2.2

Он пропустил тот момент, когда жизнь превратилась в кошмар. В самый настоящий запутанный кошмар. И страшилки, которые снимают режиссеры в погоне за желанием посильнее напугать обывателя, рядом не валялись с тем дурдомом, что творился с ним теперь.

Сева сидел на уютной светлой кухне, сжимая обеими руками толстостенную фарфоровую чашку с каким-то ярким рисунком, и буквально мечтал о том, чтобы, совсем как несколько часов назад, слиться с местностью. Но, увы, сам факт присутствия на той же самой кухне еще двух «карт», одна из которых была Королевой, а другой по силам сестре был практически равен, делал подобное воздействие невозможным.

Он сидел под перекрестным огнем двух пар глаз. Сидел молча, пытаясь переварить услышанную информацию, и решить, как быть дальше. Отчаянно хотелось домой, к Владу. Услышать его голос, увидеть его, знать, что с ним все в порядке. «Ищейка»… его любимая, самая дорогая «ищейка», человек, к которому он не решится больше подойти, перед которым никогда больше не раскроется. Потому что если все так, если все на самом деле так — то лучше бы Владу предоставили неоспоримые улики того, что Всеволод Ястребов — мертв. Растерзан толпой. Размазан тонким слоем по дороге. Утонул к такой-то матери в Москве-реке.

Владьку отстранят от дела, отправят в отпуск, он повоет, попытается кого-нибудь придушить, но все останутся живы. Все останутся живы. Вот только без воздействия инсценировать собственную смерть — никак. А проверять все улики и экспертов будут такие же, как брат, «ищейки». И след мигом возьмут.

Его подставили. Просто подставили. Недаром его так «несло». Так хотелось пить. Так хотелось дать в лоб «папику» и жечь с его девахой. Все было продумано заранее. Загодя. И так, что выглядело цепочкой случайностей. Со стороны. На первый взгляд. Чтобы другого выбора попросту не было. Ни у Димы, ни у него.

Брат Королевы Масти и брат «ищейки» связаны — крепче не придумаешь. Убьют его, Севку — погибнет Дима. И тогда на охоту выйдут и Владька и Кира. А это значит — кровь. И жизни людей.

Ловушка сработала бы в любом случае. Даже если они оба не вышли бы оттуда живыми. Но они вышли. Изящный ход, как сказал бы Владька. Но Владьки рядом нет. И не будет.

— У меня нет ни времени, ни желания заниматься с ним, — Дима вытянул из пачки сигарету и, отойдя к окну, прикурил. — Это была необходимость. Нас бы убили.

— Ему нужно научиться контролю, — Кира взъерошила волосы, окончательно добивая некогда идеальную укладку и путая длинные прядки. — И тебя никто не спрашивает, хочешь ты этого или нет. Правила ты знаешь не хуже меня.

— Он — «бубна». Напомнить тебе, кто из нас двоих лучше знает возможности этой «масти»?

— Не пытайся свалить его на меня. Скоро начнут трясти «карты».

Дима замер, широко распахнув глаза. Черт… Выбор.

— Мне… нужно закончить это дело, — глухо произнес он, стискивая сигарету пальцами. — Кира, пожалуйста, прошу тебя.

— У нас мало времени, — отлично понимая, что этим все и закончится, девушка только вздохнула. Они с Димой — близнецы. Да еще и почти одного уровня. Теоретически, учителем Севы должен был быть Дима. Но фактически, могла быть и она. — А у Севы вообще всего пара дней. Быть рядом со мной ему опасно. А то, что опасно для него — опасно для тебя.

— Хорошая ловушка, — Дима улыбнулся уголками губ, оценив простоту и красоту замкнутого круга, в который они попали. — Но есть одно «но». Тебя в клубе не было. Уверен, что там остались свидетели, которые смогут это подтвердить. Значит, про отсутствие времени можешь даже не заикаться. Так что пара дней у нас есть. Кира… Пожалуйста. Дай мне это закончить.

Кира только усмехнулась. Она предполагала самый худший вариант событий, сделав прикидку на разного рода случайности.

— Чем это дело так важно для тебя? — какое-то непонятное чувство прошло холодком по спине и исчезло.

— Просто не хочу, чтобы на моем хвосте висели еще и заказчики.

— Не ври мне, Игнатов. Если бы ты сказал, что это дело принципа, я бы поверила тебе больше.

— Дело принципа, — хмыкнул Дима и изволил обернуться к собеседникам лицом. — В любом случае, я не собираюсь обсуждать это с ТОБОЙ. Я вообще не понимаю, о чем мы говорим. Мне нужно два дня. Разговор окончен.

— Раз уж разговор окончен, может она меня отпустит? — Севка прикусил губу, только бы не заорать. Ну не подлость ли? Как вещь. Как будто его тут нет, он пустое место. «У меня нет для него времени». Да не пошел бы ты вообще, Димочка. Оформить академотпуск в университете и валить побыстрее. Подальше. К бабушке в деревню. Или просто валить. — И я пойду. Все равно есть я или меня нет, вам равнобедренно.

— А я тебя не держу, — красивые губы Киры растянулись в ироничной улыбке. — И уже давно. В чем дело, Севочка? Обиделся, что внимания не обращаем? Так ты пока никто, чтобы твой голос учитывать. Помеха досадная. По мне, так проще из тебя младенца безмозглого сделать, чем возиться с твоим обучением, — она говорил мягко, почти ласково, но в голосе звучал такой холод, что Дима невольно пожалел парня. Кира умела быть законченной сукой, особенно когда сама этого хотела. — Вот только советую подумать, как далеко ты уйдешь, не умея контролировать свои воздействия.

— Нужно мне твое внимание, как зайцу стоп-сигнал, — бросил Сева, поднимаясь из-за стола. — Спасибо за чай.

О да, сто раз подумать, прежде чем вступиться за кого-нибудь в клубе. Тысячу раз подумать, прежде чем пытаться помочь в безвыходной ситуации. Идиоты долго не живут. А он, кажется, идиот законченный.

— Провожать не надо, сам выход найду, — он подхватил с пола сумку и вышел из кухни. Верх глупости. Глупо было надеяться вообще на что-то. В этом гребанном мире никто никому не помогает. И надеяться можно только на себя. Давно пора понять.

Напрочь проигнорировав лифт, Сева вниз спускался по лестнице, на ходу застегивая курточку. Разок шуганул толстого ленивого кота, рассевшегося на крышке мусоросборника. Раздражение настоятельно требовало выхода. Только вот выхода нет. Здравствуй, столичное гетто.

— Куда-то собрался? — на ступеньке первого этажа сидел Макар и рылся в телефоне. Он не смотрел на Севу, но тому, чтобы выйти из дома, надо было пройти мимо него, фактически перешагнуть. — А брат тебя потерял уже…

— Привет, — Севка вздрогнул, но тут же постарался взять себя в руки, оперся о перила и вздохнул, чуть успокаиваясь. — Владьке я вообще-то звонил. Собирался м-м-м… к Даньке. Ладно, хорошо, по бабам я собирался. Чего меня терять-то, не маленький вроде.

— И то верно. Но с бабами придется подождать. Вот объяснишь, что в том кафе произошло и сразу пойдешь. К бабам, — Макар поднял на него взгляд, пару секунд как-то уж очень пристально вглядывался в лицо, будто у него, Севки, на лбу рога вылезли. Хотя, неудивительно. У него рожа изукрашена так, что сомнений во времяпровождении типа «мордобой» не останется даже у самого наивного. А среди особистов наивных нет.

Это точно Макар?

Нет, ну правда? Макар? Из Владькиного отдела?

Сева похолодел. А если нет? А если это кто-то другой? Если это только морок? Или не морок? И этот человек на самом деле кто? Враг? А кто теперь друг? Кто враг? Спокойно, только спокойно… Все нормально… почти.

— Господи, ты о той ерунде что возле универа в парке? — он хлопнулся на ступеньку выше и выдохнул. — После пар зашел, думаю, пожую чего-нить, есть хотелось одуренно просто. Сижу, никого не трогаю. Тут вонять начинает, будто сдох кто, ну я деньги кинул и на воздух… чувствую, ща все верну. Ну не красиво ж, ей-ей, у всех на виду! Я в парк… меня там и… вывернуло. Бля, Макар, жесть, мне кажется, у меня и шмотки все провоняли тухлятиной…

— Это ты не мне, это ты в отделе говорить будешь. Все, Севыч, вставай, поехали. Там тебя уже заждались.

Сердце ухнуло в пятки.

— Не понял… — Севка вскинул на него честнейший изумленный взгляд, но с места так и не сдвинулся. Поиграем в идиота. — Чего это Владиславычу приспичило меня на работу тянуть?

— А Владиславыч твой не в курсе, — безмятежно ответил Макар и, сунув телефон в карман джинсов, поднялся и жестом позвал его за собой. — Но скоро, думаю, будет. Так что давай, Сева, не создавай мне проблем.

Как?! Один вопрос — как?! Камеры слежения в кафешке? Ну, то что по телефону отследили — это ясно как божий день. И Владьке ничего не сказали. Но блин… вовремя он из квартиры вышел. Попались бы все. И дура эта, Кира, и Димка. Ну и хрен с ними… Ну хоть умысел с группой лиц не привяжут. Уходить в «несознанку» и строить из себя идиота. По-другому нельзя. О, да, пускать слюни и звать мамочку.

— Ваще ниче не понял, — Севка тряхнул головой. — Какие проблемы? — он поднялся на ноги, отряхнул джинсы. — Вы что, меня по GPS искали? Блин, да позвонили б, сам приехал, раз горит… Я чего, в кафе денег мало оставил? Так там так воняло, что мне там вообще оставаться не хотелось… Блин, капец, ты хоть объясни, что ли…

— И давно ты с пустым местом разговариваешь? — Кира одним легким кивком головы развеяла созданную иллюзию и спустилась к застывшему на площадке парню. Обошла его, вызвала лифт и, когда дверь открылась, сжала запястье Севы, потянув его за собой. Руки Ястребова она не отпускала до самой Димкиной квартиры.

— Сука… — прошипел парень и отвернулся от нее, чувствуя, как подступают комом к горлу злые слезы. Вот еще раскиснуть для полного счастья не хватало.

— Я знаю, — выдохнула Кира. — Знаю, маленький. Вот только ты мне скажи — что бы ТЫ сделал ради своего брата? Только не ври.

— Отстань, Кира… Ради ТВОЕГО брата я человека убил. Какого черта ты издеваешься?!

— Ты убил человека и ради себя тоже. И не надо навешивать на Диму всех собак, — девушка вывела его из лифта, но в квартиру заводить не спешила. — И это — другое. Я хочу знать, чтобы ты сделал ради своего брата, если бы над ним нависла такая же опасность.

— Знаешь, если бы у меня СЕЙЧАС был выбор, я бы подох в том подвале. Потому что теперь у него будет совершенно другой выбор. Такого врагу не пожелаешь. Так вот, я бы умер ради него. Вот только ты мне этого не подаришь.

— Не подарю, — хмуро отозвалась она. — Потому что ничего важнее Димы в моей жизни нет. И я всего лишь хочу, чтобы ты это знал. На свете нет ничего, чего бы я не сделала ради него. Ты — угроза для него. Будь на твоем месте кто-нибудь другой, я вела бы себя также. А ты дергаешься, то пытаешься уйти, не понимая, чем это тебе грозит на самом деле, то обвиняешь в чем-то. Там, внизу, я показала тебе самый простой из возможных вариантов всего лишь для того, чтобы ты понял — ты не можешь уйти. Просто не можешь. Я не враг тебе. Пока ты не угрожаешь моему брату.

Сева судорожно выдохнул, потом достал из кармана телефон, вынул из него «сим-карту» и сломал ее. А сам аппарат отдал Кире.

— Выбрось. Найти могут.

Девушка молча взяла телефон и кивнула на дверь квартиры.

— Заходи, Дима хотел с тобой поговорить. Без свидетелей, — уголки губ на мгновение опустились. — А я вернусь через часик. Вам понадобятся продукты, а выходить из дома пока нельзя. То, что вы натворили в клубе, еще не скоро забудется.

Севка развернулся, и, толкнув дверь, скрылся в квартире.

Это, оказывается, больно. Вот так уходить. Зная, что к брату больше не вернешься, просто потому что нельзя подставлять. Безумно хотелось еще разочек на него посмотреть.

Он сбросил обувь, оставил сумку в коридоре и прошел на кухню. Снова. Опустился за стол там же, где сидел несколькими минутами раньше. Все.

— Извини за неприятности. Постараюсь не мешать и не отсвечивать.

Дима кинул на него сочувствующий взгляд. Да уж, Кира умеет вправлять мозги, как никто…

— Куришь? — кивнул на пачку на столе. Пока не вернется сестра, у них есть немного времени.

Сева отрицательно мотнул головой. Спорт и сигареты несовместимы. Боксер, страдающий отдышкой — нонсенс.

— Она сказала, что ты хотел поговорить, — голос был… ровным. И холодным. Будто принятое решение странным образом выморозило в нем все эмоции.

— Да, поговорить… — Дима выдохнул и усталым жестом потер виски. — Извини, но твоим учителем будет Кира. Я знаю, что у вас с ней не сложилось с самого начала, но она — лучшее, чего мог бы пожелать себе ученик. Но есть кое-что еще, что я хочу, чтобы ты знал. Я… могу не вернуться. И если это случится, я хочу, чтобы ты передал ей то, что я тебе сейчас скажу…

— Ну, давай, — Ястребов нахмурился, распекая самого себя на все возможные и невозможные лады. — Я даже обещаю подумать над твоим предложением.

Дима кинул на него хмурый взгляд и начал рассказ. Сухо и сжато он поведал о своем клиенте, «объекте», его организации и угрозе, нависшей над сестрой. Не над Червонной Королевой, а над сильной, но очень ранимой девушкой, каковой на самом деле являлась Кира.

— …поэтому я должен попробовать еще раз, — закончив, он сделал большой глоток и поморщился: кофе показался просто ледяным. — Просто передай ей это. Но не раньше, чем… чем станет ясно, что я не вернусь.

— Чудно, — после непродолжительного молчания протянул Сева. — Я только одного не могу понять, почему ты решил, что я буду отсиживаться тут, зная, что если вдруг тебя отправят в расход, я тут тоже немножечко умру? Думаешь, твоя чудесная сестренка, этот Дарт Вейдер в мини и чулочках, будет счастлива услышать, что МОГЛА вытащить тебя, если бы узнала о том, ЧТО ты удумал, раньше? Я не трус, Дима. Далеко не трус. Вот только твоя распрекрасная Кирочка меня размажет по стенке тонким слоем. Зачем тогда вообще из подвала выбирался? Нет, Димка, план не годится. Ты гарантированно должен выйти.

Дима на мгновение даже опешил, а потом негромко рассмеялся. Кажется, он зря наезжал на парня, и из него еще может выйти толк.

— Кира, конечно, далеко не ангел, но она не такой монстр, каким ты ее рисуешь. Да и это на самый крайний случай. Я живучий… — он пожал плечами и встал. — Сегодня я дома, поэтому могу начать заниматься с тобой. С теорией у меня, правда, не очень, это Кира у нас спец, но какие-то практические основы могу рассказать тебе и я.

— Блин, забей ты на эту практику сейчас, — Сева смотрел на него и все больше убеждался, что смертельно не хочет сдаваться на милость Кирочке. — Ты уж извини, фигурально выражаясь, у меня на нее не стоит.

И еще… отчего-то захотелось улыбнуться. Совершенно глупо, по-идиотски, но… Дима. Вот оно как. Как круто получилось.

— Зря я, что ли, по твоей милости по башке в клубе получил?.. Вывалился на меня такой перепуганный… А я уж думал мне совсем память отшибло…

— Так это ты меня защищать полез? — Дима замер, глядя на него широко раскрытыми глазами. На ссадину на скуле. На подсохшую корочку крохотного шрама на губе. Да и по ребрам Севка, скорее всего, получил не по-детски. — Чееерт… — Глубоко внутри ожгла сердце вина. Пару секунд он обдумывал это, а потом обреченно вздохнул. — Спасибо, конечно, но… А, ладно, чего уж теперь. Все равно все уже случилось. А на Киру у тебя стоЯть и не должно, — он на мгновение нахмурился, чувствуя, как плеснула внутри ревность.

— Ты мне нравишься куда больше твоей сестры. Ты уютнее несмотря на то, что… — побоище в клубе вспоминать не хотелось. Севка ковырнул ногтем идеально гладкую столешницу. — Короче. Мне не нравится мысль, что на этот раз у кого-то может и получиться тебя добить. Можешь считать меня занудой.

— Я не уютнее. Я слабее, — Дима вздохнул и щелкнул кнопкой чайника. — Мне тоже не нравится эта мысль. Но ты здорово облегчишь мне жизнь, если отнесешься к обучению серьезно. Сева, от твоих умений постоять за себя зависит мое дальнейшее существование. И гораздо больше, чем от того, насколько успешно я выполню это дело. Хотя бы потому что ТВОЮ жизнь я не могу контролировать.

— Ничего себе слабее… — Севка зажмурился, понимая, что уже почти понятный и почти родной Дима может оставить его на попечение Киры. Совершенно чужой, отрешенно-холодной особы, которой на него плевать с высоты Останкинской телебашни. Может к брату она и относилась иначе. Может с Димкой она и была нежной любящей сестрой. Не исключено что он сам просто ведет себя как ребенок. — Ты извини, но оставь свою сестричку себе, Дим. Может, конечно, наша Галя и балованная, но я не хочу, не могу быть ЕЕ. Потому что так уж получилось, что я ТВОЙ камень на шее или спасательный круг — тебе решать. Я могу быть мега-серьезен. Более того, я буду. Только и ты будь, пожалуйста.

Дима выругался про себя. Вот же упрямая бестолочь.

— Да ты пойми… Тебе СЕЙЧАС помощь нужна. Но я тебе ее оказать не могу. А она — может. Севка, времени просто нет выбирать. Ты поможешь мне, если я буду знать, что ты под надежной защитой. Так, по крайней мере, я дергаться не буду.

Ястребов пожал плечами, откинулся на спинку стула, вытянул под столом ноги и скрестил на груди руки, почти бесстрастно взирая на Диму.

— Да без проблем. Значит, посижу, подожду, пока ты вернешься. И можешь не дергаться. Из дома выходить не буду.

— Почему? — Дима нахмурился и потянулся за чистой чашкой. — Почему ты настолько сильно не хочешь общаться с Кирой? Она нормальная. Действительно нормальная, пока не затрагивают то, что она считает своим долгом защищать.

Взгляд голубых глаз точно подернулся корочкой льда.

— Не люблю когда меня… — унижают. Этого он не сказал. Просто оборвал себя на полуслове. — Не важно. Вот и пусть остается нормальной с тобой.

— Ты похож на ребенка, Сева. Наивного ребенка, который еще верит в чудо, — грустно выдохнул Дима. — Чтобы она ни сказала тебе или не сделала — это такая чушь на самом деле по сравнению с тем, что Я сделал ради нее. Я убил этих людей в клубе, Севка. Ради нее. Я сделал тебя таким. Но ты почему-то дуешься не на меня.

— Она твоя сестра, — тихо ответил тот. — И это для тебя она многое значит. Для меня она никто. Просто человек, приказавший мне пойти с ним. Ради тебя.

— А если бы на моем месте был бы ТВОЙ брат, а на месте Киры — ты, чтобы ты сделал тогда?

— Я уже сделал, Дима, — Сева прикрыл глаза. — Я ушел от самого дорогого человека. Просто потому, что если он узнает, что я стал «картой», он перероет город, но найдет того, кто это сделал. Тебя. А твоя сестра не позволит ничему дурному приключиться с тобой. Кто-то очень сильно постарался, чтобы это случилось. И потому я — «карта», инициированная именно тобой. Мой брат «ищейка», Дима. Ну, ты знаешь, да? Он особист здесь, в Москве. И я не хочу, чтобы ему пришлось выбирать.

— Надеюсь, что ты ошибаешься, — тихо, очень тихо произнес Дима, отвернувшись от него. — И все это — всего лишь совпадение, — он потер лицо ладонями, а потом резко выдохнул. — Ладно, это все пока полный бред. Я так понимаю, ты к Кире не пойдешь?

— Мы с тобой почти в равных условиях, Дима, только на мне пока что много меньше крови. Но все может измениться, — Сева взъерошил и без того лохматую свою шевелюру. — И нет. Я не пойду к Кире. Под расстрелом не пойду. И плевать, что она лучшая.

Дима криво улыбнулся. Он так и знал, что есть подвох.

— Надеюсь, Кира не решит увести тебя силой, — выдохнул он, и в замке заскрежетал ключ. — Только скажешь ей об этом сам. Я… не хочу с ней разговаривать.

— Всенепременно. Так и скажу. Кира, нафиг — это туда! — Влад вздохнул и выпрямился на стуле. Встречать мучительницу он намеревался прямо и гордо.

Кира вошла в кухню, окинула быстрым взглядом воцарившуюся почти идиллию, встретилась с глазами Севки и усмехнулась, ставя на стол пакеты с продуктами. Поколебавшись немного, выложила ключи, которыми открыла дверь, на стол. Поймала взгляд брата и, кинув короткое «ты знаешь, как меня найти», вышла из квартиры. Больно… Невероятно, невыносимо больно. И слезы сами собой наворачиваются. Больше она Димке не нужна. Он действительно вырос. И теперь она поняла это окончательно. Значит, пора его отпустить…

Дима замер, глядя широко раскрытыми глазами на тускло сияющие ключи, а потом рванулся следом, ведомый желанием остановить, вернуть. Дотронулся до дверной ручки и замер снова. Сердце выло, но холодный разум шептал свое. Все правильно. То, чего он хотел. Самостоятельность. Свобода. Жизнь, в которой сестры уже не будет. Только вот что делать с тем, что он теперь — предатель? Она столько сделал для него…

***

Улыбка Киры больно полоснула по и без того раненной гордости. «Я знаю, я все знаю, можешь не утруждать себя». Так иногда улыбался Владька. Только его за такую улыбку хотелось опрокинуть на диван и щекотать, задыхаясь от хохота. А Кира… отвернуться и никогда не смотреть в пронзительно-острую сталь ее глаз. Никогда. Никогда больше.

Это что-то значило для них обоих. Эта звякнувшая о столешницу связка ключей. Слишком многое, чтобы пережить безболезненно. Может, потому вдруг скручивает на месте сплошным потоком чужой боли, с каждым вздохом все глубже вгрызающейся в душу.

— Димка… — Сева вышел следом, тронул чуть подрагивающей рукой напряженное его плечо.

Тот вздрогнул и сник. Обмяк, словно из него выпустили весь воздух. Опустил голову, кусая губы.

— Она — это все, что у меня есть, Севка. Вся жизнь. Но я не хотел этого. Хотел стать свободным от нее, отталкивал от себя, как мог, — он крепко зажмурился. — И добился своего. Все будет хорошо, — Дима распрямил плечи и развернулся к нему, пытаясь улыбнуться. — Не волнуйся. Больше она тебя не потревожит.

— Меня — нет, — Сева сдержанно кивнул и постарался улыбнуться как можно увереннее и спокойнее. — Но вот ты… Все равно она остается единственно важным и значимым человеком в твоей жизни. И скажи она тебе, чтоб ты выставил меня за дверь, ты бы так и сделал. Потому что только она важна для тебя.

Сева обеими руками постарался пригладить волосы и сильно потер лицо. Он устал. Но это сейчас не важно. Важно нечто другое.

— Поэтому ты собираешься вернуться и что-то там установить-разведать. Давай, идем. Надо придумать много чего. И меня поднатаскать. Блин, ну не могу я просто сидеть в сторонке, понимаешь? Пока ты там рисковать будешь. Научи меня хоть парочке «плюшек», чтоб я хоть в машине рядышком посидел.

— Если ты думаешь, что я возьму тебя с собой, то зря, — Дима покачал головой и вернулся на кухню. — Есть хочешь? Правда, готовлю я не очень, — он улыбнулся, точно извиняясь, пряча за ресницами глаза и принимаясь разбирать пакеты, принесенные Кирой.

Севка вздохнул.

— Да, есть хочу. Извини, просто это неожиданно… — он прошлепал за Димой и устроился на облюбованном ранее стуле, притянув колено к груди. — Я понимаю, ты сейчас можешь воспринимать меня как обузу. Но я не бесполезен. Хоть я и не полноценная «карта» пока. Ты можешь не верить мне, можешь отмахнуться, но черт его знает, какого лешего, но я за тебя волнуюсь. Не так как твоя сестра, правда… Тебе помочь?

— А ты умеешь? — Дима с подозрением покосился на него, поймал взгляд и потешно похлопал ресницами. — Не то, чтобы я заставлял тебя, я не рабовладелец и не господин, просто ничего серьезнее, чем бутерброд или сварить пельмени, я не умею. И ты точно останешься голодным, если готовить буду я. И я не думаю, что ты бесполезен. Просто воздействия этой «масти» — одни из самых сложных. Это работа не с инстинктами или эмоциями и чувствами. Иллюзии — это обман органов чувств. Я… слишком эмоциональный для этого.

— Умею, — кивнул Ястребов, спрыгивая со своего насеста и с энтузиазмом принимаясь рассовывать продукты по шкафчикам, и даже сунул свой не в меру любопытный нос в холодильник. Полуфабрикаты из серии «бросил на сковородку и готово» присутствовали, но в куда меньших количествах, чем можно было себе представить. Хотя покупала же все это девушка… Колбаса в вакуумной упаковке, хлеб, зелень для салатов. Нет, выбор есть. — И обычно дома готовлю я. А вот кофе варить не умею.

Он крутился у стола, оттеснив Диму.

— С какой такой радости тогда эта «масть» досталась мне? Я на самом деле не образец выдержки. И твоя сестра имела возможность в этом убедиться.

«Ага, но голова варит все равно. Ведь даже когда Кира эту иллюзию Макара организовала, ты первым делом принялся размышлять какого хрена и как быть, вместо того, чтоб запаниковать и впасть в ступор — прикинулся лопухом ничего не понимающим…»

— Кофе я умею варить, — Дима с видимым удовольствием устроился на табуретке. — Пожалуй, это единственное, что я умею по-настоящему хорошо делать. Ну, и в неприятности попадать, само собой. В этом я вообще мастер, — он вздохнул, глядя на суетящегося ученика. Сам он есть не так уж, чтобы хотел, но организм требовал восстановления сил.

— У тебя мама была «бубной». Да и я тоже не совсем в этом плане безнадежен. Обычно ученик принимает «масть» своего учителя. Но я даже рад, что червонной «картой» тебе не быть. Наимерзейшая «масть», должен я тебе сказать, — на лицо Димы на мгновение легла тень.

Сева оперативно изобразил салат, узкими полосками порезав пекинскую капусту, ветчину и щедро присыпав все сухариками.

— Кира — Черва? Тогда чему она, собственно, собиралась меня учить?

— Я тоже Черва, — заметил Дима. — Однако мне такого вопроса ты не задаешь почему-то.

— Ну… — Сева ничуть не смутился. — Ты же меня инициировал. Насколько я понял — кто инициировал, тот и папа. Хотя подожди… Тогда почему я — Бубна?

Следующим блюдом была жаренная картошка. Тоненькая соломка аппетитно зазолотилась в сковородке на плите.

— И ты хочешь сказать, что она на самом деле тоже Бубна? — деревянная лопаточка замерла в воздухе над сковородой. — Так… А разве у «карты» может быть несколько мастей? Я имею в виду, как джокер. Черт, я совсем запутался.

— А она и есть Джокер, — Дима невольно сглотнул: запах, расплывающийся по кухне, был воистину восхитительным. — Так уж вышло. У нас мама была «червонной», а папа — «бубна». Так что от обоих родителей…

— Круто, конечно, — Сева аккуратно помешал картошку, присолил, досыпал найденных в одном из подвесных шкафчиков ароматных травок, и накрыл на минутку крышкой. — То есть и ты тоже Джокер, только с уклоном в «черву». Ребята, как вас до сих пор не зашибли-то?.. По крайней мере, теперь я понимаю, почему на тебя повелся. И понимаю, почему люди «карт» боятся.

Он отключил газ и принялся раскладывать картошку по тарелкам, потом щедро положил салату, поставил все это благолепие перед Димой и поудобнее устроился на своем насесте.

— Я не использую воздействия без необходимости, — сухо произнес Дима, внезапно потерявший аппетит. — И на тебя я точно не воздействовал. Даже там. А люди… Знаешь, ты скоро сам все поймешь, — он отодвинул от себя тарелку. — Ешь. Тебе понадобятся силы, — он встал и, кинув взгляд на ключи, которые никто из них так и не убрал со стола, вышел из кухни.

Злости не было. Даже раздражения. Просто глухая усталость. Наивный маленький Севочка… Уж лучше бы он был законченным циником и сукой.

Севка уронил вилку и сгорбился. Сжался на своем стуле, точно стараясь сделаться совсем маленьким, незаметным. Безумно хотелось заорать.

Не хотелось ничего. Совсем. За окном стремительно темнело. Совсем скоро наступит ночь. Владька будет беспокоиться. Он, наверное, уже беспокоится, но ничего уже не изменишь. Владик… брат… Самый дорогой человек на всем белом свете. Его половинка. Часть его сердца, его души. Недостижимо далекая.

Сева зажмурился. Он никому не нужен. Совсем никому. Даже себе. Он оказался досадной помехой, более того, кажется, стал той самой последней каплей, которая окончательно развела в разные стороны двух близняшек. Лучше бы он подох в том чертовом подвале. По крайней мере, троим на этом свете было бы проще.

— Прости, — беззвучно шевельнулись губы. Вот только кому это «прости» было предназначено, он не знал и сам.

***

Тревожно маякнул маркер сообщения. Dancer. Артурчик! А, точно, он же телефон отключил, чтоб от отчета не отвлекали!

«Мне прислали «пальчики», — и смайлик на конце.

«Знакомые личности?» — тут же отозвался Влад. Подумал. Смайлик добавлять не стал.

«Увы мне! Ни одного знакомого отпечатка. Во всяком случае, того, кто был внизу. Это кто-то, кто ни разу не попадал в поле нашего зрения. В зале, как ты понимаешь, отпечатков столько, что эксперты в них попросту закопались».

Влад тяжело вздохнул. Прогнозы неутешительны. Самое поганое, что даже, несмотря на идентификацию «масти» и уровень воздействия, прижать Даму возможным не представляется. Просто потому, что Дамы червонной Масти официально не существует. Есть просто некий бизнесмен, легальный, чистый, как первый снег. Или женщина-домохозяйка с тремя детьми. И ни единой улики в их сторону, ни единого камешка в их огород. Дама или Король они потому и Высшие «карты» Колоды, что осторожны и дьявольски изворотливы.

«Пробы ДНК сдали?» — можно сказать, последняя надежда. Анализ на идентичность пробам ДНК. И вот тут может выплыть вообще что угодно

«Сдали. Мне как раз файл с предварительными данными прислали».

«Угу, не забудь мне продублировать результаты совпадений» — сам себе кивнул Влад и отпил остывшего уже кофе из чашки, стоявшей тут же, на столе.

Минут через пятнадцать Артурчик прислал шокированный смайлик. А потом еще один очень шокированный смайлик. Ястребов сохранил последнюю редакцию отчета и отправил ему хмурую и вопросительную мордочку.

«Чего там?»

«Бля, Ястреб, ты не поверишь! Я сам тут сижу и уже десять минут не верю со страшной силой».

«Не тяни кота за первопричинное место», — попросил Влад.

«Ястреб, там был ТЫ».

***

…Артур прискакал через полчаса. Оперативно, ничего не скажешь. Но что еще удивительнее, Артурчик был не один. Он был в компании. Диска.

Не дожидаясь приглашения хозяина квартиры, он прошел в коридор, на ходу стряхивая обувь и куртку, и только устроившись в кресле рядом со столом, вручил мини-диск хозяину скромной обители.

— Если бы я не знал точно, что ты сидел и крапал отчет — я бы сказал, что это ты положил всех тех бедолаг в «Андеграунде».

— Ты забываешь один немаловажный момент, Артур, я иммунен, — пожал плечами Ястребов. Перед приятелем он поставил чашку крепкого кофе и слепленный из того, что было в холодильнике, монументальный бутерброд. — Я не способен к воздействиям. Как и ты.

— Умгу, — Артур тут же впился зубами в хлеб в колбасой и помидорами, ничуть не стесняясь при этом пытаться продолжить свою речь. — А этфо тфы как обфяфниф?

На стол легла сложенная вчетверо бумажка, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся стандартным листом с распечаткой результата запроса по формуле ДНК. Результат заставил Севу с чувством выматериться сквозь зубы.

«Ястребов Владислав Андреевич, 19… года рождения, пол мужской, не привлекался, не состоит…» Совпадение — 82%.

— Если я что-то смыслю в колбасных обрезках, то у тебя, брат, крупные неприятности. И даже не у тебя. Ты же знаешь, что в этом деле хватило бы и 55% соответствия. А вы с ним близнецы. Максимально допустимое значение.

— Я знаю, — резко оборвал его Влад. — Этого достаточно, чтобы не брать официального разрешения на проверку на воздействие. Я иммунен. Я не способен к воздействию. А он никогда не контактировал ни с кем из «карт».

— Ты не можешь этого знать доподлинно, Владька. Он мог влипнуть в историю и не сказать о ней тебе просто потому, что тебе забот хватает, мягко говоря. Да и скажи, когда вы с ним вместе без повода просто куда-то выбирались? Ты даже не знаешь, продолжает ли он заниматься боксом, — Артур запил наспех проглоченный бутерброд кофе и прикрыл глаза. — Но обстоятельства бывают разные. Может его вынудили?

— Вынудить принять инициацию невозможно. Только добровольное решение, и это тебе не хуже моего известно, — хотелось просто сдохнуть на месте. Нет, этого не может быть. Севка не мог. Просто не мог. Но факты… в том подвале были следы крови. Следы ЕГО крови. Он сидел в том подвале вместе с «картой» запредельно высокого уровня. И они вышли оттуда. Оба. Живыми. А потом у двери…

Влад потянулся и взял свой телефон. Включил. Заметил несколько сообщений о пропущенных звонках. И голосовое сообщение от младшего что он в норме, что планирует заночевать у Даньки, потом смешок. Немного нервный. Невеселый. «Ладно, расколол, собираюсь по бабам…»

Телефон брата не отвечал. Абонент был недоступен. Совсем недоступен.

— Господи, что же ты натворил, мелкий…