2

Только в метро я поняла, что рука у меня не просто ноет – она, кажется, сейчас отвалится на фиг. Это как же я Андрею в нос заехала? Может, у него и нос того… отвалился?

А хорошо бы…

Я зашла в аптеку рядом с офисом, прикупила мазь от ушибов и синяков. Приду на своё родное местечко – помажу руку. Рабочий инструмент, как-никак.

Охранники смотрели на меня, вытаращив глаза, когда я вся такая важная (и старательно прижимающая к себе пакетик с коньяком, чтобы не бряцал) прошла в офис. На часах было начало восьмого. Вечера, естественно.

Вы когда-нибудь приходили на работу в семь вечера? Вот. Я тоже не приходила. Ну ничего, всё когда-нибудь бывает в первый раз.

Выйдя из лифта на нашем родном шестнадцатом этаже, я невольно задумалась. Ты, конечно, Светка, молодец. Коньяк купила, сигареты тоже (полпачки на улице выкурила – башка теперь раскалывается…)

А закуска, закуска-то?!

Что там к коньяку полагается? Лимоны?

Я протопала к автомату с шоколадками и прочей мутью. Пятница, вечер… За рабочую неделю автоматный ассортимент изрядно поредел. Так что на меня грустно глядела жвачка, «Баунти» и чипсы «Лэйс» с луком и сметаной. Бяка какая. Не люблю лук.

Лимонов, понятное дело, автомат офисным работникам не предлагал. Так что пришлось довольствоваться «Баунти».

Офис был безжалостно пуст. Конечно, пятница всё-таки… Дураков нет, торчать тут сверхурочно, рабочий день-то до шести.

Эх, даже айтишников нет. А я надеялась с ними коньячком поделиться. Значит, не судьба.

Телефон в очередной раз начал разрываться, и я раздражённо покосилась на сумку, вынула его, посмотрела на экран – ну точно, Андрей. Наверное, хочет узнать, утопилась я уже или только собираюсь.

Нет, милый, не дождёшься.

Я тихонько юркнула на своё рабочее место. Было оно в укромном закутке, недалеко от кабинета генерального. Но там, понятное дело, уже нет никакого генерального – наш Максим Иванович обычно в пять вечера уходит.

Сначала я помазала повреждённую носом Андрея руку, затем открыла коньяк, налила чуточку в заныканный когда-то давно пластиковый стаканчик, зашуршала шоколадкой. Живём.

Честно говоря, алконавт из меня всегда был не очень. С моим-то гастритом… Примерно на третьем стаканчике я поняла, что мне срочно нужна ещё одна шоколадка. А лучше две. Или три. А может, пять. В общем, все, что есть – все будут мои.

Ох и здорово меня шатало… Спасибо опен офисам – повсюду столы, есть на что опереться. Правда, я сбила на пол несколько папок с документами и стаканчиков с ручками, но ничего. Будем считать, это такой офисный полтергейст. Или домовой.

Хм. Офисвой? Офисовой? Во, точно! Офисовой.

Пьяно хрюкнув, я таки добралась до выхода в коридор. Толкнула дверь… и чуть не пропахала лбом пол, начав заваливаться то ли вниз, то ли вбок.

Но позорно рухнуть срубленным во цвете лет дубом мне не дали.

– Что вы здесь делаете? – прозвучал над ухом грозный голос, а сильные руки схватили меня за плечи. Не за талию – увы. Я всё же слишком мелкая, редкий мужик достанет до моей талии.

– Пью… – ответила я честно, уже постфактум подумав, что честность не всегда бывает к месту.

Особенно в моём случае…

– Что-что? – голос, кажется, подумал, что он ослышался.

Ы-ы-ы! Голос ослышался.

Колобок повесился.

Негр загорает.

Я начала трястись и опять захрюкала.

– Да в чём дело?! – вновь возмутился голос. – Вы чего, пьяны?!

И тут мне резко стало не до смеха.

Ма-м-ма дор-рогая! Это же никакой не голос. В смысле, голос, но не просто голос, а голос генерального директора!

Всё, Светка, допилась ты… только не до зелёных чёртиков, а до Юрьевского Максима Ивановича.

Чёртики… эй… где вы там? Честное слово, я бы вас выбрала…

Ну, или на крайний случай – белочку…

– Й-а-а-а, – проблеяла я невнятно и подняла голову. – Йа-а-а…

Генеральный смотрел на меня с брезгливым презрением, и на одно мгновение внутри яркой вспышкой полыхнуло раздражение.

На себя. На него. На весь мужской род.

Гады!

– А вы на меня так не смотрите! – заявила я вдруг твёрдо и даже почти не запинаясь. – Ну, пьяна! Подумаешь! С кем не бывает?

Он, кажется, опешил. Думал, я виниться буду? Ага, конечно!

– Вот вы, – я ткнула Юрьевского пальцем в грудь, и он даже чуть вздрогнул, – неужели вам никогда не хочется… как это там… выпить, да! Бывает же… ик!.. так плохо! Хоть, блин, умирай…

Я впилась пальцами в его пиджак, и генеральный вновь брезгливо поморщился, пытаясь отцепить мои коготки.

– «Блин, умирай» – это замечательно, – процедил он, всё же отодрав от себя мои руки. Сделал шаг назад, оглядел меня с ног до головы. – Но я не понимаю, почему подобными вещами вы занимаетесь на работе.

– А где ещё? – спросила я, и Юрьевский на мгновение завис. Я воспользовалась этим и продолжила: – И потом, не на работе, а после работы!

– Это неважно, в офисе же…

– Ва-ажно, – протянула я и вновь попыталась ткнуть его пальцем, но он не дался. – Рабочий день окончен! И тут никого нет! Никто не увидит.

– А я, значит, никто? – генеральный чуть дёрнул уголком рта.

– Нет! То есть, да! То есть, нет! Блин… Я запуталась.

– Рад, что у вас хватило смелости это признать, – сказал Юрьевский холодно. – Думаю, что нет смысла продолжать дискуссию. Вы уволены.

Вот это номер!

Я даже протрезвела.

А потом разозлилась.

– Ну и пожалуйста, – заявила я обиженно и даже носом шмыгнула. – Вам же хуже будет.

Развернулась и потопала к своему рабочему месту, забыв про шоколадку. Генеральный шагал следом.

– Вещи будете собирать? – показалось, или в его голосе прозвучало ехидство?

– Неа, – гордо вздёрнула нос я и из-за этого чуть покачнулась. Пришлось позорно схватиться за стол, чтобы не упасть. – У меня тут и нет никаких особенных вещей. Я хочу коньяк допить.

– Чего-о-о?!

– Коньяк допить хочу! – рявкнула я, думая, что Юрьевский не расслышал. – Зря я его купила, что ли? Кстати, хотите, и вам налью? Он хороший, пять звёздочек. Только у меня лишнего пластикового стаканчика нет.

– Стаканчика… – эхом повторил генеральный.

Я в этот момент дошла до рабочего места, налила себе ещё коньяка и одним махом выпила, пытаясь заглушить досаду и рвущую меня изнутри боль.

Стало чуть легче, только голова закружилась и в глазах потемнело.

– Такой наглости я на своём веку не припомню… – пробормотал Юрьевский, и я не удержалась от ехидного вопроса:

– А вам, чего, уже век стукнуло?

Он будто бы не слышал.

– Может, мне охрану позвать?

– Зовите, – милостиво кивнула я. – У меня коньяка и на них хватит. Но лучше не надо. Меньше народу – больше кислороду… То есть, коньяка. О! Всё-таки есть ещё один стаканчик. Вам налить?

Юрьевский вдруг подошёл ближе, отобрал у меня бутылку. Я думала, с концами. Но нет – налил себе во второй стаканчик немного коньяка и чуть пригубил, внимательно меня разглядывая.

– У вас что-то случилось.

Я даже не поняла, вопрос это или утверждение.

Отсалютовала боссу пластиковой посудиной, ухмыльнулась и ответила:

– Кэп! Это, как говорится, и ежу ясно. А у вас-то мозгов должно быть побольше, чем у ежа.

Генеральный поперхнулся, и я совсем неделикатно хлопнула его ладонью по спине.

– Осторожнее! А то я искусственное дыхание делать не умею.

– Зато вы умеете хамить.

– Поклёп, причём наглый. Я просто не совсем в трезвом уме. И потом, вы меня всё равно уже уволили. Так что могу делать, чего мне вздумается. Хочу халву ем, хочу коньяк пью*.

(*Искажённая цитата из фильма «Девчата»: «Хочу халву ем, хочу пряники».)

– Халву? – Юрьевский оглядел мой образцово-показательный чистый стол. Если не считать бутылки, конечно. – А у вас есть халва?

– Нету. У меня ничего нету. Только коньяк. Ещё налить?

– Ну налейте.

Я налила себе и ему. Выпили, не чокаясь.

– И что у вас случилось?

Я дёрнула губой.

– Командировка у меня на день раньше кончилась. Знаете, как в анекдоте. Пришёл муж, а у жены любовник. В шкафу или на балконе. Вот у меня почти то же самое. Только не на балконе, а на диване… и моя родная сестра.

Я налила и выпила опять. Юрьевский молчал, и я продолжила:

– Мы ведь пять лет с ним вместе. Я даже не думала… А Сашка раньше с нами жила. Три года назад я ей квартиру… Да, квартиру. И почему они туда не поехали, зачем у нас?

– Не планировали. Сорвались, – сказал генеральный каким-то бесцветным голосом.

– Может быть. Не знаю, что теперь делать.

– Конкретно сейчас вы занимаетесь тем, что гробите свою печень.

– Да, – вздохнула я. – Но разве о печени думаешь, когда тебе сердце разбили и душу вынули? Какая уж тут печень. Вы ещё скажите – селезёнка. Или желчный пузырь. Или вообще кишечник.

Юрьевский невнятно хмыкнул.

– У меня и нет никого, кроме сестры и мужа. А теперь получается, что и их тоже нет.

Я налила ещё. Себе и генеральному. Он слушал молча.

– Выбежала из дома и подумала – может, мне тоже… изменить ему? Представляете, всерьёз о таком думала.

– Представляю.

– Ну вот. А потом поняла, что у меня ничего не получится. Поэтому купила коньяк… и сюда приехала. Некуда больше. – Я сделала ещё глоток, поморщилась. – Нет, не выйдет из меня алконавта. Треть бутылки даже не уговорила, слабачка.

– Больше и не надо. А то вы потом ничего не вспомните.

– Так может, и хорошо? – я повернулась к боссу, чуть не расплескав на него оставшийся коньяк из стаканчика. – Выпил и забыл. Как лекарство.

– Увы, – он вдруг улыбнулся, и я поймала себя на не очень трезвой мысли, что у нашего генерального очень милая улыбка. – От лекарств не бывает похмелья.

И вообще Юрьевский красивый мужик. Правда, ему уже за сорок, но зато какой статный… И волосы эти тёмные, до плеч, и глаза – серые, словно сталь… И седая прядь… Ах, романтично.

– Вы чего на меня так смотрите? – спросил генеральный с подозрением, и я засмеялась.

Мне даже неловко не было, когда я ответила:

– Просто поняла, что с вами, пожалуй, изменила бы мужу. Вы такой… как из книжки. Романтичный злодей. Плохой мальчик. Девочки таких всегда любят.

– Боюсь, изменять со мной – не очень удачная идея, – сказал Юрьевский бесстрастно.

– Идея как идея. – Я пожала плечами. – Не хуже и не лучше любой другой идеи, которая может прийти в пьяную голову. Тут дело в вас.

– Во мне? – он недоуменно нахмурился.

– В вас, ага. Хрен вы на меня польститесь.

– Это ещё почему?

Я задумалась.

– Ну… я пьяная.

– Я тоже сейчас не особо трезвый.

– Ну… я ваш сотрудник.

– Я вас только что уволил.

– Ну… я мелкая.

Он на секунду задумался.

– Приподниму. Или на стол посажу. Поправимо.

– Ну… я вряд ли покажусь вам симпатичной настолько, чтобы…

– Вы вполне симпатичная, – сказал Юрьевский, ещё раз оглядев меня с головы до ног. – Не вижу никакого криминала. Руки, ноги, голова. Думаю, что хвоста у вас нет и между ног всё как положено.

Тут уже задумалась я.

– Так вы… это… ну…

– Чего?

Мне показалось, или он издевается?

– Ну, вы… это… предлагаете…

– Да-да?

– Ну… того самого… с вами?

– Так вы же сами хотели, – пожал плечами генеральный. – И мужу измените, и не противно будет. Но я ведь говорил – это плохая идея. Только вот не потому, что вы перечислили.

– Да? А почему? Вы женаты?

– Нет.

– Вы гей?

Юрьевский даже вздрогнул.

– Упаси боже. Нет.

– Хм. – Я задумалась. – У вас есть какие-то особенные пристрастия? Ремни, плётки, фалло… ими… фал…

– Так, стоп. Дело не в этом. Я просто не могу гарантировать, что вы получите удовольствие от секса со мной. Поэтому… лучше вам поискать кого-то другого.

Господи, Светка… Девять вечера, в офисе темно хоть глаз выколи, и ты стоишь возле своего письменного стола и всерьёз обсуждаешь с генеральным директором вопрос о совместном интиме. Сегодня магнитные бури, не иначе…

– И где искать-то? Тут больше нет никого. Поэтому… я согласна.

– Согласны? – повторил Юрьевский будто бы по слогам.

– Ну… да. Если вы, конечно, не шутили. Можете меня… э-э-э… поиметь. Трахнуть. Или как вы там это называете.

Он слегка нахмурился.

– Слушайте, я же объяснил… вам вряд ли будет приятно.

– Да почему? Вы насилуете женщин?

– Нет.

– Тогда почему?

Генеральный вздохнул, закатил глаза.

– Ладно, проще показать. Пойдёмте.

И зашагал к своему кабинету.

– Коньяк брать? – крикнула я ему вслед.

Юрьевский остановился, немного подумал.

– Берите. И стаканчики тоже.

– Это само собой.