ГЛАВА 2. Допрос с пристрастием (часть 2)

В Шклове мы были уже вечером. Рихард не хотел задерживаться в этом городе и на вопрос местного коменданта: «Может, перенесёте допрос на завтра?», решительно ответил: «Нет!».

Помещение для допросов находилось на первом этаже в конце коридора. Нас проводил сам комендант: майор Ланге и тут же отправил солдат за русским диверсантом. Ждать с нами он не стал. Сославшись на занятость, ушёл, буркнув напоследок себе под нос:

- Он ничего не скажет.

На лице Рихарда сразу отразилось несогласие с предположением коменданта о неразговорчивости вражеского солдата. У штандартенфюрера фон Таубе и не такие ломались. Он прекрасно разбирался в человеческой натуре и умел манипулировать людьми. Правда, ко мне это никак не относилось. Со мной любовник не применял свои сомнительные таланты. Скорее, я манипулировала и использовала Рихарда себе во благо.

Пленного не спешили доставить на допрос. Больше получаса, как майор Ланге ушёл. Не скажу, что я скучала. Просто атмосфера в допросной была тяжеловата. А ещё приглушённое звяканье цепи, удары и стон за стеной заставляли прислушиваться. В соседнем помещении тоже допрашивали и, судя по звукам, с пленным не церемонились.

Переведя глаза со стены, за которой происходило это зверство, на Рихарда, я попыталась представить своего любовника бьющего солдата, но не смогла. Образ благородного рыцаря просто вытеснил все остальные образы из моего воображения. Штандартенфюрер фон Таубе неспособен на такую жестокость. Он не будет допрашивать полуживого пленного, прилаживаясь к нему кулаком, и уж точно не спихнёт это на немецкого солдата.

Я надеялась, что предстоящий дорос пройдёт так же, как и все предыдущие. Рихард найдёт слабости в русском солдате и постепенно вытянет из него всю нужную информацию. Иного исхода допроса я не хотела и представлять.

Расхаживать туда-сюда по помещению мне надоело, и я присела на стул. Рихард небрежно бросил папку со всей скудной информацией о диверсанте на стол возле меня.

- Они, что здесь спят? Почему так долго?! – возмутился мой любовник.

И в этот самый момент дверь отворилась. Двое солдат ввели пленного.

Матёрым диверсантом оказался парень лет двадцати пяти. Рослый и с развитой мускулатурой. Немцы конвоировавшие русского, с трудом дотягивались макушками до его подбородка. Настоящий богатырь! Мне почему-то в голову пришла мысль, что он сибиряк.

Не успел он переступить порог допросной, как его серые глаза смерили нас с Рихардом такой ненавистью, что по моей спине пробежал холодок. Убьёт, и даже не посмотрит что перед ним женщина. Для него будет иметь значение только: какая форма надета на ней.

Солдаты усадили парня на стул и связали его руки за спиной. А русский богатырь нервно заиграл желваками, ожидая допроса с применением силы. Мысленно он был готов к боли. Но все мы знаем, что мысли это ещё не реальность. И порой то к чему мы себя готовим и половине не соответствует тому, что нам приходится испытать на своей шкуре.

Рихард отпустил солдат, приказав им ждать за дверью. Было интересно наблюдать, как два мужчины да ещё врага, сверлят друг друга убийственными взглядами. И когда глаза пленного плавно перешли на меня, мой любовник, сощурившись, поджал губы.

Диверсант пристально рассматривал меня. Особенно, пробежав глазами вверх по ногам, остановился где-то на уровне колен. Куда он смотрел нетрудно догадаться. Я сидела, закинув ногу на ногу. Хоть юбка была строгой, но стоило присесть, как края подползали вверх и оголяли коленки.

Такое внимание со стороны мужчин мне нравилось. И обычно я оставляла это без замечания. Но вот в это раз, увидев, как вскипает штандартенфюрер фон Таубе, я сказала пленному:

- Вы не могли бы, так внимательно не рассматривать мои ноги?

Диверсант оторвал глаза от моих коленок. Лицо молодого мужчины на мгновение исказило недоумение, но он быстро сообразил кто перед ним. Женщина в немецкой форме, сидевшая напротив него, не немка, а русская. Он, выругавшись матом, сплюнул на пол и процедил сквозь зубы:

- Чтоб тебя волки задрали, сука!

Интонация его голоса насторожила Рихарда. Он подошёл ближе к пленному. Рука моего любовника коснулась кобуры, а пальцы медленно потянули за ремешок застёжки.

- Что он сказал? Если оскорбил тебя, то я сам убью эту скотину.

Жизнь пленного мне была не нужна. К ненависти в глазах своих соотечественников и их оскорблениям я привыкла. А если честно, я научилась пропускать мимо ушей их слова.

Улыбнувшись Рихарду, я ответила:

- Нет, штандартенфюрер фон Таубе, он не оскорбил меня.

И тут же новое оскорбление вылетело изо рта пленного.

- Такую мразь, как ты сложно оскорбить. Подстилка ты немецкая, — шипел солдат, смотря на меня наливавшимися кровью глазами.

Ох, вздохнула я. Ничего не меняется. Когда-то меня ненавидели потому что была подстилкой комиссарской, и теперь подстилка, но немецкая. Вот что поменялось?

Улыбнувшись и оскорбившему меня пленному, я с радостью сообщила Рихарду:

- Он понимает нашу речь, и, я думаю, что прекрасного говорит на немецком.

Пленный сжал свои челюсти, так сильно, что зубы заскрежетали. Полагаю слово «нашу» так задело русского диверсанта. А ещё моя милая без тени злости улыбка подлила масла в огонь его ненависти. Он резко дёргался со стула в попытке добраться до дразнящей его фривольной девицы в фашистской форме. Рихард тут же осадил пленного, толкнув обратно.

- Ну, что же нам ещё лучше, не так ли? – спросил штандартенфюрер пленного. – Ефрейтор Липне сегодня не понадобится.

Любовник посмотрел на меня с надеждой: поняла ли я его намёк. Поняла. Чего тут непонятного? Рихард хотел, чтобы я покинула допросную. Только я этого не сделала. Встав со стула, дошла до окна и оперлась о подоконник. Уходить я не собиралась, поэтому, скрестив руки на груди, кинула взгляд на штандартенфюрер фон Таубе. Его лицо погрустнело. Видно, он не хотел, чтобы я присутствовала на допросе, ведь ему было приказано достать информацию любым способом. Если не поможет обычный допрос, то имеются и другие формы допроса. Силовые.

- Итак начнём?— спросил штандартенфюрер пленного.

Тот завернул нос, как обиженная девица.

- Можешь сразу бить, фашист, я ничего не скажу, — прорычал пленный, оскалившись, как загнанный в ловушку зверь.

- Если понадобиться, то и этот способ по развязыванию языка применим, — спокойно заверил допрашиваемого Рихард. – А пока я даю тебе возможность избежать этой крайности. Нас только интересует, что ваша группа делала на нашей территории.

- На нашей, а не вашей, — ухмыльнулся пленник.

Рихард так же ухмыльнулся в ответ. Допрос начался.

Я тихо стояла и наблюдала со стороны за игрой мальчиков «кто-кого». Пока была ничья. Русский диверсант оказался не только отличным воякой ( я слышала, как его взяли в плен), но и непрошибаемым. В допросной ощущалось напряжение, словно вот-вот кто взорвётся от накала эмоций. Или русский сломается и всё расскажет, как на духу, или Рихард отступится от своих принципов и ударит связанного и безоружного человека. В глазах у обоих то и дело загорались какие-то демонические огоньки, когда они находили слабые стороны друг у друга. Вынуждена признать, диверсант первым нашёл больное место немецкого офицера. Посмотрев ещё раз на меня, а потом на своего врага, он хитро прищурился. Я насторожилась, почувствовав, что сейчас что-то произойдёт.

- Я за свою жизнь так не цепляюсь, как твоя шлюха, — и он кивнул в мою сторону, довольно оскалившись в подобии улыбки.

Я знаю, почему пленный это сказал. Русский солдат специально выводил из себя штандартенфюрера фон Таубе, чтобы тот в порыве безумной ярости убил его.

Господи, так бы и было, если бы не я.

Это произошло в доли секунды. Рихард обрушивает на допрашиваемого солдата такой силы удары, что брызги крови разлетелись по всей комнате. Кровь была повсюду: на стене, на лице моего любовника и на его руках. Но самое страшное это то, что штандартенфюрер фон Таубе бил по лицу пленного, а он, выплёвывая зубы и давясь собственной кровью, хохотал как безумный. Чем, кстати, продолжал доводить немецкого офицера до исступления.

- Что так слабо? – спрашивал диверсант, скалившись во весь окровавленный рот. – Сильнее не можешь? Ты и с ней такой хлюпик? Наши бабы силу уважают!

Это был уже перебор со стороны русского. Рихард выхватил пистолет из кобуры и приставил ко лбу пленного. Тот без единого намёка на страх, сильнее прижал лоб к дулу вальтера. Он был доволен своей маленькой победой. Всё-таки смог добиться своего и сейчас пуля станет не только избавлением от боли, но и от страха стать предателем. Этого диверсант боялся больше всего. Он мог терпеть боль, но если бы она растянулась на часы, то не факт, что его терпения хватило. В его положении лучше исход этого допроса - это быстрая смерть. Чего он и добивался, провоцируя штандартенфюрера.

Враг на грани. Осталось только чуток подражать, что русский и сделал.

- А, знаешь, как бы я поразвлёкся с твоей фройляйн, попадись она мне? – хрипел пленный. – Я бы не был таким хлюпиком. Я бы так отодрал её, что она…

Желваки на щеках Рихарда нервно заиграли и он медленно взвёл курок.

Я закричала:

- Нет!

И оглушительный выстрел ударил по перепонкам.