Глава 8

Кира лежала на боку и читала книгу, Вика же устроилась перед зеркалом с клубничной маской и следила, чтобы та не растеклась по шее.

— Пусть только придет к бабуле за молоком, натравлю на нее всех кур с петухом, — ворчала она. — Вот зря вы меня остановили, отделала бы ее, чтоб запомнила, а то вши, видите ли. Может, еще чумой бы заразились?!

Кира перевернулась на спину. От длительного чтения шея затекла, и она убрала книгу под диван.

— Не обращай на нее внимание. Она такая же приезжая, как и мы, только из какого-то Саратова, а как все узнали, что мы из Москвы, так загалдели. Деревня, — с пренебрежением отозвалась Кира о мнении соседей.

«Считают, раз столичные, то сразу фифы. Как будто мы каждый день со звездами чаи гоняем и носим брендовые тряпки. Какая разница, откуда человек приехал. Тем более навешивать на Штефана все грехи: раз цыган, то сразу вшивый, больной и обязательно вор, в другой раз убийцей обзовут. Идиоты».

При Демьяне Кира старалась не выражаться, как говорила бабушка: «Неприлично это для барышни», — но когда порядочных слов не подберешь, ничего, кроме ругательств, не остается. «У Наташи воспитание хромает на обе ноги. И другие ее подначивают», — хотя к подругам Наты Кира относилась чуть снисходительнее. Те хоть и были ее подпевалами, но на рожон не лезли, обе — простые девчонки из хороших семей.

Одна из них, Татьяна, жила к Оле ближе всех. Ее мать часто болтала с бабулей, стоя у забора. Отец семейства разводил свиней и торговал мясом на базаре, с чем ему помогали двое сыновей, Коля и Витя, а Танюха — больше по хозяйству.

Дальше по улице, через дом от стадиона, в огромном богатом доме жила Юля — пухленькая девочка с толстой светлой косой, тихая, неприметная. Таню она знала давно, а с Наташей познакомилась позже, и как-то само собой случилось, что саратовская девчонка возглавила их компанию. Потом к ней стянулись знакомые знакомых, и все вместе коротали вечера у небезызвестных качелей.

Если бы Наталья не была столь высокомерной девицей, то, вероятно, хорошо сдружилась бы с Кирой и Викой, но почему-то их московская жизнь не давала ей покоя. Девчонка вдолбила себе в голову, что раз приехали из столицы, то будут выпячивать себя, показывать гонор, и все внимание перетечет к ним. Хотя Кире с Викой оно было без надобности, да и приехали они всего на три месяца. Какие уж тут деревенские регалии и слава? Из них обеих Вика особенно выделялась красотой, старалась модно одеваться, и именно у нее, как и у Наташи, на лице всегда блестел макияж, а в лифчике выпирал поролон. Видя соперниц еще и при парнях, Наталья скрежетала зубами от зависти, не понимая, что Демьян нашел в Кире? Ладно, Штефан, по красавцу-цыгану втайне сходили с ума многие подружки. Юлька же и вовсе краснела как поспевшая клубника, молча хлопая выпуклыми глазами и пожирая взглядом босоногого желтоглазого наглеца. Таня, наоборот, напускала на себя равнодушие и, видимо, никак не могла решить, кто ей нравится больше: племянник профессора или безродный цыган. Но свои сомнения хранила при себе, не делясь с Натальей. Мысленно та уже наложила на Дема собственническую руку и видела их радужное будущее. Мешала только Кира. Правда, переманить Дема на свою сторону Наталье не удавалось, вместо того чтобы подружиться и стать более приветливой, она отталкивала его высказываниями в адрес Штефана. И Кире об этом было хорошо известно. Тут не нужно прожить долгую жизнь и набраться опыта, чтобы понять, когда девчонка сохнет по парню. Кира отличалась наблюдательностью и умела делать правильные выводы. Стань они с Натальей подругами, Кира бы поделилась с ней правильными мыслями, и, возможно, Наташке бы удалось заинтересовать Демьяна. Но все сложилось иначе.

— Сломать бы ее качели! Тогда бы мы посмотрели, что наша королева будет делать без своего трона, — никак не унималась Вика, снимая маску пальцем и облизывая.

— Там каменные столбы. Дед постарался.

— Лучше бы этот дед не пожалел для нее ремня и воспитал как следует.

— Так у нее вроде родители в разводе, мать в Саратове работает, а дочку на лето отправила к своей матери. Слышала из разговора бабули с этой каргой бабой Аней.

Вика поддела пальцем скатывающуюся с подбородка клубнику:

— Пойду поем что ли, стресс…

— А я спать, только шторы не забудь задернуть, а то снова будет солнце светить. Надо хорошенько выспаться, иначе утром будешь жаловаться на круги под глазами и целый час их запудривать.

Заскрипели крючки на карнизе, и белый тюль скрыла желтоватая штора.

— Про цирк я помню! Интересно, Штефан будет выступать? — Вика погасила светильник.

— Наверное, — пробормотала Кира, переворачиваясь на бок и представляя, как гибкое тело цыгана выделывает гимнастические трюки. Он рассказывал им, что в таборе дети могут начать работать, как только встают на ноги, но в детали не вдавался.

Цирковой шатер они видели издалека, тот как раз чистили щетками и обливали водой из шланга. С поля убирали мусор после посетителей и экскременты животных. Но внутрь Штефан их не пригласил, зато угостил сладкой ватой и познакомил со своей матерью — Надьей, доброй и заботливой женщиной, подарившей девочкам по браслету в виде нити. Свой Кира затянула сразу же, а Вика оставила на потом, ее запястья всегда закрывала какая-нибудь бижутерия.

Позже Кира узнала от Демьяна, что Штефана в детстве нашли в мусорке, но с Викой не поделилась. Если Штеф захочет, то сам обо всем расскажет, а Кира будет помалкивать. Ведь и Демьян, вероятно, поделился с ней не просто так, и девочка это ценила. К Дему она не пылала нежными чувствами, как Наталья и другие, он просто нравился ей как человек. С ним всегда было интересно, и они могли говорить о чем угодно, она даже рассказала ему о своем отце. Тот пропал несколько лет назад, и Кира с мамой до сих пор не знали, жив ли он. Демьян в свою очередь не стал скрывать правду о своей семье, и что если бы не дядя Аркадий, он бы остался сиротой и давно обретался в каком-нибудь детском доме, как и Штефан. Цыгана он считал не иначе как братом.

В тот миг Кире стало жаль их обоих, и девочке пришлось отвернуться, чтобы не показать выступивших на глазах слез. Что может быть ужаснее жалости?

Со дня их знакомства и Кириного спасения на плотине прошел месяц, ребята очень сдружились. Правда, бабушка все время ворчала, но не запрещала им общаться. Кира решила, что бабуля, как и другие, подвержена нелепым предрассудкам о цыганах, но ведь и к племяннику профессора она относилась с прохладцей, называя не иначе как «шибко умный». Да, вероятно, Демьян действительно был не только умнее сверстников, но и мудрее. Он бы давно мог окончить школу экстерном, но не хотел, а на вопрос Киры ответил: «Тогда Штефан останется один и точно забросит учебу. На занятия он ходит, чтобы я его не доставал».

Кира уже поняла: мальчишки очень близки и встанут друг за друга горой. Демьян не даст Штефану сачковать в учебе, чтобы тот получил аттестат и смог в будущем поступить в университет или колледж, а Штефан не станет расстраивать друга и дядю, которые хлопотали о его будущем. Девочка понимала, как это непросто цыгану, привыкшему к вольной жизни, странствующему как перекати поле — сегодня там, завтра в другом городе и даже стране, а тут будь добр — отучись, ходи в чистой рубахе да носи обувь. Хотя, со слов бабушки, табор жил в Бердичеве не первый год, можно сказать, обосновался; поговаривали, что их барон ищет жилье для своих соплеменников, хочет прикупить место на рынке (запустить торговлю целебными травами и отварами, фрукты-овощи, поделки из дерева и глины, платки — все, что можно сделать или собрать своими руками), а заодно и заменить шатер цирка на полноценное здание, дав цыганам возможность работать официально.

В цирк Вика готовилась со всей тщательностью, долго перебирая наряды и вспоминая, какие Штефан уже видел, а какими ей только предстояло его удивить. Косясь в зеркало на плоскую грудь, девочка скривила рот. У одноклассниц уже был первый размер, а она как доска — мучилась с проклятым поролоном, втайне завидуя Кире. Майка обрисовывала два наметившихся треугольника, но сестре до этого не было дела, как и до выбора нарядов. Для вечерних прогулок она всегда отдавала предпочтение удобной одежде и неизменным кедам, чем несказанно радовала бабушку, но при виде Вики та ворчала. Не страшась комаров, внучка щеголяла в короткой юбчонке и босоножках на платформе (чтобы казаться выше и старше).

— Ну что ты мучаешься? — не выдержала Кира, обводя карандашом рисунок, копирка под пальцами едва заметно шуршала. — Надень джинсы со стразами и бархатные кроссовки, а платьями и юбками покрасуешься потом. Мы идем в цирк, а не в парк. Там трава, грязь, холодно. Еще обо что-нибудь поцарапаешься, и потом на ноге шрам останется.

Вика справилась с застежкой лифчика и обернулась к сестре:

— Тогда сделаю прическу попышнее…

— Смотри, чтобы твою голову потом не приняли за сладкую вату, опять полфлакона духов на себя выльешь и будешь благоухать, — Кира усмехнулась и вытащила копирку с раскраской. На столе остался переведенный рисунок, каждая деталь четко перерисована. — Отлично!

— Ладно, — пробурчала Вика и бросила платье на кресло к остальным шмоткам. — Значит, со стразами… ты мой ремень не видела? — зарылась в чемодан, но аксессуар куда-то задевался.

— Кажется, в комнате с периной, рядом с утюгом…

— Точно! — Вика бросилась за вещью. Ремешок действительно обнаружился на укрытом простыней столе, где бабушка гладила. Но сейчас Оля стояла на огороде в шаге от соседского забора. Задрав голову вверх с не слишком дружелюбным видом, она о чем-то разговаривала с дядей Аркадием.

«О чем они там болтают?» — Вика забралась на стол и приоткрыла форточку. Сквозняк донес до нее приглушенные голоса.

— Не вмешивайтесь, Ольга Игнатьевна, они же дети, — говорил Аркадий.

— Подростки, Аркаша, какие уж тут дети. Ты там, поди, из своих диссертаций не вылезаешь, совсем ничего не замечаешь. Гляди у меня! Я ж не посмотрю, шо ты ученый, если твои мальчишки вздумают мне девок испортить, я такой хай подниму, мало не покажется.

Вика удивленно захлопала приклеенными ресницами, и ее губы вытянулись в трубочку.

«Че это на бабку нашло?! На дядю Аркашу наезжает, ха-ха!»

Аркадий тяжело вздохнул и, сняв очки, устало потер алый след на переносице:

— Побойтесь бога, Ольга Игнатьевна, ну, в самом деле. Вы же мудрая женщина! Что они там могут натворить, ну, полезли к соседу за малиной, так я его знаю, он поворчал для проформы и не более, а то, что скамью вам сделали, так вы бы порадовались, что парни при деле, а не шляются по клубам.

Ольге нечего было возразить. Покусав губы, женщина уперла руки в бока:

— Все равно я с них глаз не спущу.

Аркадий страдальчески закатил глаза.

— Молоко-то брать будешь или передумал, ась?! — Оля хитро прищурилась.

— Буду, — пробубнил Аркадий и протянул деньги.

Вика увидела, как из-под объемного капустного листа бабуля выудила банку и вручила соседу.

— Они сегодня в цирк собрались, — поделился Аркадий, приняв молоко.

— Да знаю, мои уже марафет наводят… И вообще, некогда мне с тобой лясы точить, огород не прополот! — и задрав нос, бабушка гордо удалилась.

Аркадий потоптался у забора и, улыбнувшись, тоже ушел.

— Ну, дела… — прошептала Вика и бросилась к сестре.

Рассказ не вызвал у Киры никакой реакции, она спокойно складывала рисунки в папку, а затем принялась точить карандаши.

— Да забей, на бабулю иногда находит. Сказывается общение с этой каргой Аней. Та нальет ей в уши, а потом несчастного профессора донимают. Если бы бабушка не была такой принципиальной, то пообщалась бы с Демом и Штефаном, и все сразу встало бы на свои места.

— Ну да, — Вика облокотилась о стол. — А может, она для вида нам говорит, что ей все равно, цыган Штефан или нет, а на самом деле в душе ворочается червячок сомнения…

Кира пожала плечами. «Чужая душа — потемки, кто знает, что там на самом деле даже у родной бабушки?»

— Люди двуличные. Взять хоть бабу Аню — с нашей бабулей она вся такая подруга подругой, а с нами как крыса последняя, или с теми же соседями, если от кого что-нибудь нужно, будет любезничать, а нет, то и пошли лесом, — философски отметила Кира. — Так что не удивлюсь, если и наша бабушка с нами приветливая, а с другими на ножах. Хотя мне запреты взрослых до одного места, — слишком резко заявила девочка, и ее глаза гневно сверкнули.

В такие моменты Вика четко знала: если Кире что-нибудь запретить, она сделает все, чтобы обойти запрет, пойдет напролом, но добьется — порою, из принципа. Оковы сестра не выносила, как дикий зверь клетку. Бабу Аню Кира недолюбливала из-за ее непрошеных советов и вранья. Карга любила возводить напраслину на хороших людей, как Наташа на Штефана.

Вика гордилась сестрой: в Кире чувствовался «стержень», в отличие от самой Вики. Хотя одноклассники думали иначе: в школе Вика спокойно могла подраться как с парнями, так и с девчонками, всегда держала удар, а крепким словцом могла отбрить любого старшеклассника. Кира же действовала умнее, просчитывая все наперед.

Потому Оля и не стала обсуждать с девочками свои волнения, а высказала все Аркадию, чтобы тот повлиял на мальчишек. Женщина знала, приди она к внучкам — толку не будет, те обидятся, нажалуются родителям, что бабка выжила из ума и запрещает им гулять с друзьями. Оля этого не хотела. Порой Вика ловила пристальный бабушкин взгляд на Кире. Почему она так странно глядела на сестру, девочка не понимала и забывала.