Глава 1 (1)

Было больно. Одиноко. Состояние опустошения и потери не давало дышать. Отвратительное чувство вины и ответственность за смерть Эрика изъедало изнутри, наращивало гнев. Невысказанная обида и ярость запечатывали меня в кокон, отрезая от всего извне.

Слезы высохли. Лицо стало пустым. Блеска глаз больше не было видно. Остались лишь черные круги под глазами, которые четко вырисовывались на когда-то жизнерадостном и счастливом лице. Пульса я не ощущала, хотя еле слышный ритм моего сердца все еще напоминал мне, что я жива.

Впервые за долгое время я не знала чего ждать от наступившей ночи, но ее чернильный цвет предавал силы, а бездна воспоминаний, в которую попала, еще более озлобила меня. Несомненно, я понимала, что сон для меня — некая роскошь. Лежать как мышка, скрутившись калачиком, и слушать, о чем шепчутся родители — то, что я могла себе позволить в непростое время.

— Элизабет, как ты? – послышался голос матери откуда-то снизу. И пауза. Даже предположительно было понятно, что женщина могла говорить. — Конечно, я приеду, — поспешила заверить собеседницу мама.

Я продолжала лежать в той же позе, потому что тело больше не реагировало на происходящее вокруг. До липкого чувства внутри хотелось не слышать никого вокруг, что я и делала: блокировала мысли, отключала слух. И только родительские голоса были слишком громкими, чтобы убрать их из своей головы.

— Рей, я поеду к Элизабет, — предупредила жена мужа, голос которой доносился откуда-то снизу. — Завтра похоро-ны, — тяжело вздохнула мама и растянула последний слог. — Ей нужна моя помощь и поддержка.

— Поезжай, милая, — монотонно произнес отец.

— Не спускай глаз с дочери! — предупредила она мужа, видимо, чмокнув его в щеку, судя по звуку.

Убегать я никуда не собиралась. И уж тем более не планировала разговаривать с кем-либо на этой планете. Конечно, было желание попасть в комнату Эрика, но холодным рассудком понимала, что она не пуста, а чье-либо общество мне сейчас было чуждо.

Слабость сковала мышцы, соответственно сил подняться совсем не было, поэтому менять свое место положения не приходилось. Меня полностью устраивало то состояние, в котором пребывал мой разум и тело.

***

Часы на стене нервно постукивали, отбивая девять часов вечера. Движение стрелки медленно приближалось ко времени похорон. Как только я напоминала себе об этом, становилось еще больнее, будто в грудь втыкали стрелы, а потом с наслаждением прокручивали их. Израненная виной я тихонько погибала от одиночества и пустоты в душе, но тепло от губ отца на лбу вернуло меня из мира самоуничтожения.

— Беки, детка, если что-то нужно, попроси, — попросил отец, сжимаясь от боли и жалости к состоянию дочери.

Мысли я не слушала — не желала знать и видеть сочувствие. Смотреть на него тоже не хотелось. Усталость в теле от неподвижного лежания не трогала, а забота родителей не волновала. Не ощущая ровным счетом ничего, запряталась в свой искусственный мир, где наказывала себя за слабость и смерть Эрика.

Наступило утро, но в моем состоянии ничего не изменилось. Иногда дремав, слышала, как в комнату заходила мать, пытаясь заставить меня что-нибудь съесть или выпить стакан воды, но я, лишь немного изменив положение, продолжала игнорировать ее взгляд. В какой-то момент мама не выдержала и повелительным тоном попросила:

— Ребекка, умоляю тебя, посмотри на меня. — Голос ее дрожал, тело вибрировало, сердце сжималось, но не по причине, что из-за тайн и эгоизма погиб невинный человек, а от того, что ей было больно видеть свою дочь в состоянии безразличия и отрешенности. Мама любой ценой давала мне понять, что не я виновна в смерти Эрика, а ее ошибки в прошлом повлекли за собой последствия и обстоятельства, с которыми я не могла справиться априори.

Осталось хмыкнуть от негативных чувств, которые меня переполняли. Я вовсе не собиралась мучить родителей. Ведь, в конце концов, выбор сделала именно я, но не могла иначе. Не сейчас. Маме не понять, что так мне легче переносить страдания. И выздороветь мне поможет только время. Впереди похороны, и мне важно суметь подняться и проститься с Эриком. Его слова: «Если тебя не будет рядом, то все это мне не нужно», душили и вызывали спазм в груди. И с каждой приближающейся к церемонии прощания минуте стучали словно барабаны, наводняя туманом мозг. Из последних сил я спросила:

— Во сколько похороны?

Мама коснулась моей ладони и прислонила ее к своей щеке. Она видела, как тяжело мне даются не только слова, но и как мучительно тревожно я настраиваюсь пережить предстоящее мероприятие. Ее жалобный взгляд был красноречивее слов и мыслей. Нежность и забота давали мне сил. Руки ее неожиданно оказались на моих плечах, а затем передо мной возник ее образ: мама легла рядом и посмотрела мне в глаза.

— Моя милая, — говорила она, поглаживая меня по волосам. — Ты справишься с горем. Все пройдет. — Я кинула. Прошло немало времени, прежде чем она прошептала: — Пора, детка.

— Помоги мне встать, пожалуйста, — попросила я маму, отрывая от нее взгляд.

— Ты точно готова пойти?

— Я не готова, но должна попрощаться с Эриком, — всхлипнула я. — Если не сделаю над собой усилие, буду винить себя еще больше.

Руки матери обвили мою талию, помогая мне встать с кровати. Мышцы ныли, болела шея. Все тело гудело и тянуло.

— Все в порядке, детка? — волновалась мама, на руку которой я полностью перенесла вес.

— Да, — ответила я. — Мне необходимо две минуты, чтобы прийти в себя.

— Обопрись на спинку кровати, — попросила мама. — Я принесу тебе платье.

Несколько минут я дышала через рот, настраиваясь и принимая действительность. Глаза жгло от наворачивавшихся слез. Потом мама, платье, глоток воды, чтобы перестала кружиться голова, машина, дорога и ворота кладбища. Сердце защемило, потому что я слышала мысли присутствующих, родных Эрика. Все страдания мира разом свалились на меня. И это причиняло не просто боль, а разбивало дуду на части. Мои напуганные глаза смотрели куда-то вглубь кладбища. Потеря уничтожала не просто мою сущность — я возненавидела себя, отторгала силу и винила Билли за то, что позволил мне принять его дар. Конечно, он мог спрогнозировать, чем все закончится. Ведь сам всех потерял. И не смотря на то, что произошло с дедушкой, он не оставил мне выбора. Как и родители не позволили мне быть с тем, кто был назначен судьбой. Сделали все, чтобы я была связана с Эриком, и не имела ни единого шанса уйти от него. Что ж, теперь вина и ответственность за то, что натворили мои родные, лежит целиком и полностью только на мне.

От угнетающих мыслей, столпившихся возле гроба людей, я не могла сделать и шагу вперед. Слова, которые долетали до моих ушей, забирали у меня последние силы. Боль пронзала до самых кончиков пальцев, сковывая мышцы. Я присела на корточки и прижала голову к коленям, чтобы пережить спазм.

Мама помогла подняться на ноги и сделать шаг в сторону действительности, с которой мне предстоит смириться. Несказанно трудно давались движения, но то, что я отключилась от мыслей, и мамина ладонь, давали мне силы идти вперед.