Мятежная кровь

Аметистовые глаза Рафаэля излучали искреннее сочувствие, когда он смотрел сверху, с балкона дворца, вниз, туда, где толпились придворные эльфы и многочисленные гости из королевства Тамир, страны вампиров.

Там, внизу, в царском дворе, стоял наследник вампирского трона, отца которого одолел в честном поединке его, Рафаэля, родитель.

Юноша, чьи длинные белоснежные волосы мягко трепал ветер, не мог оторвать взгляда от изящного, хмурого и надменного вампира.

Ему еще не доводилось видеть никого более величественного и прекрасного. Принц Кристоф был удивительно высок, среди эльфов трудно было встретить мужчин с таким ростом, обладал изящным крепким сложением и фантастически красивым бледным лицом.

Черные, как смоль, волосы падали ему на глаза, сверкавшие адским ослепительно зеленым пламенем.

От его взгляда всякому становилось жутко, такая мрачная ненависть сквозила в ледяном выражении. Черты идеальные, изумляющие совершенством, но неподвижные, холодные и острые, как и странные глаза.

В движениях уверенность, злая хищная уверенность, которая не позволяла его охранникам надеть ему на руки цепи, оставляя гордо стоять в роскошном черном одеянии.

Рафаэль внимательно смотрел на него, чувствуя странное непреодолимое волнение. Он понимал, что вампиру, несомненно, очень горько, ведь он потерял родного отца, и отзывчивое искреннее сердце эльфа стремилось помочь ему, разделить его страдания. Но пока юноша не совсем понимал, как он может это сделать.

Услышав позади неторопливые шаги, Рафаэль оглянулся. Это была его сестра Каролина, очаровательная длинноволосая эльфийка, наследница королевства, его лучшая подруга и советчица.

- Эль, ты стоишь здесь уже полчаса. Что такое? - ее огромные фиолетовые глаза мягко мерцали, она подошла и потрепала брата по плечу.

- Ничего, - юноша снова глянул на Кристофа, вампир свирепо смотрел на придворного эльфа, что-то быстро говорившего ему.

Каролина проследила за его взглядом:

- Жалеешь его, верно?

- Да. Он потерял отца. Мне его жаль. Что отец намерен с ним делать?

- О, Эль, - с грустью сказала девушка, - ты, наверняка, не испытаешь восторга, услышав ответ...

- Что ты хочешь сказать? – встревоженно спросил юноша.

- Я не думаю, что отец прав, Эль, но он намерен казнить наследника Тамира.

- Что? Но это несправедливо! – в ярких глазах полыхнуло негодование.

- Кто знает. Принц Кристоф жесток, едва ли он понимает, что наш родитель не повинен в безрассудстве его отца. Неизвестно, что у него теперь на уме.

- Я с этим не согласен! – заявил Рафаэль и, отвернувшись, понесся к отцу, уже точно зная, что хочет сказать.

Каролина, изумленная его резкостью, тут же последовала за ним.

Повелитель эльфов, король Адриан, с хмурым видом восседал на троне, прикладывая руку к левому плечу.

Битва с Эламом, отцом Кристофа, чуть не стала его последним жизненным путешествием. Король вампиров нанес ему множество ран, от которых он уже никогда не оправится, но гордость врага подарила ему шанс на спасение.

Адриану удалось улучить краткое мгновенье, от которого зависела его жизнь, и сокрушительная атака пронзила высокомерное сердце врага.

Элам проиграл, но оставил наследника: не менее гордого и жестокого Кристофа.

Повелитель эльфов имел все основания казнить молодого вампира. Во-первых, он был сыном врага, а во-вторых, его нельзя было отнести к числу тех, кто может разумно и непредвзято смотреть на вещи. Отсюда вовсе не следовало, что Кристоф был глупым и несмышленым, нет; суть в том, что одной из главных и самых неукротимых сторон его сущности была мстительность.

Он не успокоится, пока не отомстит.

Пока не причинит ему и его народу столько же боли и мук, сколько, вероятно, терпел сам в эту минуту.

Адриан сжал рассеченное плечо, стараясь погасить ноющую боль, и в этот момент дверь распахнулась, и герольд звонко возгласил:

- Его светлость, принц Рафаэль, ее высочество, принцесса Каролина.

Белокурые эльфы, юноша и девушка, ворвались в просторный зал и торопливо направились к отцу, удивленно смотревшему на них со своего трона.

- Отец, правда ли это, что вы намерены казнить молодого принца Кристофа? - очень серьезно спросил Рафаэль.

- Это правда, сын.

- Я же говорила, - мягко взглянула на раздосадованного юношу принцесса.

Рафаэль отдернул назад упавшие на лицо волосы и взволнованно сказал:

- Я понимаю вас, но... есть и другое решение.

Адриан мягко глядел на сына:

- Я так не думаю, дитя мое. Нет другого решения, когда дело касается вампиров.

- Есть! - решительно воскликнул тот. - Я стану мужем принца Кристофа, и тогда он не посмеет напасть на наш народ!

- Что? - испуганно воскликнула Каролина.

Адриан нахмурился:

- Это неразумно, Рафаэль.

- Напротив. Это самое справедливое и разумное решение из всех, какие только существуют.

- Сынок... Кажется, я начинаю понимать, - повелитель эльфов едва заметно усмехнулся. – Ты юн, твоя сущность только недавно начала просыпаться. Видимо, красота этого вампира прельщает твое нежное страстное сердце...

- Нет! – воскликнул юноша, стремительно краснея. - Мое решение основано на разумных доводах и последовательных размышлениях. Я знаю, что прав, и не отступлю.

В его голосе звучала такая твердая неодолимая решимость, что Адриан почувствовал всю серьезность его слов. Он долго молчал и, наконец, хмуро произнес:

- По правде говоря, Рафаэль... это очень благородное решение. Но я не позволю этому свершиться.

Каролина поспешно кивнула, давая понять, что всецело поддерживает отца.

- Но почему? – Рафаэль негодовал. - Почему я не могу исполнить предназначение, которое принесет нашему народу одну только пользу?

- Потому что ты мне очень дорог, мальчик, а сын Элама жесток и неукротим. Я не уверен, что ты будешь счастлив в его королевстве. А мне претит мысль воспользоваться твоим самоотверженным решением в своих целях.

- Это мое решение! - вдруг мягко сказал Рафаэль. - Я не верю, что вы лишите меня этого права, отец.

Адриан неожиданно поднялся с трона, медленно спустился со ступенек и остановился перед сыном:

- Ты должен подумать.

- Не о чем думать. Мое решение не подлежит возврату. Кроме того, я уже давно не младенец - две недели назад мне исполнилось восемнадцать, вы можете смело доверять мне.

- Мое дитя... - король с грустью смотрел на юного эльфа, к которому был привязан всем сердцем, и вдруг, не удержавшись, крепко прижал его к сердцу. - Хорошо. Я не осмелюсь лишить своего сына права принимать и отвечать за свои решения. Да будет твоя воля.

- Я признателен,- сказал Рафаэль, которого внезапная откровенность отца сильно растрогала. - Признателен за все.

Адриан отпустил его и уже с прежним величественным видом сказал:

- Еще не поздно передумать.

- Это невозможно, - серьезно сказал тот.

- Я не ожидал, что ты так быстро вырастешь, дитя мое. Может, это и неправильно, но мне горько от мысли, что ты отдаешь свое мягкое чувствительное сердце в руки этого жестокого существа.

- Я постараюсь смягчить его. На то мое сердце и мягкое.

- Что ж, я принимаю твое решение. Надеюсь, ты не пожалеешь о нем.

Рафаэль уверенно ответил:

- Не пожалею.

Адриан снова грустно поглядел на него, но не сказал больше ни слова.

Он дал волю своему сыну и не имел права отнимать у него разрешение. Хотя, надо сказать, душа повелителя эльфов надрывалась от горя, когда он понимал, какие мучительные страдания вытерпит его прелестное дитя, прежде чем обретет заслуженное счастье. Конечно же, если обретет.

- Твоя жизнь будет сохранена, - мрачно сказал Адриан, сурово глядя на стоящего перед ним Кристофа. - Ты вернешься в свое королевство и будешь править единовластно. Однако ты уедешь не один. Видишь его?

Он указал на Рафаэля, стоящего подле его трона, в красивом белоснежном одеянии. Кристоф презрительно взглянул на него и тут же перевел глаза на короля эльфов.

- Это Рафаэль, мое дитя, которое я доверяю в твои руки. Ты женишься на нем и увезешь в свое королевство. Он – залог мира, цени его и помни: благодаря ему ты жив.

Наследник вампирского трона не сказал ни слова, лишь молча и холодно смотрел ему в глаза.

В этих глазах, пронзительно зеленых, ярких и мерцающих, сквозила такая неудержимая мстительная ярость, что многочисленные придворные, видевшие его, вздрагивали от страха.

Кристоф мрачно заявил:

- Я женюсь на нем в Тамире, по всем традициям вампиров.

Адриан нахмурился еще сильнее. У сына Элама здесь не было ровно никаких прав и, тем не менее, он уже заявлял свои условия.

Король взглянул на Рафаэля. Юноша незаметно кивнул, давая понять, что принимает волю своего жениха.

- Хорошо, - угрюмо сказал правитель. - Будь по-твоему. Аудиенция окончена.

Кристоф молча развернулся и, даже не глянув в сторону Рафаэля, направился к дверям; придворные вампиры из Тамира, которые вновь были доверены ему, неотступно следовали за ним.

Когда зал опустел, Адриан обратился к сыну:

- Еще не поздно, мальчик.

- Нет, - совершенно твердо и непреклонно сказал юноша. - Решение возврату не подлежит.

Его отцу оставалось лишь горько вздохнуть.

В тот день, когда Рафаэль покидал родные места, дворец эльфийского правителя был окружен величаво разодетыми вампирами, явившимися с целью сопровождать на обратном пути своего нового короля.

Кристоф о чем-то разговаривал со своими подданными, уверенно и непринужденно отдавал приказы, в то время как его жених прощался с отцом:

- Я буду часто писать вам, - говорил он, стараясь выглядеть веселым и жизнерадостным, хотя душа его разрывалась от тревоги и неуверенности.

- Помни, Рафаэль, - сказал Адриан, потрепав его по волосам. - Этот дом всегда открыт для твоего возвращения. Так же, как и эта страна.

- Я знаю, знаю...

- Эль, - рыдала у него на плече Каролина. - Ты пожалеешь, о, пожалеешь!

- Ну, не плачь, сестренка, - мягко усмехнулся юноша. – Улыбнись, иначе я тоже начну плакать.

- Я буду очень скучать, - всхлипывая, сказала чувствительная девушка. - Пусть счастье усыплет твою самоотверженность.

В этот момент Рафаэль с некоторым страхом ощутил позади чье-то присутствие. Он быстро оглянулся и замер, столкнувшись с ледяным взглядом своего жениха.

- Прощание окончено, - холодно сказал Кристоф и, схватив его за руку, повел в сторону экипажа, предназначенного для юного эльфа. - Я не намерен тратить время на твои жалкие слезы. И не намерен тратить его на ожидания. Запомни это.

Рафаэль ничего не сказал, но его сердце познало первую рану, нанесенную этим холодным бесчувственным голосом.

Уже сидя в карете, он подумал о том, что ему нужно очень много сил, если он намеревается преодолеть эту стену и увидеть человека, к которому так привязался, мягким и отзывчивым, ощутить такое же тепло и ласку, какую сам стремился проявлять к нему. Да, ему, несомненно, нужно было очень много сил.