детский сад, 1994-1997 год

— Мам, а я когда вырасту, как вы с папой, тоже женюсь.

Арсений семенит ножками, поспевая за матерью, которая периодически поглядывает на часы на запястье. Будильник, зараза, остановился еще ночью, и вся семья Вязовых дружно проспала. Отец буквально из постели выбежал из дома, по его же словам — ни жравши, ни сравши (что Арсению тотчас же сказали ни за что не повторять), а матери еще нужно было успеть собрать их сына четырехлетку в детский сад.

— Конечно, Арсюш, — соглашается мать. — Только сначала надо школу закончить, в институт поступить, потом на работу устроиться.

Мать вздыхает, вспоминая, что сама успела замуж за Костика выскочить еще на третьем курсе, а родить — уже на четвертом. Благо у обоих родители выручали и с Арсюшкой тогда постоянно нянчились, когда Светочка сессии сдавала и на парах сидела. Костик-то уже тогда работать начал, семью молодую обеспечивать. Оба, к счастью, справились, вон и Арсюшка сейчас хорошо обеспеченный.

— Так долго ждать? — раздосадованно спрашивает Арсений и покрепче сжимает мамину ладонь. — А после садика нельзя?

— Нет, малыш. Вот когда тебе будет хотя бы восемнадцать годиков, тогда посмотрим. А раньше тёти, которые людей женят, не разрешают, — объясняет Светлана. А потом косится на сына и хитро спрашивает: — Арсюш, а тебе что, какая-то девочка в садике нравится?

— Да! — восклицает мальчонка. — Но не девочка, а Павлик.

Мама на мгновение застывает, удивленно приподняв брови, а затем присаживается перед сыном на корточки и говорит:

— Арсюш, но Павлик ведь мальчик.

— Ну и что? Ты ведь папу любишь, а он тоже мальчик, — удивляется Арсений.

— Нет, Арсюш, — Светлана ласково улыбается и гладит сына по мягкой щечке, на которой до конца еще не сошел отпечаток подушки. — Мальчик может жениться только на девочке, а девочка должна выйти замуж за мальчика.

— Почему? — расстраивается Арсений и выпячивает нижнюю губенку.

— Я не знаю, милый, но так решили взрослые дяди и тети, которые в стране самые главные.

— Но ты говорила, что вы с папой влюбились и поэтому поженились, чтобы родился я, — Арсений утыкается глазками в землю. — Я тоже хочу жениться на Павлике, потому что я его люблю.

Светлана обнимает сына, гладит по спине через ткань курточки и вздыхает. Объяснять сыну о том, что в постсоветском государстве секс если и появился, то уж точно, не дай боже, между мужчинами, явно рановато. Такое ребенку четырех лет не расскажешь. Да и что взять с детсадовца, который все буквально воспринимает? Для которого первая серьезная дружба равносильна любви до гроба?

Светлана встает, берет сына за руку и ведет дальше — время нещадно поджимает, нужно будет вечером к разговору аккуратно вернуться, да и с Костиком обсудить.

— Арсюш, вам с Павликом пока все равно еще рано жениться, — старается подбодрить мама. — Вы пока можете дружить и играть вместе, как и всегда, гулять. А потом, когда будете большими и взрослыми мальчиками, мы посмотрим, что можно сделать. Хорошо?

Арсений поднимает голову, смотрит на мать зелеными своими глазенками на пол-лица, а потом кивает. Вот и умница, думает Света, всем бы деток таких послушных.

— Павлик! — Арсений убегает, едва Светлана переобувает ему на смену кроссовок тапочки, но потом возвращается обратно, ведя второго мальчишку за руку. — Пока, мамочка! — и машет рукой, пока Павлик, серьезный, как обычно, послушно рядом стоит.

— Ой, и вот так всегда, постоянно рядом, — замечает воспитательница, провожая Светлану. — Едят рядышком, спят тоже, пришлось Сенечку местами поменять, иначе он весь тихий час ворочается. Один раз вообще прихожу, а Сенечка с Пашей на одной кроватке спит. Такие дружные.

— И давно они так? — уточняет Светлана.

Не то чтобы поведение Арсения в силу малого возраста ее как-то сильно тревожит, она сама до сих пор помнит свою подружку еще из начальной школы, с которой планировала всегда вместе жить, а после выпуска даже не позвонила ни разу. Но совсем спускать происходящее на тормозах тоже, казалось, не совсем правильным. Паша Агапов мальчиком был тихим, собранным, серьезным не по годам. Он у родителей куда более поздний сын, чем Арсений у Вязовых. В качестве друга Паша активному и веселому Арсению вполне подходил, словно уравновешивал, да и сам Арсений как-то спокойнее становился. А уж в садик утром первым собирался, даже вставал порой раньше будильника — жаль не сегодня.

— Да они сразу сошлись как-то негласно, — пожимает плечами воспитательница. — Вы как привели к нам Сенечку семь месяцев назад, так он с Пашенькой и подружился, хотя тот обычно мало с кем на контакт шел, все один — то книжки читал, то в альбоме рисовал. А тут и сам возле Сенечки крутится, молчит, правда, чаще или о чем-то тихонько шушукается. У них будто свои секретики.

Воспитательница хмыкает.

Светлана смотрит на часы на стене и понимает, что разговор затянулся, на работе обещала через полчаса быть. Попрощавшись, Светлана предупреждает, что вечером за Арсением придет Костик, и быстро убегает.

— Ох, повеселил Сенька сегодня, — начинает Костя, садясь ужинать. Арсений, умотавшись в садике, заснул, едва отец его из садика домой привел, еле покушать заставили, того и гляди лицом в миску готов упасть был.

— Чего случилось? — Света ставит перед ним тарелку и садится напротив.

— Да пришел я когда забирать его, Ольга Степановна Сеньку приводит, а за ним Пашка на буксире, как обычно. Говорю, собирайся, Сень, а он вздыхает так тяжко, разворачивается к Пашке, обнимает и такой «пока, Павлик, я буду очень скучать». А потом бац — и в щеку целует так смачно. Я аж выпал сначала.

Костик смеется, параллельно жуя, но встречает укор в глазах жены. Правило — когда я ем, я глух и нем, ну или хотя бы сначала прожуй, а потом говори — действует дома не только для Арсения.

— В общем, я когда Сеньку уже из садика вывел, спрашиваю, зачем он Пашку поцеловал. А он мне знаешь что отчебучил?

— Что жениться на нем собрался? — догадывается Света.

— А он что, уже такое не первый раз вытворяет? — все еще веселясь, уточняет Костя.

— Да сама только утром сегодня услышала.

Светлана пересказывает мужу разговор с сыном, но Костя отмахивается.

— Ой, Свет, пройдет. Ну четыре года парню, что с него взять. Вот если к обещанным восемнадцати не передумает, тогда уже и решать будем.

Светлана мотает головой, улыбаясь. Костик вечно такой: решает проблемы по мере их поступления, по мелочам не дергается. Арсюшка, кажись, в него такой заводной пошел, помимо что внешне как мини-копия: глаза, как изумрудики, кудряшки светлые и конопушки мелкой россыпью на кончике носа. Света не устает любоваться обоими.

— Светлана Андреевна, можно вас на минутку? — зовет Надежда Леонидовна — вторая воспитательница, женщина еще советской закалки — и Свету под локоток чуть в сторону отводит, когда та Арсюшу приходит забрать.

— Да, конечно. Арсений что-то натворил?

— Не то чтобы, но знаете, Светлана Андреевна, — как-то мнется Надежда Леонидовна. — Поведение Арсения меня немного беспокоит. Я просто сначала не особо этому значение придавала, но потом следить стала и заметила, что Арсений как-то очень, как бы вернее выразиться, открыто свои чувства выражает по отношению к ребятам.

Отчего-то Света уже догадывается, что под ребятами имеется в виду лишь один конкретный человек — Паша Агапов.

— А поточнее?

Надежда Леонидовна, может, и педагог со стажем, но методы и взгляды у нее более консервативные и проржавело советские, не чета молоденькой, едва ли не после педагогички пришедшей работать Ольге Степановне. Ходить вокруг да около Свете не по душе.

— Ну, Арсений стал излишне контактным мальчиком, — все еще обходными путями юлит воспитательница.

— Надежда Леонидовна, — спокойно, но твердо произносит Света. — Давайте четко: что, где и когда?

— Арсений постоянно с Пашей Агаповым то за ручку везде ходит, то обнимает его, а последнее время повадился даже целовать.

Надежда Леонидовна поправляет прическу, хотя ни один локон не шевелится на голове, так крепко шпильками кичка на макушке сцеплена.

— Господи, да им же по четыре, у них сейчас все эмоции наружу, — парирует Света, как минимум из вредности. Не нравится ей, что Арсюшу сейчас будто стыдят. — Они же видят, как родители дома общаются, как чувства выражают, вот и проецируют. Да и Паша, как я понимаю, его не отталкивает?

— Паша очень замкнутый мальчик.

— Надежда Леонидовна, — начинает злиться Света, — вы так говорите, будто мой сын его терроризирует и принуждает.

Фу, слово-то какое жуткое, думает тут же Света.

— Я прекрасно знакома с Агаповыми, а Арсюша с Павликом часто и вне садика общается. Паша, конечно, не такой шубутной, но вы так говорите, словно он какой-то особенный. Паша умный мальчишка, воспитанный, но если ему что-то не нравится, то он обязательно об этом скажет. И Арсений, кстати, всегда к Паше прислушивается.

— Светлана Андреевна, — тут же идет на попятную воспитательница. — Я ни в коем случае не хотела никого оскорбить. Лишь хотела как-то акцентировать ваше внимание. Просто, кроме Павла, Арсений так больше ни с кем себя не ведет.

— Я вам благодарна за беспокойство, но если это никому вреда не приносит, то проблемы я здесь, откровенно говоря, не вижу.

Вероятно, услышав голос матери, из дверей игровой комнаты внезапно выглядывает Арсений, конечно, с Павликом на подхвате и рука об руку. Ну вот же, милая картина. Не дерутся, не ругаются. Подумаешь, чмокнул в щечку. Видно, привык, что они с Костиком так постоянно делают, когда на работу расходятся, вот и скопировал привычку. А шуму-то развели.

— Собирайся, малыш, нас уже папа дома ждет.

— Да? — Арсений бросает взгляд на Пашу. — Ну ладно.

К прощальным объятиям сына Света быстро привыкла, особенно видя, что и Павлик, хоть и более скромно, к Арсюшке в ответ тянется. А вот тот самый взволновавший Надежду Леонидовну «чмок» Света лично видит впервые.

Арсений что-то шепчет Паше на ухо, довольно улыбаясь, и хоть у Пашки лишь уголки губ дергаются, по моське видно, что услышанное его обрадовало.

Закончив занятие по лепке, Ольга Степановна просит детей собрать все остатки пластилина, а свои поделки прилепить к картонке с именем, чтобы потом не перепутать.

— Вы молодцы, — хвалит она. — И за то, что вы так хорошо сегодня постарались, у меня для вас угощение.

Ольга Степановна выдает каждому в группе по конфете, которыми иногда разрешается угощать воспитанников, и зовет всех обратно в игровую. Все быстро разбредаются: кто за мяч хватается, кто за машинки и конструктор, девочки к кукольному домику в углу спешат. Только Ларочка Широкова тормозит, а потом подбегает к Арсению, пока тот копающегося у стеллажа с книгами Пашу ждет, протягивает свою конфету и чмокает в щеку. Ольга Степановна и среагировать не успевает, когда Паша рядом с ними оказывается и Ларочку резко от Арсения отпихивает.

— Уйди! — Паша злится, хмурится и Арсения за пояс собственнически обхватывает, у того аж руки к бокам липнут.

Ларочка сначала опешивает, а потом заливается, рот нараспашку, слезы градом. Ревет, продолжая ушибленной попкой на полу сидеть. Всех всполошила. Ольга Степановна кидается сначала к ней, подняться помогает, успокоить пытается. Паша же, пока про них забывают, хватает слегка растерянного Арсения за руку и уводит.

— Он впервые кого-то намеренно обидел. Я сначала ушам не поверила, когда мне Олечка Степановна рассказала. Аж стыдно стало, — сетует Марина Агапова, мама Павлика, когда они со Светланой гуляют в субботу в парке.

Мальчишки чуть впереди пускают самолетики, Арсюшка гудит, изображая звук мотора, а Паша просто кружит игрушкой в воздухе.

— Ой, Марин, успокойся. Неприятная ситуация, конечно, но ничего серьезного, главное, не произошло, — подбадривает Светлана. — Паша, кажется, просто Арсюшку приревновал.

— Ну да, он с его появлением оживился весь, обычно как ни спрошу, с кем он в садике дружит, нравится ли ему там, Пашулька плечиками пожимает, мол, нормально, никто не обижает, иногда играем. А потом у воспитательниц узнаю, что да как, они и говорят, что Паша чаще один. Я переживала, конечно, что ему скучно. А теперь постоянно мне про Арсения рассказывает после садика. Вы как переехали и Арсения перевели, так Паша охотнее в сад стал ходить, — делится Марина и за мальчишками наблюдает.

— Ага, Арсюша тоже очень рад. Говорит, Павлика очень любит, — как бы вскользь упоминает Света.

— Ой, мне Пашулька как-то заявил, что когда они с Арсением вырастут, то поженятся. Мы с мужем, конечно, посмеялись, но удивились. Никогда ничего подобного от него раньше не слышали. Пришлось объяснять, что да как.

— Мам, а деток могут только тётеньки рожать? — интересуется Арсений, оторвавшись от просмотра мультика.

— Да. — Света моет посуду и вопрос прилетает немного неожиданно.

— Значит, когда мы с Павликом поженимся, то у нас не будет детей? — огорчается Арсений.

— Сынок, — Света откладывает тарелку и выключает кран, разворачиваясь к столу, где сидит сын. — Мы ведь с тобой говорили уже об этом. Мальчики не могут пожениться, даже если очень сильно любят друг друга, — поясняет Светлана, предвосхищая слова Арсения.

— А целоваться, как вы с папой, могут?

— Ну… — Света теряется, ловко же ее загнали в угол. И вот что ей ответить? Со временем, конечно, Арсений и сам все узнает, но какой версии держаться, пока он еще маленький, и так жалко сокрушать его чистые детские чувства? — Если только никто не видит.

— По секретику? — хихикает Арсений, отчего его щечки очаровательно округляются.

— Верно, и замочком закрыть, — Света изображает, будто рот запирает на ключик и выбрасывает.

Видимо, удовлетворившись подобным раскладом, Арсений так же резко прекращает расспросы и возвращается к мультяшке.

Господи, думает Света, Костик узнает — у виска покрутит.

— Ольга Степановна! — вопит Оксана, подбегая к воспитательнице во время прогулки. — А там Арсений и Паша целуются за беседками, прямо как взрослые.

— Тебе, наверное, показалось? — уточняет Ольга Степановна, с подозрением глядя на девочку.

— Нет! Я видела-видела-видела. Прямо вот так, — вытягивает вперед губы, демонстрируя, — в рот. По телевизору показывали.

— Оксаночка, во-первых, ябедничать плохо. А во-вторых, некрасиво подглядывать за людьми, — отчитывает воспитательница, а сама уже направляется в указанном направлении, чтобы для успокоения души все же проверить. Нет, к тому, что Вязов и Агапов, как приклеенные, вместе ходят, она привыкла. И что Арсений постоянно Пашу тискает, как медвежонка плюшевого. Но поцелуи? Дети, конечно, дурного не помышляют, так, невинные шалости, но, а вдруг? Как-то неправильно это, что ли.

Оба и правда находятся за беседкой, в какие-то по своим собственным правилам ладушки играют.

Ольга зовет мальчишек выйти обратно на площадку, чтобы она их могла видеть. Все воспитанники должны быть в поле ее зрения, чтобы не дай бог каких травм не случилось. Ну или чтобы мальчики случайно, как взрослые, не целовались. Лучше, думает Ольга, перебдеть.

— А почему Паше и Сене можно спать вместе, а нам с Дашей нельзя? — обиженно спрашивает Ксюша, когда Надежда Леонидовна за руку уводит ее от подружкиной кровати в свою.

— Им тоже нельзя, — авторитетно заявляет воспитательница и оглядывается на мирно беседующих на соседних кроватях Агапова с Вязовым.

— Но Сеня, когда вы уходите, на кровать к Паше перелезает, — продолжает канючить Ксюша.

А Надежде Леонидовне и возразить нечего: сколько раз за последние месяцы она Вязова во сне перетаскивала обратно, если замечала, чтобы не дай бог другие детишки увидели и подобно Зуевой истерику начали. И замечания обоим делала, обещала даже, что накажет, но Вязову как об стенку горох. Так и льнет к Агапову. Жаловаться родителям? Ну Светлана Андреевна, кажется, четко дала понять, что наклонности сына ее не волнуют. А Марина Сергеевна, вроде, и ни при чем. Инициатором, кроме той стычки Паши с Ларочкой, всегда выступал обычно Арсений.

— Все спят в своих кроватях. Никаких исключений. Ложимся и закрываем глазки. Приду — проверю.

Надув губы и хлюпая носом, Ксюша топает пару раз ногами, забирается к себе в постель и прячется под покрывалом с головой.

Когда воспитательница покидает спальню, Арсений высовывает руку из-под одеяла и ждет, когда Паша повторит за ним, а затем крепко сжимает его ладонь теплыми пальчиками.

— Для начала вам нужно поделиться на пары, — говорит Ольга Степановна.

Позади нее на крыльце стоит магнитофон с тянущимся до розетки проводом. Погода на дворе чудесная накануне лета, и вместо обычной зарядки было решено устроить танцы на свежем воздухе. — Мальчики приглашают девочек и наоборот.

— Я буду танцевать с Павликом, — сразу заявляет Арсений, хватая Агапова за руку.

— Хорошо, — спорить бесполезно, так что Ольга не протестует. — Можете танцевать с кем хотите.

Вопреки разрешению, почти все пары разнополые. Ольга включает музыку, заполняя площадку веселыми ритмами детских песен из мультфильмов, и следит, как дети веселятся, смешно вихляя попами и кружась. А еще наблюдает за смеющимся Пашей, видеть которого в подобном состоянии ей удается лишь в присутствии лучшего друга.

— А можно Павлик с нами поедет? — просит Арсений, когда родители сообщают, что они в каникулы едут на море.

— Арсюш, Паша поедет отдыхать со своими мамой и папой. Но скоро вы снова увидитесь, — успокаивает Светлана, видя, как любимые глазенки наливаются слезами. Совсем недавно Арсению исполнилось пять, он заметно подрос за минувший год, но плакал он даже в младенчестве редко, поэтому мокрые реснички заставляют материнское сердце сжаться.

Вечером, накануне отправления, встретившись во время прогулки на площадке, Паша мужественно успокаивает Арсения: то по кудряшкам гладит, как щенка, то обнимает. А когда Арсений все же расплакался у самой парадной, Паша первым подходит и клюет застенчиво в щеку. Света и сама чуть слезу не пускает при виде подобного зрелища, а Марина кажется слегка озабоченной, уводя сына домой.

Перед новым годом Паша заболевает, и Арсений всю неделю сам не свой, когда мама запрещает его навестить. Говорит, чтобы не заразиться. Тогда Арсений, заказывая Дедушке Морозу подарок, просит заодно, вдруг сбудется, чтобы Павлик побыстрее поправился. Можно даже тогда и робота ему не дарить, если разрешается только что-то одно выбрать. Павлик ведь намного важнее игрушки. Павлика Арсений любит, а робота — еще нет. И к тому же в саду без Павлика жутко грустно и одиноко, и на прощание некого целовать.

Арсений безумно скучает.

Лучшие снежные крепости можно построить только с Павликом, Арсений не сомневается. У него так аккуратно никогда не получалось. Арсений машет неподалеку разговаривающей с тётей Мариной маме из-за вылепленной из снега стены, шмыгая покрасневшим на морозе носом, и кричит, что это их с Павликом дом и теперь они здесь будут вместе жить, потому что они тоже семья.

— Света, можно Пашульку у вас с Костиком оставить на пару ночей? Тут с Петиной мамой беда, подозрение на обширный инсульт, точно не знаем, надо ехать. Не могу Петю одного в таком состоянии пустить, а Пашу в пригород тащить как-то тоже в такой обстановке не хочется.

Марина звонит, когда на часах уже без четверти одиннадцать, и Света с Костей как раз планируют лечь спать.

— Господи, Марин, ну что за вопросы! Конечно, можно, — без раздумий соглашается Светлана, жестами показывая мужу, мол, объясню позже. — Сами заведете или я могу Костика к вам отправить, он заберет Пашку?

— Нет, спасибо, я сама зайду минут через пятнадцать, — отвечает Марина. — Пашу разбужу, он уже, бедняга, спит без задних ног, а тут вдруг звонок из больницы.

— Хорошо, Мариш, тогда ждем.

Повесив трубку, Светлана пересказывает Костику разговор и накидывает халат, чтобы Марину с Пашей встретить.

— Свет, Кость, правда, спасибо вам огромное, — стоя в прихожей, в сотый раз благодарит Марина. Клюющего носом Пашку, который так, кажется, до конца и не проснулся, пока шел до квартиры Вязовых, держит на руках Костя, в руках у Светы — сумка с наспех собранными вещами на пару дней. — Я позвоню, как что-то прояснится.

— Все в порядке, не беспокойся, — свободной рукой Света гладит подругу по плечу. — Арсюша только счастлив будет, что Паша с ним постоянно рядом, даже не переживай. Накормим, напоим, спать уложим. Лучше сейчас Петю поддержи. Тяжело, конечно, но пусть не раскисает, все образуется. Мы с вами.

Марина вздыхает, наклоняется и крепко обнимает Светлану.

Увидев с утра в доме Пашу, Арсений ликует и чуть не душит Агапова в объятиях. Кажется, загаданное под бой курантов желание всегда быть с Павликом постепенно сбывается.

— Если Павлик будет спать на диване, тогда и я тоже с ним, — ультимативно заявляет Арсений, держа в руках подушку, которую приволок из своей комнаты.

— А ты у Паши поинтересовался, хочет он вообще с тобой спать или нет? — смеется Света, расстилая для гостя белье на диване в гостиной.

— Я не против. Разрешите, пожалуйста, Арсению, тут остаться, — подает голос Паша, ожидая, нигде иначе, как бок о бок с другом.

— Ну раз так, ложитесь вместе, диван широкий, — соглашается Света, заранее подозревая, что так дело и кончится. — Только не шептаться тут, а сразу баиньки. Иначе завтра на горку не пойдем кататься.

— Обещаем! — Арсений аж прыгает и на Пашу поглядывает, а тот кивает в ответ.

— Я ведь проверю, — грозится Света, стараясь не улыбаться, чтобы мальчишки не решили, будто она тут шутки с ними шутит.

И проверяет.

Арсений лежит, руку Паше на плечо закинув. Видимо, обнимал, пока не заснул, что Свету, впрочем, ни капли не удивляет. Да и Павлик, как обезьянка: Арсюшу за пояс держит, кулачком за пижаму цепляется, будто боится, что Арсений исчезнет куда-то во сне. Ну до чего сладкие, хоть всю ночь стой поблизости и наблюдай.

Когда Марина звонит через день и сообщает, что мать Петра, к сожалению, не оправилась, и нужно заниматься похоронами, Света первая предлагает, чтобы Паша остался у них подольше. Детям, конечно, о ситуации рассказывают лишь поверхностно — в пять лет осознать в полной мере происходящее у них вряд ли получится.

— Мам, а можно Паша с нами вообще жить останется? А к тёте Марине и дяде Пете мы будем в гости ходить, — говорит Арсений за завтраком. Паша сидит рядом с ним за столом и молча прислушивается к разговору.

— Арсюш, а ты бы ушел от нас с папой жить в другой дом так просто? — спрашивает в ответ Светлана, наливая мальчишкам какао.

— Ну если к Павлику, то да, — неприлично быстро соглашается Арсений и пихает в рот ложку овсянки. — Тогда мы бы к вам с папой в гости ходили. Каждый день.

— Не говори с набитым ртом, сколько раз повторять, Арсюш, — просит Света и садится напротив мальчишек с кружкой свежесваренного кофе. — Пока что все остаются жить в своих домах, а в гости вы сами друг к другу будете ходить, пока еще маленькие.

— Тогда мы вырастем, заработаем с Павликом много денег и купим большой дом, где мы будем жить все вместе, — мечтает Арсений.

— И собака, — добавляет Паша. — Коты царапаются больно.

— Так, орлы, — выйдя из ванной, на кухне появляется посвежевший Костя, — кто идет сегодня на горку?

— Мы! — восклицает Арсений, вытягивая вверх руку.

— А кашу съели?

— Почти.

Арсений демонстративно загребает ложку овсянки с горой, но в порыве радости давится и начинает кашлять.

— Арсюш, ну зачем так спешить? — сетует Светлана и наблюдает, как тут же отложивший свою ложку Паша аккуратно стучит Арсения по спинке, помогая откашляться, а затем кружку с какао подает, чтобы запить.

Эх, думает Света, за такого заботливого и правда бы замуж отдала, будь Арсений девчонкой. Такой жених ведь растет ответственный.

Света ждет, пока вечером мальчишки умываются и чистят зубы. На время, когда Паша гостит у Вязовых, Арсений возвращаться в свою постель наотрез отказывается. Их спальня с Костиком сразу за стеной, и они еще ни разу не слышали внеурочной болтовни или шума, а значит — оба мирно засыпают, так что Света не беспокоится.

— Мы закончили, — первым в комнату вбегает Арсений и плюхается на кровать.

Паша, не спеша, залезает следом и тут же оказывается в цепких ручонках.

— Арсюш, ну не висни на Паше постоянно. Ему, наверное, тяжело, — делает замечание Светлана, параллельно развешивая кое-как брошенные сыном на стул вещи. Вот же неряха.

— Нет, мне нормально, — быстро отвечает сам Паша и начинает хохотать, когда Арсений пытается его защекотать.

— Ну хватит баловаться, ребята. Не заснете же потом. Давайте под одеяло, я свет выключаю.

— Спокойной ночи, мам.

— Спокойно ночи, тёть Свет.

— И вам, мои хорошие.

Светлана щелкает выключателем и слышит приглушенный смешок с дивана. Вот ведь неугомонные.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — шепчет Арсений, когда мать уходит и они с Павликом остаются одни.

— Я попрошу маму, чтобы потом ты к нам с ночевкой пришел, — обещает Паша, глядя на него. — А когда поженимся, будем, как родители, всегда вместе спать.

Лежат, за руки сцепившись, будто уже насильно оттаскивают.

— Тогда ладно.

Воодушевленный Арсений переворачивается на бок, чтобы лучше в темноте Павлика разглядеть и тут же буквально натыкается на него, когда Паша тянется в ответ и быстро чмокает его в губы.

— Давай быстрее расти, — шепчет Паша.

Два года пролетают почти незаметно, и школа подступает ближе и ближе с каждым месяцем.

— Как думаешь, Кость, двести четырнадцатая ближе, ее ремонтировали недавно, о преподавателях положительно отзываются, я с некоторыми мамочками в саду успела пообщаться, у кого старшие уже школьники. Но в восемьдесят пятой уклон на языки. Арсюшке бы не помешало.

В районе, где живут Вязовы, в разной удаленности есть аж целых пять школ, но изучив информацию, Света останавливает выбор на двух.

— А Агаповы куда Пашку записывают, узнавала у Марины? — любопытствует Костя, чистя на ужин картошку, пока Света рядом возится с рыбой, чем-то ее намазывая, посыпая и заворачивая ту в фольгу. Особый рецепт Светиной мамы — второе, после самой Светки, конечно, за что он благодарен семье Митюхиных.

— Марина сказала, что хотят в восемьдесят пятую, наверное. Сам Пашка, мол, сказал, что ему любая школа подойдет, если вместе с Арсением.

Света вдруг вздыхает, откладывает рыбу и спрашивает:

— Кость, а что если Арсюшка… ну… — Света мнется, — и правда будет мальчиков любить? Им уже по семь почти. Конечно, еще рано тревогу бить, но за все годы в саду они с Пашкой так не разлей вода и были. И все эти их нежности, да и Арсенька нет-нет, да опять про женитьбу вспоминает. Я уже и не знаю порой, как реагировать.

— Пока Сенька у нас только одного конкретного мальчика любит, — усмехается Костя, не выказывая беспокойства.

— Ну Кость, я серьезно, — дуется Света.

— А даже если и так, ты что, прям любить его меньше будешь? Или отвернешься? Тем более, чисто гипотетически, — уточняет Костя, заметив, что жена уже что-то намеревается возразить, — если у Сеньки так сложится, и он по-прежнему только на Пашку будет активно реагировать, то мы уже, считай, привыкли. Паша практически родной.

— Да я всегда его поддержу, конечно, — подтверждает Света и опять за готовку принимается. — Я скорее больше беспокоюсь, как бы им при таком раскладе в обществе тяжко было.

— Светик, ты думаешь прям, сейчас такого нет, что ли? Просто такие вещи напоказ не делаются, а в кровать, прости господи, никто в дом к тебе не залезет. Наши родители в свое время тоже, небось, и не думали, что мы с тобой до свадьбы того-этого, — ухмыляется Костя.

— Ладно, как-то я правда зря завелась, кажется, — соглашается Света.

— Вот именно, как заявится потом под руку с какой-нибудь Машей и скажет, что теперь собирается жить с ней, и вообще мы скором станем бабулей с дедулей. Про Пашку будем еще с ностальгией вспоминать и жалеть, что Сенька на нем не женился, — шутит Костя.

— Ой, ну тебя, — улыбается Света, шлепая мужа полотенцем.