Глава 9

— То есть, ты всё решил? — спросил отец, глядя на меня тяжёлым взглядом.

Смильян Ладич недавно отметил пятьдесят лет, но никто вовек бы не дал ему этого возраста. Слишком молодо и внимательно смотрели карие глаза, слишком мало серебра было в чёрных волосах, и практически отсутствовали морщины на лице. Впрочем, Нада Ладич, моя мать, ни в чём ему не уступала. Охотник и медиум, нашедшие друг друга, едва обоим исполнилось восемнадцать, и живущие душа в душу уже столько лет.

Отец прекрасно понимал, что я не бросаю слов на ветер. Но в то же время не мог смириться с тем, что всё в один миг встало с ног на голову. К тому же то, что мне рассказала Дубравка… Да, тут было над чем задуматься.

Я стоял, сцепив руки за спиной, и смотрел в окно на волнующееся море. Сегодня было очень ветрено. Неспокойно было даже в заливе Кварнер, не говоря уже про открытое море.

Однако мне почему-то такая погода приносила умиротворение и только укрепляла желание поскорее заняться тем, чем задумал.

— Я всё решил, отец.

Он некоторое время молчал. Мать ушла на рынок, поэтому наш разговор происходил один на один. Я прекрасно знал, что она поддержит любой мой выбор, потому что… Нада Ладич — медиум. И она прекрасно понимает, насколько важно иметь проводника в мире возле Границы. И пусть отец всю жизнь живёт со своим медиумом, он всё равно может кое-что упускать. Со временем охотнику кажется, что тепло его медиума — нечто естественное, поэтому можно жить и так, не особо заботясь о чём-либо. Правда, нужно сказать, ума хватает всем, чтобы сохранить то, что у них есть.

Именно поэтому истинные пары, как бы ни ссорились, всё равно помирятся. И обычно результатом этого перемирия получаются… дети. Даже сейчас, пусть родители и молчали, но я прекрасно знал, что через какое-то время меня порадуют крошкой-сестрой или хулиганом-братцем.

«Большая семья — то есть благо», — любил говорить Живко.

А наши женщины, как и мужчины, способны на продолжение рода на куда более долгий срок, чем обычные люди.

— Дубравка рассказала, почему Благика сбежала? — хмуро поинтересовался отец, став со мной рядом.

Я закусил нижнюю губу. Вот тут было сложнее.

— Её преследовал ненормальный охотник, — наконец-то сказал я. — Силой пытался сделать своей, постоянно говорил, что она должна родить ему ребёнка.

Некоторое время мы молчали. Насколько должен быть не в себе охотник, чтобы так вести себя с женщиной? Да ещё и медиумом. Пусть Благика имела слабый дар, но всё равно… И имя этого мерзавца уже не узнать, потому что если кто-то нарушает правила общин, то его не просто убивают, но и запрещают произносить имя, чтобы память так же развеялась пеплом, как сожжённое тело.

Правда, была ещё и вполне практичная цель: погрести в тишине и забвении, чтобы ни один мертвовод не сумел вывести это чудовище на землю.

Как известно, души тех, кто творил на земле только зло, покидают своё скорбное пристанище куда медленнее и неохотнее добрых людей. Последние — чисты, их не держат грехи на земле.

Отец медленно кивнул:

— Ты должен знать, что эта история очень странная. Благика не из наших, она приехала из Сплита. Поначалу было всё нормально, но потом начало твориться чёрт знает что. И правда, было ощущение, что на ней лежало какое-то проклятие. Всё валилось из рук, дом, где она поселилась, дважды горел. И только чудом её оттуда вытащили. Двое ухажёров, в общем-то, не слабые охотники, погибли при загадочных обстоятельствах.

— И никто ничего не мог сделать? — покосился я на него.

Звучит, честно говоря, как какая-то мистика. Ибо род — это не просто так, это огромная сила, которую можно объединить в мощное оружие. А в Ловране не один род… Но Благику преследовал явно кто-то, кто мог очень многое, раз они не могли ничего сделать.

Отец нахмурился, словно перед его глазами сейчас проходили события давно минувших дней. Потом покачал головой.

— В итоге она провела несколько ночей в церкви святого Юрая, — продолжил он. — Что вымаливала, о чём просила — неведомо. Но потом на рассвете ушла к морю. А затем вдруг поднялся такой шторм, что мы только диву давались. И в то же время поняли, что нужно срочно отыскать Благику. Несколько дней её не могли найти. Дубравка призвала всех своих помощников, о которых живым лучше не говорить, и сумела по нити сна добраться до Благики.

— И где же она была? — спросил я, невольно подавшись к отцу.

Некоторое время он молчал. Я коснулся его плеча. Вздрогнув, перевёл на меня взгляд, потом шумно выдохнул.

— Да? Ах да, Благика. Её нашли на берегу. Там, где остался остов римской колонны, Горан. Тогда был жуткий туман. Мы не понимали, что происходит. Думали, что зря вышли из домов. В такое время стать добычей чудовищ — плёвое дело.

Он снова замолчал.

Мне почему-то стало не по себе. Казалось, что отцу не хочется говорить об этом, но иного выхода нет. И нельзя торопить, и в то же время невозможно ждать.

— Нам повезло, — тихо продолжил он. — Никто не нападал. Но точно скажу, тишина, которая окутала город, была неправильной. Нехорошей. Казалось, что Ловран вымер в один миг. Даже море шептало намного тише, чем обычно.

Я затаил дыхание, не смея перебить.

Отец вдруг резко развернулся и отошёл от окна.

— Потом Благика уехала. Всех поблагодарила и уехала. Куда именно — никому не сказала. Да и честно говоря, никто не отслеживал. Потому что тут родни у неё не было...

Мы какое-то время молчали. Я чуть хмурился, размышляя, как дальше быть. Придётся во многом разбираться с нуля. Но это ничего, ничего…

— Ты уже начал поиски? — поинтересовался отец, пристально посмотрев на меня.

Я кивнул.

— Начал. Правда, пока без результата.

— Много хочешь, — фыркнул он.

— Хочу дочь Благики Грабар.

Тихий смешок. Отец всегда одобрял мою целеустремлённость.

— Дерзай. Но если всё же твёрдо решил взяться за пару, то тогда ещё кое-что…

Я стиснул зубы, зная, что это должно было прозвучать. Что ж… как бы ни хотелось закинуть вещи в сумку, купить билеты и рвануть на поиски, у меня были другие задачи.

Охотник должен быть готов к принятию своей пары. Не только материально и физически, но и духовно. Поэтому предстояло пройти ещё один ритуал. Ведь вся жизнь родов и семей — это ритуалы, которые готовят нас к чему-то и помогают жить легче.

— Да, всё будет, — кивнул я. — Обязательно.

И было.

Принятие полной сути охотника, клятва в церкви святого Юрая, что не причиню вреда своей паре, и… разговор со Златой. Последнее далось тяжелее всего. Но я уже отлично понимал, что с прекрасной ловранской пантерой у меня ничего не получится. Даже видение пары полностью перечеркнуло все чувства.

Злата держалась достойно. Она знала, кто мы. И прекрасно понимала, что, встретив на пути собственную пару, так же оставит меня.

— Иди с богом, Горан Ладич, — сказала она с непроницаемым лицом. — Я отпускаю тебя.

И я ушёл, не рискнув обернуться. Потому что, пусть мы и понимали, что таков порядок в наших семьях, от боли и горечи это не спасает. И, пожалуй, впервые в жизни я страшился посмотреть в глаза женщине, которую любил. Потому что знал, что там плещется такая бездна отчаяния и скорби, что можно утонуть.

Специальность и хорошие связи помогли отыскать Станиславу Грабар достаточно быстро. Нет преград для всемирной паутины интернета, раскинувшейся по всей планете. Она жила во Львове, училась во Львовском университете экономики и туризма.

Я прекрасно понимал, что не могу так просто приехать и сказать: «Здравствуй, Стася. Ты моя пара. Сегодня мы уезжаем в Ловран». И причиной была даже не сама ситуация, со стороны выглядевшая как полный идиотизм, а то, что дар моей девочки спал. Не пробудившийся медиум не сумеет принять свою пару. Да и можно только навредить в таком случае.

Изначально, когда я это узнал, бешенству не было предела. Но в тот же час пойти на сближение раньше времени означало свести Стасю с ума. Причём собственноручно. Этого я точно допустить не мог.

Эх, если бы я знал механизм пробуждения дара. Всё было бы намного проще. Но, к сожалению, пока ещё ни один из родов не сумел добиться успеха в этом деле. Хотя, видит небо, многие пожертвовали бы всем, что у них есть, лишь бы обретение пары стало быстрее и правильнее.

— Не бесись, дечко, — сказала тогда Дубравка, наблюдая за разломанным столом, на который приземлился мой кулак. — Такое тоже бывает. Подождёшь, ничего с тобой не будет. Заодно выучишь её язык, поживёшь в её мире. Приобретёшь полезные навыки.

На кухне снова пахло лавандой и мёдом, на плите в маленьком котелке что-то варилось. Дубравка уже докурила ванильную сигару и собиралась ужинать.

— А если придётся ждать всю жизнь? — с тоскливой яростью спросил я. — Неужто эту пытку невозможно как-то остановить? Быть рядом, смотреть, разговаривать, но при этом не иметь права коснуться и…

— Не придётся, — сказала она чуть резче, чем я ожидал. — На то каждому испытание и даётся, чтобы поняли: пары нельзя менять как перчатки. Одна — и на всю жизнь.

— Мне больше никто и не нужен, — буркнул я, закусив губу и пытаясь успокоиться.

— Езжай на Украину, Горан, — уже спокойнее произнесла она. — На месте разберёшься. Раз судьба тебя направила туда, значит, есть причины. И дело не только в Стасе.

Я молчал, где-то внутри понимая, что она права. Для чего-то это время нужно. Знать бы только для чего…

В конце концов, нередко бывало, что охотникам приходилось срываться с места и ехать в другие страны. Оказывалось потом, что где-то случались прорывы Границы, чудовища бесконтрольно выходили в наш мир. И с этим надо было бороться. Только вот те, кто направлял нас туда, не писали писем и не давали знаков, которые бы сразу понял человек.

Судьба, монстры её побери. И как бы ты не пытался её обойти, всё равно она окажется впереди. Потому что слишком мало сил одного-единственного человека, чтобы переломить то, что создавалось веками.

— Дубравка, а ещё…

— А ещё, дечко, ты мне привезёшь новый стол. И это не обсуждается.

Рассчитаться столом таки пришлось, а то нехорошо вышло бы. А во Львов я улетел через несколько дней, понимая, что оставаться в Ловране нет смысла. Я надеялся… очень надеялся, что дар медиума пробудится у Стаси намного быстрее, если её охотник будет рядом.

И… ошибся.

Дар медиума у Станиславы Грабар начал прорезаться только спустя пять лет.