02. Новая жизнь (часть 1)

Тогда.

— Ланс, Ланс, черт бы тебя побрал, тащи сюда свою тощую задницу!!! — хозяин таверны весьма грубо окликнул посудомойщика, который прямо сейчас отскребал огромный котелок от остатков плова здоровенной щеткой.

— Иду-у, господин, — юноша отозвался уныло, без энтузиазма, и, оставив котелок в потрескавшейся лоханке, вытер руки выцветшим полотенцем и поплелся к дырявой шторе, отделявшей кухню от основного помещения таверны.

— Тебя та курица видеть хочет, — вполголоса сообщил мужчина, указывая заскорузлым мозолистым пальцем на Шеда.

Ланс невольно съежился, вспомнив, как эти самые грабли мяли его задницу еще утром, до громких болезненных стонов.

— У кого же надо отсосать, чтоб получить такой сюртук? — Ланс аж завистливо присвистнул, разглядывая одежду Шеда, слишком дорогую и изысканную для лерментиса. Слишком дорогую и изысканную для того гадюшника, где юноша работал последние несколько лет.

— Ну, дык, иди и у него спроси! — гаркнул хозяин и весьма собственнически прижал лапу к многострадальной заднице Ланса, — и нехуй долго трепаться. Тебе посуды до хера мыть, а потом, — паренек зажмурился, стиснув зубы, когда его ягодицы вновь сжали, — потом начнется вторая смена.

— Да, я помню! — Ланс ловко вывернулся, обрадовавшись, что хоть сколько-то времени у него есть, прежде чем его тело снова грубо поимеют. Он резво скинул засаленный фартук на трехногий табурет у стойки хозяина, и понесся со всех ног к Шеду, ловко маневрируя между обляпанными столами и нетрезвыми клиентами.

— Добрый день, господин! — учтиво поздоровался Ланс, вытянувшись по струнке, — Вы хотели меня видеть?

Шед на приветствие не ответил, лишь медленно повернул голову в сторону паренька, всплеснув черными волосами.

На него смотрел несуразный юноша, худой, чумазый с короткими рыжими прядками, торчащими, как перышки птенца. Одет он был соответственно своему статусу бедной сиротки, случайно прибившейся к таверне — дырявые выцветшие штаны, рубаха с закатанными рукавами, висевшая на нем, словно мешок, растоптанные башмаки…

— Тебе нравится здесь работать?

— Ну, да, господин, — непонимающе протянул Ланс, — Еда бесплатная. И койка есть! Я всем доволен, — он широко улыбнулся, а в мыслях добавил: «Хозяин хороший — насилует не каждый день…»

— А если бы я предложил тебе работу в другом заведении, скажем, за один золотой в сутки?

Ланс хлопал ресницами пару мгновений, а затем громко рассмеялся, качнувшись на месте.

— Один?.. Один золотой? За день? И что, в эту хуету кто-то верит?

Шед подождал, пока закончится наигранная истерика и невозмутимо продолжил:

— Я говорю от лица господина Грокка, хозяина борделя «Искушения». Наши работники получают хорошие деньги. И мы как раз набираем новых кандидатов сейчас. Я считаю — у тебя есть задатки, которые можно развить.

— Ну, да, так я и поверил, что на меня свалится работа в элитном борделе столицы ни с хуя, — Ланс скептическим фыркнул, — только, господин я — посудомойка! С чего это вы меня в шлюхи записываете, а?

— Я наблюдал за тобой, Ланс, ты весьма охотно отсасываешь посетителям вон за той дырявой шторкой. А в награду тебе отсыпают медяк, — Шед кивнул в сторону старой тряпки, отделявшую служебные помещения от общего зала.

— Да, сосу! — Ланс сложил руки на груди, и поднял голову, будто действительно гордился тем, что его ротик пользуется популярностью у кладовщиков, строителей, разнорабочих днем и у хозяина таверны ночью, — но только тем, кто мне нравится! А деньги… деньги они сами дают! Я не прошу. Вот…

— Ты знаешь, — Шед внимательно посмотрел на юношу огромными черными глазами без зрачков, в которых словно застыл кусочек ночного ясного неба.— Хороший минет не должен стоить одну медную монету. Это оскорбительно. Либо твои клиенты тебя считают полным ничтожеством, либо ты весьма посредственно работаешь глоткой.

Ланс сам оскорбился и уже еле сдерживался от того, чтобы не выплеснуть на этого напыщенного лерментиса всю свою накопившуюся злость. Но дорогой темно-синий сюртук и безупречные лакированные ботинки его остановили. Ведь заработать на такие вещи представитель другой расы в Орене просто не может, если не… если не находит себе влиятельного покровителя. А лерментисам в силу своей привлекательности находить богатых любовников, разумеется, проще.

Ланса даже посетила шальная мысль, — чернокрылый расфуфыренный индюк ублажает хозяина «Искушения»! А это почти то же самое, что сосать у всей адвокатской коллегии, торговой гильдии и городского совета одновременно. И уж, конечно, юному пареньку не хотелось потом разбираться с беспринципным толстосумом, у которого и прикормленные убийцы наверняка есть.

С привилегиями и сюртучком, сшитым на заказ под его крылья, Шед все равно был мусором, лерментисом, рожденным для удовлетворения чужой похоти, на которого даже босоногие посудомойки имеют право смотреть с презрением. Просто потому, что они родились людьми, представителями первой расы, избранными.

— А меня устраивает все, и я…

— Я сейчас встану и уйду. И больше никогда ты меня не увидишь, — Шед оборвал Ланса на полуслове, — Обсасывая очередной немытый член грузчика за медяк на виду у всей таверны, ты вспомнишь про один-единственный шанс выбраться из нищеты, который ты упустил.

Спесь, презрение и негодование осыпались с парня тлеющим пеплом, обнажив растерянного невезучего мальчишку, которому страшно от осознания своей никчемности и которому так хочется жить по-другому — красиво, достойно, без унижений… носить темно-синие сюртучки и лакированные ботинки.

— Я… — Ланс помялся, опустив голову, — А вдруг ты — маньяк? А вдруг я там… не пройду отбор ваш и меня выкинут из борделя? И обратно в таверну уже не возьмут? Место-то здесь хлебное — пустовать не будет!!!

Шед ничего не ответил, и молча поднялся, расправив небольшие черные крылья на секунду, задвинул за собой стул, после чего неторопливо направился к выходу, не удостоив даже взглядом шокированного посудомойку.

А Ланс так и стоял, как идиот, которого из ушата ледяной водой окатили, даже носом шмыгал весьма похоже. И в эти несколько секунд, когда весь мир, казалось, остановился, Ланс решал самый важный вопрос в своей жизни.

— Стой, стой!!! Я согласен, слышишь? Я согласен! — юноша сорвался с места, словно ошпаренный кот, и рванул за Шедом, ловко маневрируя между пьяными клиентами.

Рванул за единственным шансом, поставив на кон все, что у него было.

***

— Выпиши ему комнату и двух слуг, — весьма обыденно приказал Шед управляющему борделя, облокотившись на его стойку.

Управляющий протер очки в серебряной оправе кружевным белым платком и глубоко вздохнул:

— Господин Шед, а… чем вам не угодили мои кандидатуры? Я отбирал весьма способных юношей.

— Я не увидел в них ничего уникального — обычные красавчики, мечтающие присесть на влиятельный член.

— Да, но из этого молодого человека не сделать второго Шерри. Он совершенно… убогий во всех смыслах. — Управляющий окинул Ланса презрительно-оценивающим взглядом.

Ланс не обращал внимания ни на явное раздражение мужчины за стойкой, ни на равнодушие Шеда. Потому что он хрумкал случайную пироженку, которую подобрал чуть ли не с пола и был счастлив, будто котяра, дорвавшийся до свежей жирной сметаны. Унижения, побои и групповые изнасилования будут потом, а сейчас… сейчас можно наслаждаться неземным лакомством и целую секунду чувствовать себя человеком.

Пока Шед и управляющий обсуждали судьбу Ланса, он мог от души полюбоваться на лепнину под потолком, на шелковые подушки, лежавшие стройным рядком вдоль стен, на роскошных полуголых работников борделя и изысканно одетых клиентов… А еще он никак не мог надышаться утонченными цветочными ароматами, которые после пережаренного мяса и перегара были подобны свежему ветерку из райских кущ.

— Я не собираюсь делать из Ланса второго Шерри. Я сделаю из него Рашима — наложника из южной страны, первого и единственного, — сухо заметил Шед.

— Но этот мальчик на южанина не похож.

— Оттенок кожи и цвет глаз изменим магией. Заодно и волосы нарастим.

— Южная тема уже в каждом втором борделе столицы, — скептически заметил управляющий, — Раньше она была популярна, а сейчас…

— Южная тема всегда будет популярна, просто мальчики в дешевой бижутерии с рынка сильно подпортили ей репутацию. Рашим на их фоне станет легендой, — Шед оглянулся на Ланса, вырвал из его рук пирожное и добавил: — Правда, не сразу.

— Эй! — юноша возмутился на невероятную жестокость лерментиса, который и сам, небось, голодал в детстве, и точно знает что это такое, — Верните вкусняшку, господин!!! Я такие никогда не ел! Ну, пожалуйста…

— У тебя теперь строгая диета, Ланс. — Спокойно пояснил Шед, — из сладкого разрешены лишь финики. Три штуки в неделю.

И тут Ланс осознал, что он попал… попал в ад, где даже пирожное не съешь, а финики будут подотчетными. Почему-то он не сомневался, что Шед за четвертый финик его растерзает или выкинет обратно в таверну — котлы отмывать. А ведь еще и трахаться с клиентами придется.

Ланс уже собирался свалить из «новой жизни» обратно в свой уютненький бесперспективный гадюшник, пока там койку не заняли, но его остановила нескрываемая зависть в глазах других шлюх, внимательно следящих за ним, словко голодные хищники. Казалось, еще мгновение и на расписную плитку заструится черный яд из их перекошенных злобой ртов.

Ланс сглотнул ком и встал поближе к Шеду, диктовавшему управляющему ценные указания.

— Шерри убили? — тихонько спросил Ланс, съежившись и подняв голову. — Поэтому вы хотите взять меня на его место?

— Шерри. — Лерментис указал на один из портретов за спиной управляющего, на котором был изображен русый юноша в одной простой расстегнутой рубашке, небрежно накинутой на совершенное тело. — Наш лучший работник. К сожалению, он ушел от нас к одному из своих обожателей.

— В смысле… уволился? Из борделей увольняться можно?

— Эм, да, — управляющий поправил очки и посмотрел на Ланса как на круглого идиота. — Отрабатываешь неустойку и можешь уйти совершенно свободно. Никто на цепи тебя здесь держать не собирается. Только для начала нужно пройти обучение, молодой человек.

— На шлюх тоже учиться надо? Да, ла-адно, — изумлению в широко распахнутых глазах Ланса не было предела.

— А ты думал, тебя умоют и закинут на простыни, ублажать клиентов уже сегодня? — Шед-таки вскользь взглянул на юношу, — Тебе многому предстоит научиться, Ланс, прежде чем ты займешь свое место в «Искушении»

— Очень многому, молодой человек, — обнадежил управляющий.