2

Огнян

Я обезопасил себя, как мог. Надел белоснежную толстовку с глубоким капюшоном и солнечные очки на пол-лица. Накинутый на голову капюшон скрывал волосы и лоб до самых глаз, а очки не давали рассмотреть зрачки. Шею замотал белым шерстяным шарфом. На автовокзале я купил билет до столицы и сидел в углу здания, время от времени кашляя в платок. Оборотни шарахались, предполагая, что я болен, и никто не рискнул присесть рядом. В автобусе я сел на своё место, которое было в самом конце салона у окна. Положив рюкзак на колени, ещё ниже натянул капюшон толстовки и уснул.

Проснулся от криков водителя.

— Сейчас будет стоянка на заправке пятнадцать минут! Кто хочет в уборную — может выйти, но поторопитесь с делами!

Вышел из автобуса вместе со всеми. Мне повезло — на заправке был магазинчик и несколько уборных. Понёсся в сортир, а потом в магазин. Вчера я так разволновался, что забыл о еде. Пачка печенья и бутылка минеральной воды стоили недорого и я, улыбаясь, вернулся в салон. Утолив голод несколькими печеньями и водой, решился включить телефон. Было только девять утра. Обнаружились несколько пропущенных вызовов от родителей. Потом гневное смс от папы. Через несколько минут письмо от отца. Он писал, что они не успеют к аукциону, чтобы остановить меня, но, несмотря ни на что, всё равно любят. И снова смс от папы, тот умолял сообщить, что всё в порядке. Я ответил папе, что благополучно сел в автобус и к вечеру прибуду в столицу. Потом пообещал сообщить, как побываю в офисе фирмы.

Всё оставшееся время поездки я сидел, отвернувшись к окну. Моим соседом оказался пожилой омега-сова, который пялился в книгу, не интересуясь попутчиком. Я возблагодарил Создателя за везение с соседом и водителем автобуса, который давал нам сходить в уборную и размять ноги только на заправках, расположенных вне населённых пунктов. Города и посёлки мы проезжали, не останавливаясь, и я не уставал любоваться в окно автобуса незнакомыми местами.

Наконец-то приехали. Я взглянул на часы, понимая, что опаздываю. Поездка общественным транспортом отклонялась. Нужно ехать на такси. Так быстрее, тем более, что я не знаю города. А если меня не возьмут на аукцион, как домой добираться? Денег не хватит. Попрошу родителей и они переведут мне системой быстрых наличных через банк.

Решившись, я направился к стоянке такси. К счастью, там нашёлся молодой омега, который согласился отвести меня до места по сниженной цене, узнав, куда я еду.

В офис фирмы, которая занималась не только аукционом, я влетел перед самым закрытием.

— Мы закрываемся, приходите завтра, — не дав и слова сказать, произнёс красивый альфа средних лет.

— Здравствуйте, мне очень нужно, пожалуйста! — почти крикнул я.

— Что происходит, Колин? — из кабинета директора вышел кондор-альфа.

Я видел кондоров только по телевизору и сейчас смотрел на мужчину, которому по виду было лет пятьдесят, округлившимися глазами. Голова хозяина фирмы была лысой, за исключением рыжего хохолка, торчащего на макушке. Лицо слегка сморщенное, с большим носом и глазами навыкате.

— Здравствуйте, я хочу на аукцион, — промямлил я дрожащим голосом.

— Ага, и поэтому посреди лета так тепло оделся? Даже шарф нацепил. Ты что, заболел? Мы не принимаем больных. Иди отсюда, — махнул рукой кондор, указывая на двери.

— Я не больной, я всё объясню, но только наедине, — возмущённо произнёс я.

— Пф, ладно, заходи, — милостиво разрешил мужчина, пропуская в кабинет. — Можешь звать меня господин Конрштайл.

Кондор встал посередине кабинета, скрестив руки на груди. Он скептически смотрел на меня, будто хотел сказать: небось уродец какой-то, раз лицо прячет.

— Меня зовут Огнян. Я хочу продать свою девственность, но согласен только на одну ночь. Мне нужно сто тысяч и оплата дороги домой, — дрожащим голосом сказал я, стягивая с себя шарф и снимая очки.

Конрштайл чуть не засмеялся, это было видно. И что я такого смешного сказал? В следующую секунду он в изумлении округлил глаза. Ещё бы, перед ним стоит чистокровный белый павлин. Кондор подошёл ближе и, подняв мою голову за подбородок, рассмотрел глаза.

— Это не линзы. У меня уникальная мутация радужки, — сглотнув, произнёс я.

— Да уж, вижу. Тебе хоть восемнадцать лет есть? Если меньше, то ничем помочь не могу. Может, я и скотина в чём-то, но закон не нарушаю. И почему ты один?

— Родителям нужны деньги, но они не хотели меня отпускать. Мне есть восемнадцать, могу паспорт показать.

— Просто так сюда не приходят, только за деньгами. Идём быстрее, пока врач не ушёл. Капюшон надень.

Врача мы застали в дверях, но тот согласился задержаться. Он закрыл кабинет на ключ и заставил меня раздеться догола. Потом быстро взял кровь из пальца и приступил к осмотру.

Я чувствовал, как щёки загорелись румянцем, было неловко под пристальным взглядом двух альф. Нужно потерпеть, я сам пошёл на это. В конце концов, это не самое страшное, что мне предстоит.

— Одевайся. Всё с тобой хорошо. Кровь чистая, кожа тоже. Девственник — это точно. Можешь участвовать в аукционе, — услышал я мнение врача.

Стал лихорадочно напяливать свои шмотки, а кондор довольно улыбался. Наверняка, за всё время существования аукциона, к нему в первый раз пришёл белый павлин. Корнштайл проверил мой паспорт. Восемнадцать, кстати, мне исполнилось в прошлом месяце. Потом хозяин аукциона начал поглаживать меня по голове, плотоядно улыбаясь. Наверное, подсчитывает свою прибыль, гад.

Вскоре мы снова снова зашли в кабинет устроителя аукциона. Здесь была простая мебель, без роскоши и вычурности. Несколько закрытых шкафов, стол и три кресла. Я сел в одно из них и уставился на хозяина кабинета, который с шумом плюхнулся в директорское кресло с высокой спинкой.

— Вот твои деньги, малыш, — улыбнулся кондор, кладя на стол пачку, перевитую банковской лентой. — А это на дорогу, — сверху легла пара мелких купюр.

— Когда я смогу их забрать?

— Сразу, как подпишем договор. Но знаешь, парень, я не могу дать тебе никаких гарантий, что ты вернёшься домой. Опрометчиво было ехать без взрослого альфы. О нет, не смотри так, я не хочу тебе сделать ничего плохого. Просто все, кто уже прибыл на аукцион, поселены за счёт фирмы в многоместные номера одной из гостиниц. Кормят их тоже за наши деньги. Но вот дело в том, что врачишка, который тебя осматривал, очень болтлив. Через пару часов половина города будет знать о тебе. В эти номера обязательно наведаются те, кто держит подпольные бордели. Ты лакомый кусочек, Огнян. Представь, что я помогу тебе этого избежать, тогда они будут караулить тебя после аукциона. Обычно альфа проводит ночь с омегой в дорогом отеле, а потом иди на все четыре стороны.

— И что теперь делать? — мои губы невольно задрожали.

— Не знаю, да и не мои это проблемы. Подпишем договор — забирай деньги, а дальше аукцион, и мы больше не увидимся. Но у меня есть предложение: я даю тебе, скажем, вот эту сумму, и ты соглашаешься продать себя пожизненно. Представь, будешь жить в богатом доме под защитой сильного альфы. Тебя оденут во всё самое лучшее и будут кормить за одним столом. Таких деликатесов ты сроду не пробовал, — слащавым тоном заговорил кондор.

— Предлагаете мне за деликатесы и шмотки всю жизнь задницу подставлять? Чем это отличается от проституции? — я нервно взглянул на вторую стопку денег.

— Я скажу чем, раз ты не понимаешь. Тебя будут холить, лелеять и беречь. В подпольном борделе не берегут, там выжимают из омеги деньги любыми путями. Первое время на тебя будет большой спрос, а потому десять клиентов за ночь, не считая дневного времени. Что, неужели денег мало? Тут двести тысяч. Пф, хорошо, вот ещё двести, но это моё последнее предложение, — кондор достал из ящика стола ещё пачку и придвинул ту, что лежала отдельно.

Я посмотрел на деньги. Продать себя пожизненно? Нет уж. Я семью хотел, детей.

— Нет, я хочу составить договор на одну ночь. Как-то уеду, до этого мне везло, — решительно заявил я, гордо вскидывая голову.

— Ты думаешь, я откажусь от денег, на которые уже успел облизнуться? Я сам тебя продам в бордель, — Корнштайл взял телефон и стал что-то делать в нём.

Я занервничал. Неужели действительно продаст?

— Ну вот, скоро я за тебя получу два миллиона. Без обид, Огнян, это просто бизнес. А сто тысяч я, так и быть, перечислю на счёт твоих родителей, если ты мне его скажешь, — ехидно улыбнулся Корнштайл, показывая смс на телефоне.

«Пит, у меня есть белый павлин с бирюзовыми глазами. Готов продать за два миллиона прямо сейчас».

«Пиши, куда подъехать. Деньги, как всегда, переведём на твой банковский счёт после того, как увидим товар».

Прочитав всё, я в панике подбежал к двери и подёргал ручку, пытаясь удрать. Было закрыто. Тогда я обернулся и посмотрел на мужчину глазами полными слёз.

— Вы обещали не причинять мне вреда, — умоляюще проскулил я.

— Так я и не буду. Просто продам тебя и всё. А что с тобой будет дальше — не моя забота. Так как, договор и четыреста тысяч или бордель? Даю минуту на размышление, Огнян. Учти, сбежать ты отсюда не сможешь. Двери закрыты, мы на десятом этаже.

— Я в полицию позвоню, — я достал телефон. — Алло, меня зовут Огнян Павлай. Я нахожусь в офисе «Радость жизни», где омег вербуют на аукцион. Не могли бы вы приехать? Он меня заставляет…

— Как вы достали, сучки продажные! Сначала торгуете своим телом, а потом кричите, что вас в деньгах обманули. Договор читай правильно, неуч, — рявкнул голос альфы, перебивая мою речь, а потом вызов скинули.

Смахнул слёзы со щёк. И что теперь делать? Я не хочу в бордель обслуживать толпу альф. То, что их будет толпа каждый день — нет сомнения. Папа же предупреждал, что такие, как мы — ценный товар. Деваться некуда, из двух зол нужно выбирать меньшее.

— Деньги мои родители должны получить прямо сейчас. Когда я буду знать, что вся сумма на их счету, я подпишу договор, — тихо вымолвил плачущим тоном.

— Хорошо. Говори номер счёта, — кондор открыл крышку ноутбука.

Я снова сел в кресло и попросил воды. Потом позвонил папе, чтобы узнать номер счёта отца. Папа называл нужные цифры, а я повторял за ним вслух.

— Пап, не волнуйся, я в порядке. Скажи, деньги пришли? Тебе их уже отправили.

— Да, но тут четыреста тысяч. Почему так много, Огнян? Я читал, за одну ночь больше ста тысяч не дают.

— Я подписал пожизненный контракт, пап. Прости, но так нужно. Зато вы сможете выучить близнецов в институте, и ещё деньги останутся. Возможно, меня купит альфа, который разрешит нам иногда видеться, — с трудом выговорил я, стараясь не разреветься.

— Нет, ты не можешь такое подписывать! Нет, сынок! — закричал в трубку папа.

— Я люблю тебя, пап, прости, я уже подписал бумаги, обратной дороги нет. Передай отцу и близнецам, что я их тоже люблю, — я скинул вызов и затравленно посмотрел на альфу. — Составляйте договор, господин Корнштайл, я его подпишу. Только мне нужны гарантии безопасности.

— Не бойся, ты будешь до аукциона находиться в моём доме. Покушаешь сытно, примешь душ, а после тебя покупатель не даст в обиду, — лучезарно улыбнулся кондор, обнажая все зубы.