Глава 8

Диавалия

В комнату я вернулась с огромной радостью: горячий душ, чистая одежда, ужин, необходимое мне спокойствие и тишина.

Лис бегал вокруг, прежде чем я потушила свет и завернулась в одеяло. Животное поскребло коготками о подоконник и улеглось на подушках.

Было ли мне страшно оказаться закрытой в гробу? Да, очень. Та практика, которую я проходила с отцом и братьями, отличалась одним: я всегда знала — в любой момент меня спасут. Здесь же все иначе. И, если бы не собственные ногти, не знаю, смогла бы я выбраться наружу или пролежала бы в летаргическом сне до тех пор, пока не закончился воздух?

«Мне нельзя умерать ни в коем случае». Лис спрыгнул со своего места и забрался ко мне на кровать. Он осторожно ступал по одеялу, прежде чем уткнулся мне в руку. Я свернулась калачиком, стала медленно его гладить, и по щекам потекли предательские слезы. Сколько раз я запрещала себе плакать, сколько раз успокаивала, нашептывая во мраке ночи слова утешения, терпела испытания, тренировала силу воли, но уже во второй раз в университете на мою жизнь посягнули.

Проснувшись на рассвете, я написала братьям еще одно письмо, в подробностях изложив заключение в гробу. На первое послание они так и не ответили... «Их в любой момент могли вызвать на какое-нибудь место преступления».

Некоторое время я подробно изучала университетский устав, где четко говорились, что на территории учебного заведения, как и на близлежащем кладбище, насилие запрещено.

— Дьявол, проклясть бы всех недовольных, вздумавших объявить на меня охоту, — я захлопнула книгу и швырнула на кровать. — С мертвыми куда проще, нежели с живыми.

Вчерашнюю форму я так и не почистила: сил оставалось только на то, чтобы принять душ и перекусить. Умывшись и позавтракав, я занялась одеждой. В некоторых местах куртка порвалась, а глина прилипла так сильно, что заклинание очищения пришлось накладывать два раза подряд. Но к первому занятию я прибыла в лучшем виде.

Позже я ощутила легкую головную боль, с каждым часом она усиливалась, заставляя морщиться. «Вероятно, сказался недостаток кислорода».

Первой парой стояла «Ментальная магия»; ее начинали вести в этом семестре, руководствуясь тем, что весь первый курс студенты проходили общие дисциплины, на втором приступали к чему-то более серьезному, в том числе к практике на кладбище, а уже третий курс включал самые сложные предметы. Студенты выбирали будущую профессию: каждому выдавалось индивидуальное расписание, куда входили дополнительные занятия с преподавателем для лучшего усвоения материала.

Аудитория находилась на втором этаже главного корпуса, куда я пришла самой первой, заняв место в последнем ряду у приоткрытого окна. К головной боли прибавилась слабость в теле и легкая тошнота.

Постепенно начали прибывать и другие студенты, следом вошла и преподавательница – высокая стройная женщина в фиолетовом платье, выгодно подчеркивающем подтянутую фигуру. Ее темно-каштановые волосы были собраны в элегантную прическу, на вид даме можно было дать не больше тридцати пяти лет.

Колючим взглядом больших карих глаз она прошлась по аудитории, на секунду задержав его на мне, и я бы могла подумать, что преподавательница пытается найти жертву для вызова к доске.

— Доброе утро, студенты. Мое имя Стефания Анраш, — представилась она, раздвинув пухлые чувственные губы в улыбке. — Начнем наше занятие, — она прошлась вдоль первого ряда, где в основном сидели девушки, и в их взглядах плескалось восхищение этой преподавательницей. — Ментальная магия — это умение влиять на разум того или иного живого существа без помощи заклинаний — всего лишь силой вашей собственной мысли. При условии, что у вас имеется высокий энергетический уровень. Ментальным магом может стать исключительно сильный волей и духом человек. Менталистов крайне мало, и срок их жизни короче, чем у обычных людей. Они не используют амулеты или энергию извне, а расходуют исключительно свою силу. И восстанавливаться могут в кратчайшие сроки от себе подобных, — она фыркнула и, вздернув острый носик, продолжила. — Поднимите руки те из присутствующих, кто выбрал будущей профессией работу в корпусе инквизиторов и боевых магов.

Я и практически все парни подняли руки.

— Отлично, вам должно быть известно: каждый, кто планирует занять выбранную вами специальность, обязан пройти обряд «Одержимости». Кто знает, что это за обряд? — она обвела аудиторию взглядом. — Вот вы!

Юро поднялся с места:

— Этот обряд дает своему носителю возможность приобретения непробиваемого ментального щита. Никто не сможет влиять на него, подчинять своей воле, заставлять действовать по принуждению.

— Верно. Садитесь. Однако запомните — не каждый способен выдержать данную процедуру. Бывало и такое, что, казалось бы, сильный на вид человек превращался в овощ на двух ножках, погружался либо в длительный летаргический сон, из которого неизвестно, сможет ли выйти, либо вовсе терял себя как личность, превращаясь в недоразвитое существо. Но не пугайтесь, будущие боевики и инквизиторы, так было раньше. Сейчас все не так мрачно, с вами будут находиться лучшие менталисты, которые проследят за правильно проведенной процедурой, но не надейтесь — боли вы никак не сможете избежать. Заранее привыкайте к ней — она будет вашей пожизненной спутницей. Никто не получает столько ранений, как боевики и некромаги. Эти ребята никогда не жалеют себя для ритуалов, а ведь в каждом втором для проведения необходима их кровь. Не удивляйтесь, если увидите у такого человека множественные шрамы и порезы на руках. Запястья — это основные места, которые они режут. Так вот, возвращаясь к обряду «Одержимости»: его завершением становится клеймо на теле в виде неправильной пентаграммы, — она подошла к доске и нарисовала мелом символ. — Он проявляется как ожог и причиняет своему носителю с трудом переносимую боль. Эту процедуру, в основном, проводят на последних курсах, поскольку делать ранее бессмысленно – высока вероятность смерти испытуемого. Это вам не бычка заклеймить, — преподавательница засмеялась, сев за стол.

Я записывала лекцию о влиянии ментальной магии на разум, периодически меня клонило в сон, а голова нещадно болела. После семинара я поспешила в больничное крыло за лекарством. Сегодня здесь было на удивление пусто, не считая единственной занятой койки.

Крабат сидел ко мне спиной, сгорбившись и понурив голову. Рубашка расстегнута, и из-за воротника я разглядела несколько белесых шрамов на шее.

«Быть может, поэтому он постоянно ходит в балахоне и не снимает капюшон, чтобы никто не видел, какой он «красавец?» — у отца тоже было много шрамов: вся спина, ноги и руки. Все из-за работы: некромаги действительно не жалели собственного тела, резали себя, чтобы помочь другим, совершали опасные для жизни ритуалы. И меня это тоже ждет.

Крабат едва слышно застонал, прикладывая руку к груди, когда я бесшумно к нему подкралась, успев заметить выжженную пентаграмму.

Увидев меня, боевик закрыл ее рубашкой, буравя недовольным взглядом черных глаз.

«Он мучается...» — на тумбочке стояло несколько флаконов и пустая мисочка, видимо, лекарь ушла за чем-то, не успев приготовить средство.

Положив сумку на стул и закатав рукава, я вылила содержимое и стала помешивать сначала по часовой стрелке, а потом против – до получения густой смеси. Я взяла флакон с прозрачной жидкостью, подошла к Крабату и потянула за рубашку, парень ошарашенно на меня посмотрел.

— Или дождешься лекаря? — холодно спросила я.

Он промолчал, позволив себе помочь. Жидкость лилась на ожог и пузырилась, парень молчал, а я ловко накладывала смесь из мисочки, покрывая пораженную кожу толстым слоем. Осталось подождать, когда она застынет.

— Откуда ты знаешь, как ее готовить? — спросил он.

Я промолчала, неторопливо перевязывая его грудную клетку бинтом, пропитанным анестезирующим эликсиром.

К нам подошла лекарь, держа в руках скрученные пергаменты:

— Ой, я все подготовила, только рецепт подзабыла, а вы уже и сами управились, — она удивленно посмотрела на уже наполовину пустые пузырьки. Взяв мисочку с тумбочки, она понюхала ее и перевела на меня удивленный взгляд.

— У вас нет капель от головной боли? — спросила я. — Вчера произошло кислородное голодание.

— Право же, дружочек, что же вы себя не бережете. С какого факультета?

— Некромагия.

— А-а-а... тогда ясно, сейчас дам тебе капельки. Чудо, а не средство — мой рецептик, — она скрылась за ширмой и вмиг вернулась с голубым флакончиком; накапав в стакан пять капель, протянула мне. — Вот, действует за секунды. А то ты совсем бледненький, но симпатичный, — подмигнула лекарь. — Ступайте, на занятия кто вместо вас будет ходить?

Выпив чудо-капли, я сверилась с расписанием и пошла по коридору в соседнее крыло. Вот-вот должна была начаться артефакторика под руководством Милоша Павлеша.

Крабат хотел о чем-то спросить, но я не желала с ним разговаривать и ускорила шаг.

От ярко освещенной аудитории я зажмурилась, закрыв лицо руками. Крабат вовремя натянул капюшон на нос.

— Проходите, проходите, — поприветствовал нас приятный баритон. — Прошу прощения, — и свет погас.

Я открыла глаза — за широким столом, уставленным разнообразными предметами, инструментами, материалами из драгоценных камней и оправ, на высоком стуле сидел длинноногий, худощавый... «скелет». Это был вполне живой мужчина, но уж больно худой, в синем щегольском костюме без пиджака и начищенных туфлях темно-зеленого цвета. Из кармана его жилета торчал бордовый атласный платок, а на шее повязан узкий галстук. На крючковатом носу преподавателя поблескивали очки в тонкой оправе, за которыми виднелись яркие серые глаза в окружении тонких морщинок. Губы скрыты за седыми усами с бородой, а черепушку плохо прикрывали торчащие в разные стороны серебристые волосы.

Он стучал мелом по черной доске, выводя формулы для составления какого-то артефакта.

— Я не успел закончить разбор. Хорошо, что вы не ослепли, — он усмехнулся в бороду и проворно спрыгнул со стула. На вид ему можно дать лет шестьдесят. — Проходите, занимайте места поближе, чтобы всем было видно.

Мы с Крабатом сели в первом ряду.

— Откуда ты знаешь, как готовить смесь для... от ожогов? — шепотом спросил он.

— Знаю. Тебе придется довольствоваться этим ответом, — холодно ответила я. «Не рассказывать же ему все детали моей жизни».

— Диаваль, ты со всеми такой приветливый или только с живыми людьми? — в голосе Крабата звучал сарказм.

Я пожала плечами, демонстируя, что разговор окончен. Немного погодя в аудиторию вошел Юро и был удивлен, увидев нас сидящими за первым столом.

— Ребята, я к вам, — он опустился рядом со мной.

Когда аудитория заполнилась, преподаватель закрыл дверь на ключ:

— Теперь нам никто не помешает вникать в таинства артефакторики. Меня зовут Милош Павлеш, — мужчина сложил ладони в молитвенном жесте и, чуть сутулясь, улыбнулся.

— Вы тот самый артефактор, который создал для короля Иолира корону истины! — воскликнул один из студентов, вскочив с места.

Я удивленно захлопала глазами. Мне доводилось слышать от отца рассказы об известнейшем артефакторе. Этот человек — легенда! Можно сказать, именно он стал первым создателем творений, стоивших целое состояние. Подобные вещицы хранились у всего нескольких людей в королевстве.

По схемам Павлеша отец создал украшения для мамы и нас с братьями.

Я вспомнила Милоша! Тогда мне было пять лет, но преподаватель казался гораздо моложе... «Неужели он так быстро превратился в тощего старца?» — перед глазами встал образ молодого, высокого и отнюдь не худого мужчины с белоснежной кожей и шелковыми серебряными волосами: ни единой морщинки, никакой бороды. Тогда я не поверила словам отца, расхваливающего опытность Милоша. Именно этот артефактор подбирал камни для наших украшений.

Милош рассказывал суть артефакторики, углубившись в историю предмета, и для примера ему понадобился артефакт одного из студентов.

Я поднялась с места и под взглядами однокурсников протянула руку с кольцом. Милош бережно осмотрел его с разных сторон и, улыбнувшись, прошептал:

— Изумительная работа, узнаю руку мастера, — он едва заметно поклонился, а я ощутила смущение, жаром опалившее щеки и заставившее руки предательски задрожать.

— Итак. Перед нами одна из работ Варлока Некроманцера — серебряное кольцо с аргиллитом. Поистине редким камнем, — он поднял руку с кольцом вверх, дав всем возможность увидеть артефакт. — За таким сокровищем охотились многие некроманты, первый артефакт с аргиллитом был у Нерва Виверна, второй перед вами, — он хитро прищурился, прекрасно зная об остальных, которые находились в нашей семье.

— Вы спросите, чем особенно это кольцо? И я вам отвечу — самим камнем, все волшебные свойства которого до сих пор полностью не изучены, и не ясно, как он проявит себя в той или иной ситуации. В такие артефакты всегда вкладывается защитная функция. Окажись некромаг между миром живых и мертвых, благодаря артефакту с этим камнем он сможет вернуться. Это то, что можно отчасти назвать бессмертием. Аргиллиты продлевают жизнь и молодость своего носителя.

«Вот почему отец так хорошо выглядит!» — осенило меня. О свойствах кольца он никогда не распространялся, просто велел носить для защиты...

— При крайней степени магического истощения камень делится накопленной ранее энергией. За такой артефакт сильнейшие менталисты готовы отдать любые средства, не побоюсь сказать, даже заложить душу демону. Известно, что камень помогает некромагу в призывании душ мертвых без сильных энергетических и временных затрат. Принято считать, что если носить на себе часть аргиллита при темной луне, то в человеке откроется дар к прорицанию, и гадание станет точным. Аргиллит подходит не только некромагам и менталистам, но и целителям, налаживая и усиливая их связь с природой, от которой они черпают энергию. Целители, ранее не сумевшие вылечить то или иное тяжелое заболевание, с легкостью сделают это благодаря аргиллиту. Но учтите: камень не простой, а с собственной душой. Не зря подобные артефакты передаются из поколения в поколение. Если камень чувствует в носителе тьму, жажду власти — он его не примет. Ко всему прочему, камень ревнив и обидчив. Если носитель получил артефакт, допустим, от отца, и камень принял его, то этот человек не может никому отдать или, упаси вас всевышний, передарить его, надеть на кого-то, кроме себя. Тогда артефакт подействует по собственному усмотрению: растеряет все функции, превратившись в обычную безделушку в красивой оправе, или того хуже... оставит на носителе пожизненное проклятие. Человек может лишиться своего магического дара. Не стремитесь получить этот опасный и редкий камень. Это лишь немногое из того, что я знаю об аргиллитах, — он вернул мне кольцо. — Диаваль, благодарю за демонстрацию, можешь занять свое место.

Я поклонилась ему, а Милош продолжил занятие.