Глава 1

Листва на деревьях зашумела и осыпалась. Озеро забурлило, будто его сразу вскипятили. Вокруг нас поднялся ветер, грозящий превратиться в ураган. Хельдр испуганно смотрел на меня, не имея сил вымолвить хоть слова. Я чувствовала как шевелятся мои волосы, как по телу ласкается ветер, как капли из озера пытаются долететь до меня. Но я, не отрываясь, смотрела на парня, придумывая кары на его голову. Вокруг резко потемнело, тучи закрыли солнце, но я на это не обращала внимания. Передо мной была цель. И в тот момент, когда я придумала нечто страшное —, а я ли сама? — на моих руках стал формироваться тонкий и длинный луч.

Не знаю, что бы я из него еще сотворила, но меня повалили на землю и насильно закрыли глаза, удерживая за руки. Ласковый голос мамы что-то зашептал. Бархатный голос отца успокаивающе вторил ей. Злость прошла, навалилась усталость и апатия. Я пошевелилась и замычала.

— Дая, милая, ты в порядке? Больше не злишься? — я мотнула головой. Рука ото рта исчезла.

— Нет, все прошло, — мне разрешили сесть. Но смотреть на сотворенной мной не дали. Да не больно-то и хотелось. Несколько минут молчания, а потом безжалостный вердикт отца:

— Академия!

Что стало с синеволосым я так и не узнала. Друзья молчали как в рот воды набрали, только пожимали плечами. Радовал тот факт, что Шиа больше не страдала по этому типу. Вероятно действие его чар рассеялось, наваждение с подруги спало. Когда я поняла, что эту тему обсуждать со мной никто не желает, она оказалась закрыта. К тому же у меня появилось другое развлечение: игра в прятки.

В тот же год правдами и неправдами мне удавалось сбегать и прятаться. От моих пряток страдали все и всё. Слуги ходили три дня потрепанные, стены замка нуждались в ремонте, одну из башен пришлось отстраивать заново. Но тут была не моя вина. Я забралась на нее, чтобы скрыться с глаз отца, он нашел, но пройти сквозь мой заслон, который помогла поставить моя сила, не мог. Вот и начал обстрел. В меня бы не попал, но хотел напугать и заставить спуститься. Ага сейчас. Нашел пугливую. Но в итоге башня рухнула, я свалилась вниз и спряталась в подвале, предварительно наложив на себя морок. Найти меня не смогли. А потом было поздно.

Пред очи родителей я предстала спустя три дня. Состроив невинный взгляд, как ни в чем не бывало села за стол завтракать. Отец хмурился, мама, опустив голову, улыбалась. Казалось бы — идиллия. Но то, что началось дальше, намертво закрепило за мной второе имя — монстр. А все из-за того, что меня постоянно тянуло на подвиги.

Обычно во время приема межрасовой делегации я всегда находилась по левую руку от отца, а мама по правую. Вот и в этот раз произошло так же. Мы наблюдали за прибывшими соседями-демонами, которые решили договориться об использовании рудника в горах, принадлежащих моему отцу. В принципе, рудник папуле был не нужен, потому он и согласился отдать его во временное пользование за хорошую плату. И все могло бы пройти без сучка и задоринки, если бы я не заметила у семерых из десяти прибывших личину и вязкое болото внутри их души. Более того, я смогла прочитать истинную цель визита.

И снова знакомая раздирающая злость. Думать было некогда. Один из прибывших уже пустил в сторону отца черное проклятие смерти. Мои руки взметнулись помимо воли. Вырвавшаяся из одной ладони стрела вонзилась в черный сгусток, который пока видела только я. Со второй руки слетели мелкие искорки, метнувшиеся к делегации и мгновенно снимая с них личину.

— Занриды, — презрительно выплюнул отец. Низжая нечисть, наделенная разумом, усиленно стремящаяся получить силу, в страхе попятилась от гневно сверкнувших глаз отца.

Мама схватила меня за локоть, когда с потолка посыпалась штукатурка. Моя сила разгулялась на славу. Несколько статуй рухнули на пол, осыпав осколками прибывших. Люстра угрожающе закачалась. Мама быстро зашептала слова успокоения и потащила меня к выходу.

И если за открытие личины занридов меня еще и похвалили, то за последующие разрушения я стала получать по полной программе. К чему бы я ни притрагивалась, за что бы не бралась — все или ломалось, или разваливалось, или, что еще хуже — сгорало. Мне и самой было иногда страшно, но я продолжала упражняться, пытаясь взять под контроль свою силу. Лучше всего у меня стал получаться морок и избавление от поисковых чар отца. Теперь, чтобы меня отыскать, ему приходилось изрядно побегать. Но он словно шестым чувством знал, где я могу прятаться.

На следующий год с самого раннего утра я уже поспешила сбежать, едва не попавшись в руки отца, который в этот раз вознамерился сплавить меня в Академию. Ага, как же. Наши желания расходятся и просто так сдаваться я не собиралась. На этот раз три дня прошли в суматохе, беготне, проломом пола, потолка и пары стен. Часть сада тоже была немного подпорчена, что вызвало завывание со стороны дриады-садовницы. Зато пляж у озера теперь был лишен всякой растительности, один песок, который сам собой появился на месте некогда зеленой травы и кустарников.

За нашими догонялками следила едва ли не вся часть замка. Кто-то, не скрываясь, хихикал, некоторые с неудовольствием смотрели на убегающую меня, которая, как стихийное бедствие, оставляла за собой выжженный след. Но находились и такие, которые сочувствовали мне, а не папуле. Среди таких были Шиа и Урс.

Мне повезло. Второй год тоже мне удалось остаться дома. За это время папуля изучил мои повадки, все места схрона, где я могла спрятаться, методы скрытия чар, мороки. Да все, на что я была в тот момент способна. И чем ближе подходили очередные три дня для поступления, тем радостнее становился папуля.

Синеволосого мы больше не видели, если он и приезжал домой к родителям, то на глаза нам не показывался. Правильно, нечего будить во мне очередной выброс энергии. А то я за себя поручиться не могла. Неизвестно что могла натворить в порыве злости. И амулет, выданный мамулей для усмирения негативных эмоций не помогал.

Позавчера все так хорошо начиналось. Я успела сбежать из комнаты в подвал, где обустроила себе комнатушку, навесив на нее кучу охранок, в том числе и отводящие глаз прилепила. Целых два дня я провела в спокойной обстановке. Но это меня не спасло. Папуля нашел. И надо ж мне было высунуть нос наружу. Есть захотелось, видите ли. Одного яблока, куска пирога, нескольких кусков хлеба и бутыли воды мне оказалось мало. Я решила подкрепиться.

Подкрепилась на свою голову. Едва ноги унесла. Только и оставалось, что спрятаться за статуей. А там меня и нашел папуля. Он за эти три года тоже многому научился. Например, с легкостью снимать мои мороки. Точнее не научился, а приспособился. Умел-то он это давно. Недаром я его силу унаследовала. Или приловчился крепить на меня следилки-невидимки, которые я никак не могла распознать.

И сейчас я вынуждена трястись в повозке, в неудобном и скрюченном виде. Голодная, взъерошенная и сонная. Но как ни пыталась уснуть — ничего не получалось.

— Пап, развяжи меня, — заныла я. — Больно же. И спать хочется. Но не получается. Да и перекусить я бы не отказалась.

— Только после того, как ты поклянешься не сбегать, — ухмыльнулся папуля. Вот ведь жук, прекрасно знает, что я не даю клятв, но если дала, то сдержу. Потому пришлось задуматься. Бежать тут некуда, отец у меня прыткий, догонит и выпорет так, что не смогу сидеть на заднице ровно. А быть предметом насмешек в Академии мне не улыбается.

— Хорошо. Клянусь, — вздохнула я в надежде разжалобить папулю. Ага, попытка не удалась, как со скалой поговорила. Отец только ухмыльнулся, быстро освободил свое нерадивое чадо, выставил корзинку, собранную наверняка моей няней и стал наблюдать как я уплетаю за обе щеки.

— Хм, такое чувство, что тебя месяц не кормили, — недовольно буркнул отец. - Дая, ты же леди. Где твои манеры? Опозорить хочешь?

— Леди я буду в Академии, — с трудом проглотив пищу, которую напихала полный рот, ответила я. — А сейчас — не нравится — отвернись и не смотри. А я голодная и плевать мне на манеры.

— Что за выражения? — схватился за голову папуля. — И это моя дочь! Будущая правительница клана.

— Если доживу, — буркнула я. Вспомнив о рассказах Урса, я нахмурилась. Аппетит пропал. Накатила злость. — Вот скажи, что я тебе плохого сделала, что ты моей смерти желаешь? Разве не знаешь, что там, куда ты меня везешь, из ста студентов выживает только десяток? А остальные погибают.

— Что-о-о?! Кто тебе такую чушь сказал? — икнув, подавившись воздухом, рявкнул отец. — Ты в своем уме? Да ты вообще представляешь, что стало бы с Академией, если б это была правда? И я, и твоя мать там учились. Да, покалеченные были, но это вина самих студентов. Любителей-экстремалов-недоучек.

— Э? А как же Черная пустошь? Выползающая из прорыва в пространстве нечисть? Студенты, закрывающие собой эти прорывы? — недоуменно захлопала глазами я.

Несколько минут папуля смотрел на меня, как на диковинку, после чего его плечи начали мелко подрагивать. Но дрожь усиливалась. И тут раздался громогласный хохот родителя. Повозка затряслась. У него даже слезы из глаз брызнули.

— Монстрик, ты сама-то понимаешь, что сейчас несешь? — едва справившись с приступами смеха, выдал папуля. — Во-первых, на Черную пустошь отправляют только выпускников. Во-вторых, никто бы им не позволил своевольничать и уж тем более закрывать собой разрывы. Да это и невозможно. Стоит подойти ближе к щели, как любого начинает утягивать. В-третьих, ни один преподаватель не позволит даже самому талантливому студенту отказаться в месте повышенной опасности. Поэтому все, сказанное тобой, полный бред. Я не знаю, кто тебе наговорил таких страстей, но зато теперь могу прекрасно понять, почему эти три года ты бегала от меня и от поступления, как от чумы.

— Ну так я ж не знала, — законючила я. Отец тяжко вздохнул. Махнул рукой. Дальнейший путь мы преодолели в полном молчании. Я только изредка поглядывала на отца, который все еще усмехался над моими словами.

Мне было не по себе. Это ж надо было так опростоволоситься? Поверила синеволосому. И Урс туда же. Умный парень, а такую фигню еще и мне передал, убедить смог. Я и уши развесила, дома невесть что устроила. Силу-то сама не могу контролировать. Могла бы сразу отправиться в Академию, уже бы была на третьем курсе. Эх, голова моя бедовая. Сначала делаю, потом думаю. И ведь сколько раз мамуля говорила, чтобы я сначала взвесила все «за» и «против», а потом уже действовала. Так нет же. Зачем мне думать? Сначала сделать, а потом уже расхлебывать последствия.