Глава 6

За три дня до отъезда в Ледяной Лог Мабли и Блодейна занялись облагораживанием фальшивой Фьярры. Заставляли меня часами торчать в купальне, где втирали мне в кожу крема с такими ядреными запахами, что, боюсь, его великолепию придется общаться со мной в противогазе.

Волосы питали душистой смесью масел, от которых роскошная шевелюра Фьярры становилась еще роскошней. Расслабляли меня массажами — единственное, что нравилось мне в этих ежевечерних ритуалах. Однажды, дождавшись, когда я погружусь в легкую дрему — ароматы благовоний и тихая музыка, как будто льющаяся из ниоткуда (чудеса магии), этому способствовали, — коварные заговорщицы решили напрочь избавить меня от растительности. Спасибо, хоть на голове оставили.

Лично мне она нигде не мешала. Я ведь не собиралась ни перед кем оголяться. Но Блодейна, стерва такая, посчитала иначе: пригвоздила меня при помощи чар к лавке, а потом еще и дара речи на время лишила. Когда я начала орать благим матом и грозиться Мабли, споро намазывающей меня густой, липкой дрянью, что то же самое проделаю с ее волосами.

Пока интриганки, не посоветовавшись со мной, превращали мое временное пристанище — тело этой трусливой соплячки — в храм гармонии и красоты, его светлость выносил мне мозг и испытывал на прочность мое терпение. Каждое утро призывал к себе в кабинет, где часами зудел о том, как надлежит вести себя невесте наследника при дворе. Дескать, в столице я буду представлять не столько себя, сколько весь славный род Сольверов — один из древнейших родов Сумеречной империи, основатели которого сражались бок о бок с первыми тальденами.

Приходилось сидеть в кресле, смиренно сложив на коленях холеные ручки, и слушать занудные разглагольствования папеньки. А ночами тащиться в храм Претемной Праматери и, словно ягненок, отданный на заклание, ложиться на высеченный из камня холодный алтарь, испещренный непонятными загогулинами-знаками. Лежать как дура или мумия, без саркофага, не шевелясь и не издавая звука, пока жрецы, облаченные в бесформенные хламиды, водили вокруг меня хороводы, призывая богиню наполнить чресла алианы, избранной Хранителем, какой-то там особой силой. Вот только не уверена, что надрывные завывания этих фанатиков, больше смахивавшие на вопли дворовых котов с ближайшей помойки, могли увеличить шанс появления на свет наследника.

Все мое естество противилось беспределу, что творился вокруг меня и со мной. Но протестовать было бессмысленно. Тем более что это могло навредить моим близким. Немного успокаивала мысль, что его великолепие вполне может остановить выбор на другой невесте.

Что будет означать мой проигрыш для семьи — еще предстояло выяснить. Но, надеюсь, Блодейна не отпетая негодяйка. Не станет же она вредить Леше или, не дай бог, маме с бабушкой, если я вылечу с конкурса? Я, конечно, буду стараться, но не факт, что мы с господином Герхильдом найдем общий язык.

Утром перед отъездом со мной пришли попрощаться сестры. Обнимая и целуя, желали удачи и изъявляли надежду когда-нибудь свидеться снова. И при этом так натурально грустно вздыхали… Как будто сами не верили своим словам.

Это наводило на нехорошие размышления.

Блодейна, партизанка, на мои вопросы отвечала уклончиво либо вообще морозилась. Как будто не понимала, что там, в Ледяном Логе, я быстренько выясню, что не так с этим Скальде. Может, рассчитывала, что, стоит мне оказаться в драконьем логове, как оттуда я уже не сбегу?

Что ж, это мы еще посмотрим… Пока же оставалось только строить догадки и ежиться от собственных предположений относительно возможных дефектов тальдена.

Мабли помогла мне обрядиться в платье из бледно-голубой парчи. Спереди оно было слегка присобрано, открывая край щедро расшитой серебром нижней юбки, своей белизной сочетавшейся со вставкой на тугом лифе. Серебряные украшения овивали тонкую шею и изящные запястья. Обвешивать себя золотом дозволялось только замужним дамам.

Разделив мне волосы на прямой пробор, Мабли уложила их в виде двух валиков, после чего нахлобучила мне на голову атур — головной убор, окутавший лицо невесомой голубоватой вуалью. Вот так я обзавелась симпатичными, обтянутыми шелком и обильно осыпанными жемчугом, «рожками». Довершали образ сказочной принцессы темно-синяя бархатная накидка на меху, перчатки в тон и отороченные мехом теплые сапожки.

Я смотрела на свое отражение, не в силах отвести восхищенного взгляда. Хрупкая загадочная нимфа — иначе и не назовешь. Не знаю, что думает обо мне Скальде Герхильд, но лично я себе очень нравлюсь. Налицо нарциссическая любовь.

— Ваша утонченность, экипаж уже подали.

В комнату вернулась Мабли и скромно замерла у стены, сложив перед собой ладошки, как будто во время молитвы.

Последний взгляд, брошенный на оправленное в резную раму зеркало, и прекрасная незнакомка в зазеркалье подарила мне улыбку, немного грустную и задумчивую.

Ну что ж, Аня-Фьярра-Мадерика Сольвер, готова побороться за ледяное сердце сказочного принца?

Я не была готова. Но ни Блодейне, ни князю до моих сантиментов не было никакого дела. А потому оставалось только пожелать себе удачи, подмигнуть себе же задорно (не уверена, что его отмороженности придется по душе невеста с постной физиономией) и, запахнув накидку, последовать за Мабли к новому и, надеюсь, очень непродолжительному этапу моей жизни.