Глава 11 Разговор

Некоторое время царила тишина. Затем Виктория выпрямилась и, словно приняв решение, оживлённо сказала:

— Ладно, навещу-ка я завтра свою старую подругу.

— Кого? — удивилась Шарлотта, приподняв бровь.

— Наоми Гриффин, — с загадочной улыбкой ответила Виктория.

— Бабушку Джулиана?.. — переспросила Шарлотта, поражённая.

— Именно, — кивнула Виктория. — У нас с ней есть, о чём поговорить.

*****

Джулиан не стал задерживаться в ресторане. Подвыпившая мисс Крейг становилась всё навязчивей, и её притворная игривость вызывала у него только внутреннее отвращение. Он вежливо попрощался, сохранив в голосе ту отстранённую холодность, что всегда отпугивала непрошеных.

Дом встретил его тишиной. Гулкий, почти глухой. Отец, как и в последние месяцы, задерживался в корпорации. После ухода Мелани он будто потерял себя — замкнулся, ожесточился, растворился в бесконечных делах, только бы не возвращаться туда, где всё напоминало о ней.

Бабушка, как всегда в это время, отдыхала в своей комнате. Её дверь была прикрыта, за ней слышалось лёгкое потрескивание радиоприёмника — старинная привычка, доставшаяся ей ещё с юности.

Джулиан поднялся по лестнице, миновал галерею портретов, и, толкнув дверь, вошёл в кабинет. Просторная комната, некогда наполненная голосом матери и ароматом её любимого жасминового чая, теперь казалась чужой и безжизненной. В воздухе витала тишина, от которой хотелось сбежать. Он сел за стол, включил компьютер — и всё равно почувствовал, как боль оседает где-то под рёбрами.

Без неё этот дом опустел. Без её звонкого смеха, без лёгкого укора в голосе, без ласковых прикосновений к отцу, к нему... без её духа, всё стало другим. Холодным. Каменным.

Он медленно достал телефон. Пальцы дрогнули. Экран вспыхнул.

Контакт «Мама».

Он нажал вызов.

Мелани ответила почти мгновенно — будто держала телефон в руке, будто ждала именно этого звонка.

— Привет, милый. Ну как твой первый день на посту директора? — её голос звенел знакомой теплотой, но под этой лёгкой мелодией таилась усталая грусть, которой раньше не было.

— Здравствуй, мама, — мягко ответил он. — Я хочу с тобой увидеться. Поговорить.

На мгновение повисла тишина.

— Если ты хочешь говорить о своём отце, — голос Мелани стал резким, холодным, — то давай не будем терять время.

— Нет, не о папе, — спокойно, но твёрдо ответил он. — Я действительно нуждаюсь в твоей помощи.

— Что-то случилось в Академии? — встрепенулась она, голос дрогнул.

— Если ты так переживаешь за Академию, — устало бросил Джулиан, — возвращайся хоть завтра.

— Прости, прости, — поспешно проговорила она, — я просто… я ужасная эгоистка. Конечно, я помогу. Всё, что смогу.

— Тогда, может, встретимся завтра в городе? Где-нибудь спокойно пообедаем.

— Конечно, милый. Назначай время. — В её голосе снова прозвучала та материнская ласка, по которой он скучал. — Как там бабушка?

— Всё хорошо. Она держится. Но мы все… мы очень скучаем по тебе. Особенно папа. Он... совсем потерян. Ему тяжело.

— Я не хочу слышать о нём, — твёрдо перебила Мелани.

— Ладно, — коротко ответил Джулиан, — тогда до завтра. Спокойной ночи, мама.

— Спокойной ночи, Джулиан. Люблю тебя.

— И я тебя, мама.

Джулиан устало откинулся на спинку кресла, чувствуя, как тяжесть дня наваливается на плечи. В груди было пусто — как будто вместе с вечерним светом из него ушло всё тепло. Он закрыл глаза, в надежде ненадолго спрятаться от мыслей.

Тихий стук в дверь вернул его в реальность.

— Джулиан, ты уже дома? — осторожно раздался голос бабушки Наоми.

— Да, бабушка. Заходи, — отозвался он, приподнимаясь и сдвигаясь на диване, чтобы уступить ей место. — Почему не отдыхаешь?

— Спустилась попить воды, — мягко улыбнулась она. — Увидела свет и решила заглянуть.

— Бабушка, — с укором, но ласково сказал он, — у нас в доме есть кому принести тебе воду.

Наоми с достоинством нахмурилась:

— Я ещё в состоянии сама налить себе стакан, не надо меня жалеть.

Джулиан рассмеялся и обнял её за плечи, притянув к себе с нежностью, которая согревала сильнее любого пледа.

— Ты самая молодая бабушка на свете. И самая любимая.

Он поцеловал её в щёку, и Наоми не сдержала улыбку.

— Вот озорник, — пробормотала она, вспоминая. — Ты в детстве всегда так ластился, когда хотел сладкого, а родители запрещали.

Имя родителей повисло в воздухе, и как по щелчку глаза Джулиана потемнели. Радость в них погасла. Наоми сразу это заметила.

— Ты говорил с Мелани? — спросила она осторожно.

Он кивнул, взгляд остановился на её лице.

— Да. Но стоит только упомянуть отца — и она сразу замыкается. Словно его не существует. — Он помолчал, затем взглянул прямо в глаза бабушке. — Ты точно не знаешь, что между ними произошло?