Глава 6

Лето, 2013 г.

— Может, надо было позвать с собой парней? — шептала Вика, топая сквозь заросли среди темных холмиков могил за коваными оградками.

Кира стянула с головы капюшон непромокаемой куртки и вытащила из кармана сложенный лист завещания. Нотариус вернулся сегодня из отпуска — толстячок-еврей заявился к ним в полдень, когда девушки только продрали глаза и завтракали, поедая оладушки с вареньем, подаренным Штефаном.

Соломон Гольдович постучал тросточкой в окно светлой комнаты, и от неожиданности Вика приняла его за могильщика. Затянутый в черный костюм и рубашку в цвет, мужчина выглядел несколько странно на фоне жаркого солнечного дня.

Завернувшись в халат и наспех умывшись, Кира открыла дверь и впустила коротышку в кухню. Он вручил ей завещание, кратко ознакомил со всеми пунктами, дважды указав на время визита на кладбище, пожелал хорошего дня и удалился. К документу прилагалась краткая записка, выполненная убористым бабушкиным почерком: «Приходите в полночь четверга. В этот день сторож пьет водку и смотрит повтор футбольного матча, проход через дыру в заборе. Документы на участок лежат в серванте за бутылкой вишневой наливки, я знаю, что тем летом вы ее выпили».

— Замечательно, мало того, что про наливку узнала столько лет спустя, так еще и на кладбище проникать как каким-то расхитителям могил, — фыркнула Кира, почесав затылок.

Ей страшно хотелось выпить кофе. И пока Вика принимала душ, она осторожно зажгла конфорку, нашла в шкафчике пакет с молотым кофе и, залив турку водой, сыпанула щедрую порцию. Устроившись за столом и вновь перечитав завещание, Кира вспомнила вчерашний вечер и обстоятельства, сведшие их с новыми знакомыми. Демьян оказался тактичным, но молчаливым парнем, а Штефан напротив — общительным и забавным. Им с Викой удалось ее рассмешить, но сидеть в гостях насквозь промокшими было не лучшей идеей, и Кира намекнула об этом сестре.

«Отлично провели время», — кофе в турке забулькало, и Кира подскочила к плите. Оставив напиток на подставке остывать, она быстро переоделась в домашнее и налила в чашку густую темную жидкость, чей узор из песчинок украсил края. Пущенное на оладушки молоко осталось на дне банки в раковине, и Кира взяла на заметку сегодня же отправиться за продуктами.

Вика вышла с тюрбаном на голове и с мрачным видом ознакомилась с бабушкиной запиской.

— Ну и ну, старуха совсем из ума выжила перед смертью, как ты себе это представляешь? Да нас поймают и отправят в участок, а потом устроят форменный допрос, еще и в трубочку потребуют дохнуть и спросят, не сатанистки ли мы часом? — проворчала она, одергивая короткие шортики.

— Все будет в порядке, ты же видела — сторож напьется, а что пьяному делать среди могил? Кресты да памятники пугать? — Кира налила ей кофе. — За продуктами со мной пойдешь?

— Конечно, нечего тебе, моя маленькая, тащить все одной. Может, давай я Штефану позвоню, пусть поможет довести, у него есть машина, между прочим, неплохая.

— Сами справимся, я не хочу, чтобы они приняли нас за туристок в поисках временных ухажеров, — отказалась Кира. — Слава богу, что они оказались приличными парнями, но больше мы не сядем в машину к незнакомцам.

В глубине души она понимала, что если подобное повторится, то сестру не оставит, умирать, так вместе — как в детстве удирать от злобного соседа, на чью малину они покусились. В висках закололо, и перед глазами поплыли чьи-то смутные образы, мальчишеские голоса и смех.

— А я вот не против, у меня, знаешь, как давно не было этого самого? — прервал мысли Киры голос сестры. — Или, по-твоему, у Олежека с его жезлом всевластия был полный порядок? Да я тебя умоляю, три минуты — и солдат на полшестого, ни тебе прелюдии, ничего. Я черт знает сколько нормально не кончала! — распалилась она.

Кира усмехнулась:

— Сама себе такого выбрала. Никто не заставлял.

— Ну так в первый год он был еще живенький, — начала оправдываться Вика. — А потом как у него начались проблемы в бизнесе, и все, такой нервный стал, кошмар! Чуть что — орет, бешеный. Я у него и шубу-то боялась попросить, ходила не пойми в чем.

— Ну да! Пуховик от Армани — это просто тряпка, — расхохоталась Кира. Шубы она терпеть не могла и который год не меняла непромокаемую спортивную куртку ни на что другое.

— Ей богу! Надеть нечего! В шкафу мышь повесилась, хоть поминальную заказывай, — Вика хрюкнула и допила кофе. — Надо перебрать все бабкины сервизы, а то из этого стыдно пить. Достанем новые сковородки и тарелки, — она с омерзение поставила пустую чашку к одинокой банке.

— Конечно! Это тебе не завтрак в отеле на берегу озера Гарда . Все сделаем, но сначала за продуктами, а в полночь на кладбище, — Кира вздрогнула от нетерпения, чувствуя странное, давно позабытое волнение, некий трепет от ожидающего их… приключения. «Прямо как в детстве», — подумала она, улыбаясь. — Я рада, что мы приехали.

— А я-то как рада, свалила от своего козла и встретила темноволосого красавца Штефана, — промурлыкала Вика и оттянула лямку лифчика, в котором так и легла спать. — Как думаешь, у него итальянские корни? Они с Демьяном совсем не похожи.

— Ты все прослушала: они не родные братья, а двоюродные, как и мы с тобой, так с чего им быть похожими? Да и на итальянца он не похож, скорее, на цыгана, хотя… — она пожала плечами и пошла одеваться.

Поход на базар навел на обеих очередные детские воспоминания: как они приходили к подругам бабушки, торгующим травами, овощами и фруктами. Чего только на базаре не было! Обычно Вика с Кирой покупали по треугольнику свежеприготовленной пиццы, пакетики с персиковым соком, шли в парк и в теньке на лавочке ели.

В этот раз полакомиться не удалось, хотя в животе неприятно урчало, но с пакетами продуктов далеко не уйдешь, тем более до парка.

— Надо бы раздобыть где-нибудь машину, можно взять в прокат или сразу купить? — предложила Вика.

— Губу раскатала, только если в кредит. У нас не так много сбережений и наследство далеко не миллионное, — Кира поменяла пакеты в уставших руках и расправила плечи.

— Помнишь, дядя Петя оставлял у бабушки в гараже свои старые «Жигули», может, они там до сих пор стоят?

Кира подавила приступ смеха:

— Да тачка уже развалилась, пока ждала, когда ты протянешь к ней свои ноготочки, или дядя Петя ее забрал. Ты забыла? Мы не приезжали сюда со школы.

Вика согласно кивнула:

— И то правда, но все равно без машины мне некомфортно.

— Так надо было забрать у Олежека лишний «Лексус» и примчать на нем сюда, вот была бы радость, — они протиснулись сквозь ряды людей, стараясь не задеть никого пакетами. Хотя… старалась только Кира. Вика шла напролом как царица, не обращая внимания на недовольство окружающих. Таким, как она, народ сам должен уступать. И даже гаркнула на мужика с тележкой: «Дорогу!».

Кира запоздало извинилась, но мужик покатил дальше.

— Ишь, муравейник, — брюзжала Вика. — Ша-а-а!

Кира не выдержала и засмеялась во весь голос, почувствовав на себе недоуменные взгляды.

— Ты меня с ума сведешь, — давясь смехом, сказала она сестре, та улыбнулась, и они наконец-то выскочили из людского потока.

— Прям как в метро в час пик, — констатировала Вика.

— Ой, поглядите на нее! Ты когда в последний раз в метро-то совалась, шуба соболиная?!

Вика промолчала, и до дома они ковыляли, ощущая пустоту в голодных желудках. Состряпав обед на скорую руку и подкрепившись, девушки принялись за сбор старых вещей и вытаскивание из бабулиных закромов новых.

Ненужные тарелки, сковородки — все отправилось в коробки, выставленные на улицу.

— Это мы точно не утащим, надо парней попросить, — поедая банан, сказала Вика и зацокала ногтями по экрану смартфона.

— Согласна, еще не хватало снова спину сорвать, но только не сегодня. Пусть завтра приходят, а сейчас я хочу немного отдохнуть, — пропыхтела Кира, сидя рядом на табуретке. В стакане шипели пузырьки газировки.

В детстве дед Миша часто покупал несколько упаковок сладкой воды, а в вазочке всегда лежали фруктовые леденцы, но когда дедушка умер, бабуля больше не пила газировку.

Сильный порыв ветра всколыхнул кроны деревьев, спугнув притаившегося на ветке ворона, чей громогласный крик заставил сестер вздрогнуть. Вдоль кладбищенской земли стелился сизый туман, сквозь полупрозрачную пелену угадывались очертания крестов, надгробные плиты и статуи.

— Стре-емно, — протянула Вика, приблизившись к Кире, но та лишь пожала плечами. Ей и самой было не по себе, и будь она одна, то, возможно, давно бы сбежала.

— Мы вдвоем, чего нам бояться?

Вика перехватила взятую из дома лопатку. Садовый инвентарь придал ей храбрости.

— Как ударим по мужским сердцам, пусть только заявятся, — рыкнула она, и девушки поспешили к могиле.

По телефону мама рассказала Кире, где покоится бабушка: могила находилась рядом с дедушкиной.

В дрожащем свете мобильного фонарика они увидели две надгробных плиты из черного мрамора с выгравированными лицами и именами, под буквами поблескивали даты.

— Привет, дедуль, бабуль, — шепнула Кира, погладив обжигающе холодные камни. К горлу подступил ком, а на глаза навернулись слезы. Вика опустилась на лавку, зашуршав пакетом с любимой дедушкиной карамелью.

— Мы вот приехали, извините, что так поздно, — Кира вытащила из кармана колечки сушек и положила на выступ. Зачерпнула горсть влажной после дождя земли, словно взяла покойных за руку, и мысленно обратилась к бабушке: «Мы здесь, как ты и писала».

Лицо обдало легким ветерком, запах сырости усилился, словно девушка попала в старый погреб. Пальцы сжало ледяным прикосновением, в виски словно вбили раскаленные гвозди, и Кира осела на траву.

— Мамочки! — взвизгнула Вика, свалившись с лавки, и подползла к сестре, выставив перед собой лопатку, но Кира даже не почувствовала, как в плечо впились острые ногти. Перед ними витал призрак бабушки.

— Вот и вы, мои девочки, внученьки, — голос Ольги напомнил шелест листвы. Старушка раскрыла объятья, обдав девушек холодом, который просачивался под куртку, кусая за обнаженные участки кожи и словно вытягивая вместе с теплом энергию.

Кира протянула к призраку дрожащую руку — пальцы прошли насквозь.

— Грех на душу взяла, опоила, обманула, увела от предначертанной дорожки… — запричитала бабушка и коснулась Кириного плеча, заставив его онеметь.

— Что за кольца лежали в шкатулке? Почему мы не помним тех, кто их подарил? Там ведь было два мальчика… Кто они? — едва ворочая языком, Кира задала единственно важные вопросы. В горле пересохло, и она зашлась сухим кашлем.

Бабушка испуганно округлила глаза:

— Я желаю упокоиться с миром, получить прощение. Устала слышать крики невинно убиенных, их мольбу… столько женщин, мужчин и детей.

— В годы войны в Бердичеве полегло много людей, особенно евреев и цыган? — Кира помнила это и даже видела в детстве бродящую по оврагу цыганку. Держа в руке зажженный пучок трав, женщина что-то шептала, окуривая пространство. Странно, но никто из местных не пытался ее остановить или вызвать милицию. Видимо, знали, что цыганка пытается утихомирить души мертвых, чьи тела покоились под камнями и землей, лежали на дне реки, скрытые илом.

Вика с недоумением смотрела тогда на сестру. Ей были чужды подобные переживания, она никогда не интересовалась войной, да и зачем плакать по давно умершим, забытым и неизвестным ей людям? В жизни и так полно кошмаров, так к чему тревожить себя еще и прошлыми?

— Не знаю, о чем речь, но мы тебя прощаем! — видя, как Кира бледнеет, затараторила Вика.

— Прощаешь? — бабушка обратилась к Кире, и та молча кивнула. — Благодать! — ветер всколыхнул кроны деревьев, и призрак растворился в сгустившемся тумане, так и не дав ответов.

Кира скрипнула зубами и схватилась за сердце, обжигающая боль окончательно парализовала тело, и тьма сомкнулась перед глазами.

Пахло хвоей и деревом, словно она очутилась в лесу и спала крепким сном под высокой сосной. Укрытая ковром из иголок, земля согревала бок и ничуть не кололась. Сквозь его толщу Кира слышала слабое биение, будто под землей обитали маленькие человечки и работали кирками, стуча все сильнее и громче; началась вибрация и странная тряска. Ее куда-то понесли, из-за полуопущенных ресниц она разглядела мужскую шею. «Вот от кого пахнет лесом», — поняла девушка, пытаясь пошевелить окоченевшими пальцами. Зубы застучали, она задрожала.

— Штефан, дай плед с заднего сиденья! — крикнул знакомый голос, и ее тут же укутали чем-то теплым и легким.

— Я поведу, поработай обогревателем, — отозвался второй. — Вик, не забудь пристегнуться.

— Окэ!

Кира попыталась вдохнуть полной грудью, но зашлась новым приступом сухого кашля.

— В бардачке бутылка с водой, дай, пожалуйста.

Что-то щелкнуло и зашелестело.

— На, Демьян, — Викин голос заставил Киру окончательно прийти в себя и осознать, что она сидит рядом с новым знакомым, положив голову тому на плечо, а он обнимает ее одной рукой, держа во второй открытую бутылку.

— Попей, станет легче, — едва слышно сказал он, приложив горлышко к ее раскрывшимся губам.

Кира сделала несколько глотков, словно не пила несколько часов, и ей сразу стало легче, в голове прояснилось. Она даже заметила мелькнувшие за окном огни ночного магазина.

— Что произошло?

Вика обернулась к ней:

— Сама не знаю. Мы пришли на кладбище, как бабушка и велела, ты присела у могилы, а потом брык — и упала. Я, ясен пень, в панику.

— Вика меня набрала, несла какую-то пургу про кладбище, — подхватил Штефан. — Вот мы и приехали за вами. Ну, вы девчонки даете… — он говорил спокойно, даже усмехнулся, но его руки крепко сжимали руль.

— Ты прямо не в себе была, — пожаловалась Вика. В ее глазах сквозило беспокойство. — Звала тебя, даже пощечину дала, перевернула на бок, думала, мало ли… стошнит, отравилась. У бабушки ведь не самые свежие продукты. А ты бледная, холодная, сердце еле бьется. Я сначала перепугалась, думала все, копыта отбросила.

— Почти, — шепнула Кира, но Дем ее услышал и тяжело вздохнул.

— В такое время надо дома сидеть, а не шляться где попало, — прошипел Штефан и громко щелкнул зубами, словно у него во рту были звериные клыки. — Неважно, что это провинциальный город, здесь тоже хватает отморозков, тем более на кладбищах, в ночном клубе и пригороде.

Вика погладила его по плечу, невольно коснувшись затылка.

— Ладно, только не бузи, — и, улыбнувшись, включила радио.

Под умиротворенную композицию они миновали ночные улочки, когда Вика хлопнула в ладоши и спросила:

— А есть у вас какое-нибудь ночное заведение, где можно поесть?

Кира улыбнулась и шепнула Демьяну:

— Что бы ни происходило, она вечно голодная.

Уголки его губ тронула едва заметная улыбка.

— Ну, вообще есть, — Штефан остановился на красном светофоре. Дорога была пустынной. Проехав дальше, цыган крутанул руль, и, развернувшись, они двинули в центр. В такой час молодежь разбредалась по домам, и на улочках встречались редкие прохожие.

Машина остановилась у вокзала, и, выйдя на улицу, Штефан открыл Викину дверь и подал руку. Демьян помог выбраться Кире, девушка держалась к нему поближе, все еще чувствуя слабость, и была признательна предложенной руке. Взяв его под локоть, она последовала за Штефаном к ночному кафе с нераспроданными за день пирожками, тортиками и пирожными.

— Угощаю! Заказывайте все, что душе угодно! — Штефан поправил невидимую корону, и Вика засмеялась.

— Можно кофе и вон то пирожное с ягодами, корзинка, кажется…

— Ты что-нибудь будешь? — Демьян склонил голову на бок, глядя на Киру почти черными глазами.

— Как странно… я думала, они у тебя серые, — пробормотала девушка и провела пальцем по его шраму на брови, коснулась острой скулы. Дем осторожно перехватил ее руку и кивнул на ларек с выпечкой. — Только сладкий чай с лимоном, я не голодна.

— Два чая, пожалуйста, один с сахаром, — озвучил Демьян и отступил от Киры.

В этот раз прогулка обошлась без визита в гости, и девушки отправились спать.

— Больше никуда не ходите! Без нас! — крикнул напоследок Штефан, и Вика послала ему воздушный поцелуй.

На миг девушка почувствовала себя подростком, вспомнила, что у бабушкиного забора стояла старенькая лавка, сделанная неизвестным мастером, но с кем же они на ней с Кирой сидели? Там точно был кто-то еще…