Мой босс - рыбы

— Она мне не нужна!

— Чего тебе стоит? Одной больше, другой меньше…

— Не-нуж-на!

— Юр…

— Сколько раз мне одно и то же повторять? Забирай свою куклу и идите по гламурным бутикам. Или… Куда она там ходит? Мне плевать.

Стыд… Господи, какой же нечеловеческий стыд я испытывала в приемной господина Баринова! Мой отец зашел к нему в кабинет всего минуту назад и даже не удосужился позаботиться о плотном закрывании двери. Скорее всего, на мои чувства всем просто было плевать. Разговор мужчин заставил робко сжаться не только меня, но и глубоко беременную секретаршу за стойкой. Она смотрела на меня сочувственно, чем только глубже вгоняла в краску.

Как же стыдно!

— Юр, — по-братски обращался мой отец к мужчине, на пятнадцать лет его младше, — да перестань выделываться. Ты ведь сам позавчера говорил, что секретарша твоя на днях из офиса сразу с роддом уезжает! Цену себе набиваешь? Тебе НУЖНА новая сотрудница! Нужна!

Раздался глухой удар. Видимо, кулака о стол. Я от неожиданности подскочила на месте, а секретарша Зоя даже бровью не повела. Это наводило на мысли о характере ее босса… Чувствую, бедняге и не такое пришлось переживать.

— Хватит этот цирк устраивать, Шелест! — Баринов обращался к моему отцу грубо, сквозь зубы по «ласкательной» кличке Шелест, хотя полная фамилия была сама по себе прекрасна — Шелестобитов. — Думаешь, я не понимаю, зачем ты под меня свою дочь подкладываешь?! Ты у нас и чихнуть без выгоды не умеешь!

Мало того, что меня навязывали на работу человеку, который этого совершенно не желал… Теперь я еще и проститутка… Великолепно! Замечательно!

С тяжелым вздохом я опустила взгляд и сжала кулаки так, что когти больно пробили кожу. Хотелось бежать прочь, но не могла. «Отец грозился, что, если не сделаю по его воле — перестанет оплачивать учебу!», — повторяла я себе главную мотивацию терпеть подобное свинское отношение. «У кого вообще боссы — паиньки? Буду, как все, молча исполнять свою работу за честную зарплату. Небольшая цена независимости!».

— Ты дурак? — в тон Баринову ответил Шелест. — Я не разрешаю тебе трахать мою дочь. Ее единственная ценность — девственность. Только попробуй ее пальцем тронуть. Шею сверну. Ты меня знаешь! — послышался странный смешок Баринова. Холодный, пробирающий до костей. Он словно говорил: «Не тебе мне что-то запрещать!». Но отец тут же ошарашил не только Баринова, но и меня в придачу: — Я ее уже продал… Тфу ты! Одолжил… Черт! То есть, СОСВАТАЛ другому. Помнишь главу нефтеперерабатывающего холдинга? Ну, того, с которым мы каждый четверг ужинаем? У них сынок подрастает — Роджер Попов. Мы уже обо всем договорились. Он ее после окончания вуза берет в семью.

«Берет в семью»… Как собаку из приюта что ли?

От шока ледяной пот скользнул по спине, а от мурашек — резких и внезапных — передернуло. Мало того, что отец меня ПРОДАЛ какому-то Роджеру Попову, так еще я об этом ничего не знала.

«Ничего, Лиза, — успокаивала я себя внутри, — вот получишь диплом, и никто тебе не указ! Никакой папочка со своими «страшными» связями ничего плохого больше сделать не сможет!».

— В любом случае, — продолжил Баринов буднично и скучающе, изредка сонно зевая, — мне тупая, безмозглая курица с Рублевки в помощницы не нужна. Напоминаю, Шелест: мы тут не ногти красим и прически делаем, а открываем магазины косметики! Это серьезный конкурентный бизнес. И даже моя, как ты выразился, глубоко беременная секретарша Зоя очень много работает.

Я ждала, что папа заступится за меня. Даст в лицо наглому уроду и выскажет все, что думает. Расскажет, что я на самом деле далеко не дура! Но он не заступился. Промолчал, даже немного похихикал. Это ранило больно в сердце. Я буквально умерла в тот момент, с болью в груди трезво понимая: «Я нужна только себе самой!». На глаза выступили незваные слезы. В горле застыли рыдания.

— Моя дочка умная, черт бы ее побрал, — наконец с раздражением выплюнул отец, словно говорил о том, какая я наркоманка и алкоголичка. Это не было поощрение. Скорее, высшая мера призрения. — Вот Фелисия — моя старшенькая — спокойно себе вышла замуж за японского магната, наладила папке связи с Азией и живет припеваючи в роскоши. Эта Лиза мне уже все нервы вытрепала! Говорит, хочу честно практику пройти. Как все в стране. Ну-ну…

— То есть, — холодным, как сталь тоном равнодушно переспросил Баринов, — твоей дочке нужно пройти практику?

— Именно, — мой отец стоял на своем до последнего, не давая мне и слова самой сказать.

— Почему к себе в офис не берешь? Пусть бумажки перебирает, — мужчина говорил с неприязнью, но вопрос был логичный. Им я и сама задавалась ни раз. Почему мой отец, один из самых влиятельных людей страны, не нашел мне местечка у себя? — Не обижайся, Шелест. Но мы с тобой не то, чтобы большие друзья. Скорее, приятели. Или даже партнеры.

— Не могу к себе. Я к ней, по-отечески, буду сильно хорошо относиться, все косяки прощать. Люблю ее, дуру! — я напряглась, услышав откровенную ложь. Этот человек придирался ко мне больше всех. Иногда казалось, что меня ненавидит собственный отец. Ни упускал не единой возможности ужалить. А порой даже находил их из воздуха. — Хочет Лизка взрослой суровой жизни? Так обеспечь ей такую! Ты у нас славишься суровым нравом. Покажи этой девке, где раки зимуют. Чтобы прибежала ко мне потом и в ногах валялась. Готова была вернуться домой на всех условиях.

Я зажмурилась, желание разрыдаться было слишком сильным. Отец привел меня к монстру и лично вверял ему в руки.

«Терпи, Лиза! Терпи! Тебе просто нужно закончить учебу!», — повторяла я себе, сжимая челюсти до боли в суставах.

Тяжело вздохнув, Баринов замолчал на мгновение, а потом с барского плеча выпалил:

— Зарплату ей сделаю саму низкую. Прожиточный минимум.

— Пойдет! — отец едва не скакал от радости.

— Работать станет круглую неделю без выходных. Зоя тоже так работала.

— Отлично! — старик захлопал в ладоши, словно выиграл в лотерею.

— Строгий дресс-код. Никакого макияжа, маникюра, причесок и прочего. Одежда самая дешевая.

— Без проблем. Я ей все карты заблокировал еще на первом курсе, — ни капли не колеблясь, папа был согласен на все.

Краем глаза посмотрев на беременную Зою, я увидела все, что так старательно запрещал Баринов: брендовую одежду, броский макияж, салонную укладку и длинные красные ноготочки. Мы обменялись полными недоумения взглядами. Зоя первая недоумевающе робко пожала плечами. Девушка сама не понимала, откуда у ее босса такая заведомая ненависть ко мне.

— Любой косяк: либо увольнение, либо бесплатная работа, — продолжил свой террор Баринов. Отец не ответил. Видимо, просто кивнул. Почувствовав полную власть над папой, мой будущий рабовладелец… Точнее, начальник! Холодно, вскользь произнес: — А еще я знаю, что ты недавно территорию себе прикупил в «ЦУМе». Так вот продай мне ее. Сделаю там свой магазин косметики.

Папа помедлил. Не секрет, такие участки достаются не просто за солидные деньги, а исключительно благодаря связям и взяткам. Краем уха слышала, что папа добивался покупки около трех лет. Была уверена, что так далеко отец не зайдет. Ибо точно знала, как сильно он хотел открыть там алкогольный бутик. Только не прошло и двух минут, как он махнул рукой, с сожалением отряхиваясь:

— Была не была… Забирай, черт бы тебя побрал, Баринов! Все из меня вытряс! А дочка поганая даже спасибо не скажет папке за такую щедрость.

Меня приковало к месту от пронизывающего шока. От него же высохли слезы.

А ведь я была ненормально покладистой всю свою недолгую жизнь. Уже в три посещала семь кружков в день. К десяти их число выросло до пятнадцати. Конный спорт, гольф, танцы, гимнастика и даже боевое самбо! Рисование, игра на гитаре, скрипке и фортепиано! Танго, бальные танцы, балет, танец живота и контемпорари! Вышивание, вязание, оригами, лепка и гончарное дело! Даже чертов кружок готовки и уборки!

Юная и глупая, я слепо слушала родителей. Даже когда падала в обмороки от вечного голодания, верила словам мамы: «Все нормально, доченька! Так надо!». И только когда решила поступить в вуз, наконец, поняла, КОМУ такое вообще надо…

— Зачем тебе учеба? Ты уже готова в жены. Сейчас быстро тебе партию найдем, — недоумевал отец.

— Правда, милая. Бери пример с сестры, — мягко советовала мама. Единственный человек, которого отец вообще действительно любил. — Все, что нужно для брака, ты уже знаешь!

Тогда я впервые осознала, что меня, как дойную корову, всю жизнь готовили на убой. Точнее, к «правильному» браку. Тогда я решила обмануть всех. Быть покладистой, пока не закончу вуз и не получу корочку. А потом сбегу от отца и его «благих» намерений.

Мне удалось выбыть разрешение на учебу. Мол, умные девушки женихам больше нравятся. А РАЗРЕШЕНИЕ требовалось. Ибо даже с самым высоким баллом при поступлении мне везде отказали. Папочка негласно постарался… Потом, конечно, взяли. Только на платное. Папа аргументировал это тем, что в его статусе категорически нельзя пользоваться привилегиями «бедных плебеев». Люди его захейтят, смешают с дерьмом, и рейтинг упадет. А, значит, и акции. А потом и банкротство. Я же понимала: так ему проще меня контролировать.

Но согласилась. Глупо тягаться в неравной схватке. Все шло гладко. План медленно, но верно шел к исполнению. Пока в вузе нас не заставили проходить практику. Я категорически отказалась от предложения отца купить ее за деньги. Хотела все честно, как все. И тогда меня ошарашили новым условием:

— Либо ты проходишь практику, где я скажу, либо прощай учеба! Поверь, Лизок, я найду способ, как испоганить тебе жизнь прямо завтра!

Я согласилась скрепя зубами. Решив, что папа все же глубоко в душе меня любит и практику не испортит. После подслушанного разговора убедилась: отец терпеть меня не может. Это воодушевляло еще больше поскорее сбежать из-под его контроля!

«Однажды наступит тот день, — внутри шептала я себе воинственно, — когда ты утрешь всем нос! Надо подождать!».

— Тогда, — опасно-радостный голос Баринова, как у Чеширского кота, привел меня в чувство, — зови свою непутевую дочурку. Хоть посмотрю на это недоразумение.

— Сей момент! — отец уже в который раз не просто игнорировал унижения в мой адрес, а еще и участвовал в них.

Тяжелые шаги отца приближались. Секретарша Зоя тут же сделала вид, что что-то активно печатает. Я быстро стерла слезы и протерла лицо матирующей салфеткой. Выглянув из кабинета, папа махнул мне рукой:

— Или быстрее, Лиза. Ты чего там рассиделась? Баринов — человек занятой! Как обычно все тебя одну ждут…

Поднявшись на ноги, я расплавила черные брюки клеш и отряхнула белый свитерок. Размеренно ступая шаг за шагом, я словно пыталась удостовериться, что после всего услышанного вообще способна стоять на своих двоих.

Мне удалось взять себя в руки и войти в кабинет Баринова, гордо вздернув голову вверх. Он должен был знать, что я не какая-то амёба, как описывал меня отец. А серьезная девушка, пусть и всего двадцатилетняя.

Внутри оказалось на удивление стильно. Еще бы! Баринов ведь обрел славу крутого современного маркетолога, раскрутившего свои ларьки с косметикой настолько, что в них очереди стояли! Стильный «космический» стиль; мало украшений, но много всевозможных световых панелей. По среди комнаты раскинулся длинный белый стол, за ним во всю стену расположилось панорамное окно с видом на центр столицы.

Баринов что-то активно печатал на ноутбуке, а папа стоял напротив него, как школьник. Удивительно! Ведь мой отец и Баринов были приблизительно одного уровня достатка. Отец скрывал свои эмоции, как мог, но я знала его достаточно хорошо, чтобы подметить про себя: «Шелест боится Баринова!».

— Здравствуй, Лиза, — холодно и равнодушно поздоровался со мной владелец кабинета, даже не взглянув. Я была для него букашкой, недостойной какого-либо внимания. — Завтра с семь быть тут, как штык. Сейчас Зоя тебя проконсультирует.

Я не могла поменять отношение отца и матери ко мне, но могла поставить себя в коллективе, как личность. Потому сглотнув ком неуверенности, перестала трястись перед сильной, сметающей все на своем пути, энергетикой будущего босса.

— Мне казалось, приличные люди знакомятся, исключительно глядя в лицо собеседнику. Вы сидите в таком прекрасном кабинете… У вас кристально чистая репутация… Многомиллионный бизнес и завидные перспективы на будущее. Так скажите, господин Баринов, вы — приличный человек? — я говорила ровно и спокойно, несмотря на многозначительные взгляды отца. В конечном счете, старик подошел ко мне и одернул за рукав, пытаясь остановить.

Все же моя речь сработала. Баринов дернул головой так резко, что огромная копна русых волос выпуталась из слабого хвостика и рассыпалась по плечам. Когда два серых глаза встретились с моими, я забыла, что нужно дышать.

По спине прошли холодные мурашки. Тугой ком скрутило в желудке. Коленки едва заметно затряслись…

— Приятно познакомиться, Елизавета, — его косая усмешка не была доброжелательной. Скорее, наоборот. Она обещала мне самый горячий котел в его персональном аду. — Добро пожаловать в коллектив!

Мне нужно было что-то сказать, но я не могла. Не потому, что не справилась с силой мужчины. А она, несомненно, была осязаемая! Типичный лидер. Намного мощнее моего отца.

Я просто узнала Баринова. И он, увы, меня узнал. Я видела это по взгляду, мимике и губам, беззвучно шепнувшим в пустоту нечто неразборчивое для отца и вполне понятное для меня: «Мартини с вишней».

О. Мой. Бог.