Алекса. – Прошу вас…

- Чего же ты хочешь? – улыбнулся Алекс, снова запуская пальцы в темный шелк волос. – Что нравится таким плохим девочкам? Ты ведь сама пришла сюда, милая. Теперь придется отрабатывать плату. И одних танцев мало.

Не переставая говорить, он тронул ее полуоткрытые губы кончиками пальцев и на этот раз позволил Анри взять их в рот и посасывать, пока продолжал, медленно роняя каждое слово:

— Ты очень красивая, знаешь это? Нежная кожа, гибкое тело, волосы блестящие, мягкие. И губы… умелые, как у опытной шлюшки. Ты дашь мне свои губы, сладкая? Не для пальцев, как сейчас, а для другого…

Прижал ладонью голову Анри к своим коленям, не позволяя вырваться, расстегнул ширинку…

— Нет, — прошептала, дернувшись, Анри. — Нет, пожалуйста.

— Поздно, — усмехнулся Алекс. — Кто же разрешает плохим девочкам говорить «нет»? Они должны просто делать то, что им велят. Ты сама хотела, чтоб я тобой попользовался.

Рывком подняв напряженное тело за плечи, он толкнул Анри на пол, укладывая лицом вниз. Женщина напряглась, выгибаясь, пытаясь упереться ладонями в тонкий ковер, но Алекс надавил на лопатки и услышал всхлип. Сразу же, выказывая покорность, Анри раздвинула ноги и задышала тяжело и быстро.

- Так-то лучше, - сказал он ласково, наклоняясь ниже. – Забыла свое место, сладкая? Оно здесь, на полу. Ноги раздвинь шире. И приподнимись, а то мне будет неудобно. Ты ведь хочешь меня порадовать?

Дотянувшись до подушки, он сунул ее Анри под послушно поднятые бедра и поставил колено между раздвинутых ног — без всякой необходимости, просто чтобы дать почувствовать свою власть. Тихонько поскуливая, Анри лежала, отвернувшись и дрожа всем телом. И когда Алекс, перехватив ее запястья одной рукой, другой погладил мокрую от пота спину, сначала вжалась в ковер, потом свела лопатки, ерзая и пытаясь то ли отодвинуться, то ли освободиться.

— Плохая девочка, — промурлыкал Алекс, прихватывая губами верхний край ее уха, проводя языком по завитку, а потом медленно стискивая зубами. — А кто сам на это напрашивался? Кто разделся для меня?

Отчаянный всхлип, напряженное, как струна, тело: тронь — и зазвенит. Он слушал горячечное дыхание, еле слышный скулящий стон. А когда отпустил заведенные за спину руки Анри — та ожидаемо рванулась и снова была уложена на ковер.

— Какая ты непослушная, — насмешливо проговорил Алекс. — Или передумала со мной играть?

— Нет, — выдохнула Анри в ковер. — Пожалуйста. Я буду слушаться. Не делайте больно!

— Не больше, чем сама захочешь, — проговорил Алекс, снова лаская ухо Анри языком. — Я не обижаю послушных девочек. Даже таких плохих.

Свободной рукой он гладил ее спину, бедра, ноги — и снова поднимался к шее… Но каждый раз, стоило Анри дернуться, стискивал сильнее ее плечи и локти, не давая освободиться.

— Ты моя, — прошептал Алекс минуту спустя, чувствуя, как прижимается к нему мнимая жертва. — Я сделаю всё, что захочу…

Снова отпустил локоть Анри, продолжая игру в насилие и сопротивление, и лег рядом, продолжая гладить. Несколько мгновений Анри лежала тихо, выжидая, потом осторожно отодвинулась. Вскочила, рванулась из спальни и замерла, вцепившись в ручку двери — это было очень важно, чтоб дверь оказалась запертой… Не оборачиваясь, опустила плечи, напряглась всем телом, когда Алекс подошел сзади, обнял и сказал с ласковой насмешкой:

— Ну все, сладкая, мое терпение кончилось.

Теперь главное было не затягивать. Алекс жестко взял ее за локти, отводя руки от щек, посмотрел в затуманенные горячечным страхом и желанием глаза. Развернул спиной к себе и с силой швырнул на кровать. Упав на нее животом, Анри успела только привстать, тут же придавленная сверху телом Алекса. Снова всхлипнула… Связав ее запястья за спиной заранее приготовленным широким шнуром, Алекс встал на колени между силой раздвинутых ног. Наклонился, придавливая спину Анри между лопаток ладонью, другой рукой расстегнул брюки.

— Нет… — проскулила Анри, — нет, не хочу… Отпустите…

— Ты такая красивая сейчас, — усмехнулся Алекс. — Отпустить? Не думаю…

Проведя рукой между ног Анри, он убедился, что тело женщины жадно ждет того, что отрицают губы. Нежная горячая влажность не оставляла в этом сомнений, как и стоны, стоило немного поиграть пальцами. А когда Алекс, наконец, толкнулся возбужденной плотью между упругих бедер танцовщицы, очередной томный всхлип стал громким и протяжным криком. Будь это условленное слово-сигнал, он бы остановился, но Анри и не пыталась прекратить происходящее. Самозабвенно сопротивляясь в меру сил, она билась под Алексом, в голос стонала, плакала и просила отпустить. Потом, вскрикивая от каждого толчка, принялась подаваться навстречу…

— Вот так, — выдохнул Алекс, с силой вколачиваясь в покорно принимающее его тело. — Так, да… Нравится? Скажи, что нравится. Что ты сама этого хотела….

Ответа не требовалось. Вместо слов Анри отвечала ему всем телом, распластавшись, усердно приподнимая бедра в такт каждому толчку и продолжая всхлипывать.

— Шлюха, — нежно сказал Алекс в горячее ухо, ловя его губами. — Красивая горячая шлюха. Нравится, когда тебя берут? Ну, говори!

— Да… — всхлипнула Анри в покрывало. — Да, пожалуйста…

— Больше не будешь упираться? Поняла, кто ты?

— Да! Да, прошу…

Рывком выйдя из вскрикнувшей женщины, Алекс дернул шнур на запястьях, распуская узел, перевернул Анри на спину, коленом раздвинул с готовностью подавшиеся ноги, вгляделся в лицо: раскрасневшееся, мокрое от слез и пота, искаженное… Еще сильнее разведя колени, Анри попыталась обнять его ногами, подаваясь навстречу, предлагая себя.

— Ты так просила тебя отпустить… — задумчиво сказал Алекс, наклоняясь и слизывая бисеринки пота с щеки Анри. — Может, и правда? Хочешь уйти, сладкая моя?

— Нет, — прошептала Анри умоляюще, заглядывая в его лицо. — Нет, пожалуйста. Я хочу… Хочу быть вашей… Прошу…

— Я же говорил, что ты будешь просить, — негромко напомнил Алекс, меняя тон.

Склонился, легонько поцеловал сухие распухшие губы, шепнул нежно, успокаивающе:

— Девочка моя, сладкая, хорошая. Значит, хочешь принадлежать мне?

— Да, — выдохнула Анри томно. — Все, что хотите…

Обняв Алекса, она терлась всем телом, прятала лицо у него на плече, дыша горячечно, рвано и быстро. Алекс погладил влажные волосы, нежно убрал с щеки прилипшую прядь. Сказал тихо:

— Ты теперь моя. Я никому не дам тебя обидеть, слышишь?

— Твоя? — шепнула Анри, не отрывая от него тающего блаженного взгляда. — Обещаешь?

— Моя, — подтвердил он, обнимая льнущее к нему тело и говоря то, что от него хотели услышать. — Никому не отдам. Иди ко мне…

Толкнулся снова в горячую скользкую плоть, ловя губами сорвавшийся с губ Анри томный всхлип, двинул бедрами. Анри, уткнувшись лицом ему в плечо, раздвигала ноги, поднимая колени все выше, и гладила спину Алекса то ладонями, то кончиками пальцев… Спустив с плеча полурасстегнутую рубашку, сначала целовала, потом стала осторожно прикусывать.

— Давай, девочка, — тяжело дыша, разрешил Алекс. — Оставь мне метку.

И тихо рыкнул, когда ему чувствительно прихватили кожу между шеей и плечом зубами. Усмехнулся, впиваясь в ответ в радостно подставленные губы, скользнул языком вглубь рта… Анри двигалась в совершенном ритме, отдаваясь так, словно для нее во всем мире не существовало ничего, кроме любовника. Таяла, обнимала, рвалась навстречу, вскрикивала и выстанывала:

— А-а-а-алекс!… Ох, А-а-алекс… Еще! Мой лэрд… мой повелитель… Бери… сильнее…

А потом билась в его объятиях, то приникая, то отталкивая, чтоб тут же прильнуть еще теснее. И в последний момент, когда Алекс, уже выплескиваясь, немного отодвинулся назад и погладил пальцами самое чувствительное местечко женского лона, — в этот момент Анри стиснула его плечи, извиваясь, захлебываясь протяжным стоном…

Потом они лежали обнявшись, и Анри лениво помогала Алексу стянуть все, что еще не успело сняться само, многострадальную рубашку, например. Оставив его голым, прижалась всем телом, обвила руками и ногами, положила голову на плечо. Алекс, улыбаясь, погладил темные спутавшиеся волосы, вдохнул запах. Шепнул, гладя влажные от пота плечи и спину:

— Как ты себя чувствуешь, драгоценная моя?

— Боже-е-ественно, — с чувством протянула Анри, тоже, судя по голосу, улыбаясь. — Ох, Корса-а-ар… ты великолепен, знаешь ведь?

— Мне говорили, — усмехнулся Алекс. — Но все равно благодарю. Ты тоже восхитительна и чудесна, милая.

Немного повернувшись, чтоб Анри было удобнее, он коснулся губами темноволосой макушки, подул, шевеля дыханием пряди. Обнял крепче, прижал к себе… И в который раз подумал, что нельзя же быть таким мерзавцем… Анри достойна любви человека, для которого будет единственным и величайшим счастьем. Но как подобному человеку появиться в ее жизни, если умная, прекрасная и божественно талантливая Анри безнадежно влюблена в него, всего лишь друга и покровителя. И где найти человека, который поймет и примет ее всю, такую сильную, но хрупкую и уязвимую, нуждающуюся в темных порочных играх, чтобы выйти из них очищенной и сбросившей на время груз памяти и страха? Так что неизвестно, что будет большей жестокостью и лицемерием, длить эту давнюю связь или разорвать ее?

— А-алекс? — игриво протянула Анри, приподнимая голову и требовательно заглядывая ему в лицо. — О чем ты задумался? Или о ком?

— О тебе, — легко сказал он, целуя припухшие губы. — О ком же еще я способен сейчас думать?

И тут же в памяти непрошено всплыли, стирая все только что случившееся, светло-голубые льдинки глаз с так и не пролившимися слезами, и темные круги под этими глазами, и ладонь, которую девочка не отдернула там, в парке… И страх, отчаяние, стыд — все, что угодно, даже вымученное болезненное желание… Только не то, что Алекс видел сейчас в глазах Анри. Ни капли нежности, благодарности, желания брать и отдаваться…

— И я должна сделать вид, что верю? — усмехнулась Анри, ответив на поцелуй. — Милэрд Корсар, вам не идет ложь из вежливости. Вы изволите безнравственно думать о ком-то другом — но это я сейчас исправлю. Помнится, вы что-то говорили про мои губы и их должное применение?

— Ох, — выдохнул Алекс, откидываясь на подушки и чувствуя холод влажной салфетки, которой умелая женская рука ловко обтерла его усмиренную плоть. — Ты хочешь…

— А ты надеялся так легко отделаться? Сам сказал, что мой… — жарко выдохнули губы Анри перед тем, как сомкнуться на его мужской гордости.

«Твой, — с беспомощным сладким раскаянием подумал Алекс. — Увы, только до утра. И прости меня за это…»

* * *

Лэрд стряпчий не изволил появиться в особняке и утром. Маред проснулась еще до появления горничной, свежая и выспавшаяся. Понежилась в постели минут пять, потом вспомнила, что если Монтроз уехал на мобилере, то ее повезут в карете. И, значит, следует встать пораньше. Примчавшаяся на звонок рыжая горничная Сэлли помогла одеться и заплела Маред волосы, но осторожных намеков, что гостья была бы не прочь узнать что-нибудь о жизни лэрда, старательно не заметила. Ах, милэди так очаровательна в синем! Милэди будет к завтраку чай или кофе? Милэди изволит завтракать у себя или спустится вниз? Какие чудесные у милэди волосы, густые и послушные, а как блестят…

Маред, которую за всю жизнь не называли милэди столько раз, сколько здесь за одно утро, только вздохнула, не в силах справиться с потоком почтительных восторгов, и обреченно согласилась спуститься.

После завтрака ее отвели к экипажу и поручили заботам усатого толстяка, словно сошедшего со страниц сказки, где фейри-покровительница отправила бедную сиротку на бал, превратив подвернувшуюся крысу вот точно в такого кучера. Маред даже улыбнулась, садясь в карету. Не нужно ей никакого принца, пусть только сегодня начнется настоящая работа стряпчего!

Сидя в карете, следовавшей уже знакомыми улицами, она достала фониль и вызвала на экран календарик. Половина юниуса уже промчалась, но впереди оставалась вторая и еще два месяца. Если лэрд стряпчий будет почаще задерживаться в городе, оставаясь там ночевать, это замечательно. Правда, Маред и оставшихся на ее долю ночей хватит с лихвой… Эта мысль изрядно подпортила настроение, но думать о плохом не хотелось. Только не таким дивным утром!

Карету ей то ли случайно, то ли, напротив, предусмотрительно выделили без герба, так что Маред преспокойно доехала до самого «Корсара». Не дожидаясь помощи кучера, соскочила с подножки и снова залюбовалась строгой красотой серых стен и сияющих чисто вымытыми стеклами окон. Поднимаясь по лестнице, она старательно выбросила из головы мысли о лэрде королевском стряпчем, а потом и в самом деле о нем забыла.

Третий день работы на новом месте оказался превосходен, как предчувствие Йоля с его подарками-сюрпризами и особенным сказочным духом! В первый было слишком много суматохи, вчера Маред еще не освоилась, а потом Монтроз все испортил домогательствами в ванной, но сегодня…

Сегодня секретарша Тилли улыбнулась ей как старой знакомой, а тье Эстер благосклонно кивнула и пожелала приятного дня. Маред прошмыгнула на свое место, бросив взгляд на настенные часы и убедившись, что не опоздала и даже пришла несколько раньше. А отдел постепенно заполнялся гулом голосов, шелестом клавиш и бумаги, звонками фонилей и колокольчиками связи внутри здания. Маред выдали для начала огромную папку бумаг и велели разобрать их на входящие и исходящие, а потом разложить по принадлежности к определенному учреждению. Нудная работа, но стоило уловить принцип, и руки стали раскладывать желтые от времени листочки сами, почти без участия головы. Так что когда тьен Даффи собрал всех и объявил о новом деле, Маред невольно насторожила уши в своем уголке.

Тендер… Да еще и конкурсный! На глазах Маред весь контрактно-корпоративный отдел закипел оживлением, словно и вправду началась раздача подарков на Йоль. Только вот здесь, как она поняла, подарок достанется двум-трем счастливчикам, которые сделают лучшую работу. Служащие Монтроза азартно обсуждали условия, так что островком спокойствия в конце концов остался только стол тье Эстер. Пожилая дама подняла голову от вычислителя и меланхолично напомнила «дорогим коллегам», что обычный рабочий процесс никто не отменял и текущие дела сами себя не закончат.

После этого стряпчие мгновенно разбежались по местам, а Маред, разложившей бумаги, стало тоскливо. Материалы по тендеру были совсем близко. Вот они, на вычислителе у Тилли. Тьен Даффи специально подчеркнул, что попробовать силы может любой желающий, только вот смотрел при этом почему-то на практиканта Макмиллана, а не на своих подчиненных. Макмиллан же неопределенно пожал плечами и снова скрылся в соседней комнате, задержавшись только у столика с кофеваркой.

А Маред осталась рядом с вожделенными материалами. О, конечно, всерьез браться за разработку контракта с крупной компанией, да вдобавок иностранной… Она не настолько обезумела, хвала Бригитте. Но хотя бы посмотреть? Любопытно ведь! Когда еще ей такое попадется в руки и попадется ли вообще?!

За несколько минут до обеденного перерыва Маред все-таки набралась храбрости. Голос, когда она подошла к Тилли и попросила скопировать материалы на ключ-камень, изрядно подрагивал, но Тилли не заметила - ей было решительно не до волнений практикантки Уинни. Тилли негодовала!

Какой-то глупый шутник постоянно таскал у нее со стола печенье, орешки и прочие мелкие вкусности. Таскал нагло и изворотливо, ухитрившись ни разу не попасться на глаза! Никто в отделе не принимал жалобы Тилли всерьез, а счет украденных лакомств приближался к приличной сумме, и теперь Тилли была в ярости. Алиби оказалось разве что у практикантов, потому что безобразие началось до их появления.

- Тьеда Тилли, не хотите спуститься в кофейню вместе? – робко предложила Маред, рассчитывая хоть что-то узнать о порядке проведения конкурса и, может быть, получить совет, как попроситься к кому-нибудь в помощницы.

- Нет уж! – бросила Тилли, опускаясь на стул, с которого только что встала. – Я останусь здесь. И храни сама Морриган того, кто подойдет к моему столу. Тье Уинни, дорогая, вы не принесете мне шоколадку?

- О, Тилли, но носить вам шоколад – это моя привилегия! – провозгласил высокий молодой человек, слегка похожий на викинга растрепанными рыжими волосами, куда длиннее, чем полагалось бы служащему, широченными плечами и вольным костюмом, часть которого составлял кожаный жилет. – Какую шоколадку вы хотели бы, владычица клавиш и карандашей?

Тилли заулыбалась, смущенно и мило хлопая роскошными ресницами, а Маред мгновенно поняла, что сейчас и здесь она лишняя. Пришлось спускаться одной.

У прилавка с готовыми блюдами уже выстроилась длинная очередь. Если бы Маред не промялась у стола Тилли так долго! Дурацкая стеснительность, ну что стоило попросить секретаршу сделать все побыстрее? Для того она там и работает! А вот теперь…

- Тье Уинни! – окликнул ее смутно знакомый голос, и Маред с удивлением подняла взгляд. – Предлагаю договор! Я возьму обед сразу на двоих, а вы займете свободный столик. Ну как?

Пораженная до глубины души Маред молча посмотрела на лэрда Макмиллана, стоящего почти у самого прилавка.

- Что вам принести? – поинтересовался лэрд, поняв, что от нее вразумительного ответа не услышит. – Коллега Уинни?

- Кофе! – выпалила Маред. – И… все равно что, на ваш выбор.

Невольно тронула пояс, где обычно висел кошелек, но вспомнила, что обед в кофейне для сотрудников конторы бесплатный, значит, она нисколько не будет обязана лэрду. Но все равно, как-то странно это…

Макмиллан кивнул, и Маред оглянулась, торопясь выполнить свою часть сделки. Столик на двоих как раз освободился у окна, и она поспешила туда, а через несколько минут появился и лэрд, неся уставленный тарелками поднос со сноровкой, которой можно было бы ожидать от лакея, но никак не от потомка знатного рода.

- Ваш кофе, коллега Уинни, - сообщил Макмиллан, расставляя тарелки с чашками. – И ваше «все равно что». Кажется, нам попалась тушеная баранина. Вы не против?

- Нет, конечно, - растерянно отозвалась Маред. – Благодарю, вы очень… любезны.

Назвать любезным молодого мужчину, относящегося к женщине с такой равнодушной деловитостью, было явным преувеличением. Макмиллан не был любезным. Он был… каким-то совсем другим. Маред с любопытством взглянула в худое и не слишком привлекательное лицо лэрда. Да, некрасив. Но Бригитта милосердная, он снова назвал ее не «милая тье», а «коллега»! За одно это Маред готова была видеть в нем посланника самого Луга, покровителя законников.

- Боюсь, я ужасающе не любезен, - невозмутимо подтвердил ее мысли лэрд. – Зато кофе взял не готовый, а попросил сварить свежий. Вы ведь тоже пьете черный?

- Да… Как вы…

- Вы брали здесь черный кофе вчера и позавчера. Приятного аппетита, тье. Наверное, называть вас коллегой все-таки излишняя вольность с моей стороны.

- О, нет! - Маред отчаянно и неловко улыбнулась. – Мне было бы приятно! Ведь мы… и в самом деле коллеги, - тихо добавила она, чувствуя себя дерзкой и невоспитанной.

- Тогда заранее простите меня за то, что вскоре я перейду исключительно на фамилию, - предупредил лэрд, пожав плечами с тем же полным отсутствием кокетства, свойственного большинству мужчин рядом с женщинами. – Дурацкая привычка, я знаю. Можете одергивать, и тогда есть вероятность, что я вспомню о хороших манерах.

- Ничего страшного, - чуть смелее улыбнулась Маред. – Я не против…

Несколько минут они молча ели баранину под соусом из мяты с розмарином. Молчание совершенно не казалось неловким, как бывает, когда собеседники не могут найти общих тем. Напротив, Маред было подозрительно легко и спокойно в обществе странного лэрда.

- Неплохо… - протянул Макмиллан, поначалу попробовавший свой кофе с осторожностью. – Вчера был хуже. Как вам работа, коллега Уинни?

- Великолепно.

Маред счастливо улыбнулась во весь рот и даже не спохватилась, как обычно, что это неприлично.

- А вам… нравится, ваша светлость?

- Зовите меня проще, умоляю, - усмехнулся лэрд. – Коллеги так коллеги. Да, любопытно. Хотя я буду гораздо счастливее, если смогу уклониться от сегодняшнего…

Он неопределенно покрутил в воздухе пустой вилкой. Маред поняла, вспомнив взгляд начальника отдела.

- Тендер? Вы не хотите в нем участвовать? Но ведь это не обязательно. Хотя я…

Она осеклась и начала краснеть. Макмиллан, быстро глянув на нее и снова перенеся внимание на рагу, пожал плечами.

- Не люблю коммерцию. Моя семья имеет много финансовых интересов, но лично я этим заниматься не хочу. Мне интересно право, но уголовное, а не экономическое.

- Понимаю… Но тогда зачем вы здесь?

- С моей семьей не поспоришь, - как-то криво усмехнулся лэрд. – Так не все ли равно, где поперекладывать бумажки одно лето?

Маред никак не могла понять, что происходит. До этого момента лэрд Макмиллан относился к окружающим с изысканной холодной вежливостью, которая порой граничила с сарказмом. И студента Финлисона, и тьена Даффи, своего нынешнего начальника, он не подпустил для общения ни на шаг ближе, чем позволял отдалиться деловой этикет. И вот теперь уделяет внимание ей, обычной студентке без связей и самого простого происхождения. И не просто уделяет, но и заметил, какой кофе она пьет, а это уже за рамками обычной внимательности.

- А вы, значит, любите коммерческое право? – небрежно уточнил Макмиллан.

Маред смущенно кивнула. И тут ей в голову пришла неожиданная и скорее всего глупая мысль. Говорить об этом с едва знакомым человеком было странно, но она вдруг решилась. Макмиллан был с ней так прост в общении, совсем не как с Финлисоном. А заниматься нелюбимым делом – что может быть хуже?

- Почему бы вам не побеседовать об этом с лэрдом Монтрозом? Я читала… - Она вовремя сообразила, что выдавать излишнюю осведомленность о делах и жизни главы конторы не стоит. – Читала, что он начинал как стряпчий по уголовным преступлениям. Может быть, он подскажет что-то полезное? Или найдет вам работу по душе…

- Не знал… - с некоторым удивлением отозвался Макмиллан. – Я полагал, что Монтроз всегда занимался гражданским и экономическим правом. Интересная идея, Уинни, благодарю вас.

- Не за что, - все-таки смутилась Маред, допивая кофе.

- А вы хотите попробовать себя в конкурсе?

- Да, - призналась она. – Но я совершенно не знаю, с чего начать. Жаль, что вы…

- Нет уж, - решительно сказал лэрд. – Только не я! Мой дед покровительствует этому проекту в министерстве финансов. Хватит с них и одного Макмиллана. Но знаете, Уинни… Не люблю оставаться в долгу. Если решитесь, я, пожалуй, попрошу деда подсказать что-нибудь полезное.

- О-о-о…

Маред замерла, не зная, что сказать.

- Только уговор: вы никому не скажете, от кого это узнали.

Макмиллан улыбнулся, и его некрасивое лицо озарилось изнутри, став вдруг вполне интересным.

- Обещаю, - выдохнула Маред, сжимая в пальцах пустую чашку. – Но как… зачем вам…

- А, пустое, - махнул рукой лэрд, поднимаясь из-за стола. – Пусть думает, что спрашиваю для себя.

Не дожидаясь ответа, он снова улыбнулся и, слегка поклонившись, ушел. Пораженная Маред смотрела вслед, понимая, что теперь-то просто не сможет отказаться от разработки контракта, не сделав хотя бы попытку. Но где найти сотрудника, не возьмется же она в одиночку за такой огромный проект? Сам Макмиллан отказывается, а другим стряпчим не нужна студентка-практикантка. Правда, обещанные Макмилланом сведения могут оказаться огромной форой в конкурсе, в коммерции такое преимущество дорогого стоит. Но выдавать лэрда нельзя… Маред вздохнула, окончательно запутавшись в чувствах. Может, еще ничего не выйдет. Так что она просто посмотрит на материалы. Вот сейчас пойдет – и посмотрит!

Она едва не зажмурилась от своей неожиданной смелости.