Глава 2

Когда завалило вход, я, честно говоря, очень испугалась. Хорошо еще, что слабый свет пробивался сквозь неплотно прилегающие камни. Самим нам эту преграду точно не убрать. Слишком большие. Но слабый свет помог хоть немного осмотреть пещеру. Видимо, мы не первые такие отдыхающие, так как в углу я заметила немного соломы, сухие ветки (откуда только взялись?), а по стене пещеры текли небольшие ручейки воды, просачиваясь сквозь расщелины в каменном полу. Аккуратно посадив Ника и прислонив его к стене, я стала сооружать лежанку, так как парню определенно была необходима помощь. Он слабо стонал, а его тело было все в крови. Надо было срочно осмотреть его, стереть кровь и выявить все повреждения. Но мне нужна была теплая вода, поэтому я стала вытряхивать рюкзак в поисках зажигалки. Нашла. Быстро соорудив костер, стала рыскать по пещере, мне повезло — отыскала в углу с соломой котелок, правда немного ржавый, но у нас и такого не было.

Хорошенько промыв его, набрала воды. Господи, как же долго она набирается! Я все время поглядывала на Ника. Ему с каждой минутой становилось все хуже. Голова металась из стороны в сторону. Он стонал, не переставая. И, кажется, уже ничего не соображал.

- Ник! — позвала я его, бесполезно, он даже не слышал. - Ник, ты меня слышишь? — повторила я попытку, и снова без толку.

Наконец, котелок был полон. Я поставила его на треногу в центре пещеры и разожгла огонь. Теперь я смогла, наконец, заняться парнем. С трудом приподняв его, подтянула к соломе, на которую, уложив товарища, стала его раздевать, чтобы понять, откуда у него кровь.

Все оказалось намного хуже, чем я думала. У него оказалось рассечено плечо, бок и бедро. И что же мне делать? Надо срочно врача, а где его здесь достать, когда мы неизвестно насколько оторваны от реальности и от внешнего мира. Это хорошо еще, что я успела заметить наших друзей. Они же явно все видели, значит, должны найти помощь.

- Ник, — предприняла я еще одну попытку дозваться до парня, но и она не увенчалась успехом.

Достав с двух аптечек все, что там было, я стала раскладывать около юноши. Бинты, йод, марля, вата, антисептик, таблетки какие-то. Все пригодится. О, отлично, вот и вода нагрелась.

Сняв и поставив около себя котелок, я началатаккуратно смачивать марлю и обтирать все тело Ника. Ну и раны, их надо тщательно обработать. Но из-за чего же он потерял сознание? Что явилось причиной? Как же плохо, что я не врач. О, Боже, он горит весь. Так. Таблетки. Что тут у нас? Это не то, это тоже не то. Я уже просто судорожно расшвыривала рядом с пострадавшим все лекарства, пытаясь найти нужное. Но его не было. Пришлось дать обычный анальгин с аспирином. Я продолжала его обтирать, после чего стала смазывать раны.

Единственная проблема была с раной на бедре. Мне было как-то неловко. Я сама не могла понять почему, но касаясь его бедра, меня как током прошивало. Лицо горело, да и шея тоже. Хорошо, что Ник этого не видит, а то бы точно подумал что-нибудь не то. Свое занятие я не прекратила. Смущение смущением, а помочь надо. Протирала, смазывала, прижигала, пока не окончилась вода. Пришлось оставить парня и идти снова набирать.

И тут он стал немного приходить в себя.

 — Гд-д-де м-м-м-мы, — с трудом ворочая языком, спросил он. Взгляд расфокусирован, на лбу испарина. Даже два слова дались ему с трудом.

 — В пещере, к которой так стремились, - я, набрав еще воды, поставила ее кипятиться, а сама подсел близко к Нику и стала рассказывать ему, что произошло, не переставая при этом влажной марлей стирать выступающие бисеринки пота с его лба, шеи, плеч.

 — Ч-ч-ч-что ты д-д-делаеш-ш-шь? — в отблесках костра щеки юноши просто пылали, я за него даже испугалась. Потому, просто положив свою ладонь на его лоб, тихо произнесла:

 — Тихо, я тебя обтираю, ты был весь в крови. У тебя жар, который сбить фактически нечем. Я боюсь, чтобы не было заражения.

Он слушал меня внимательно, а потом просто взял мою ладонь и положил к себе на лоб. Только я собиралась спросить о его самочувствии, как он потерял сознание. Да что же это? Из-за чего? Я же все раны тщательно и обильно промыла и продезинфицировала? Тогда что не так? Заметавшись, как зверь в клетке, я стала судорожно соображать, что же мне делать. Как помочь парню? И я снова решила перебрать обе аптечки. Высыпав все содержимое, начала методично раскладывать все, что там имелось. Нашла! Три пакетика жаропонижающего. Пусть и невелика находка, но хоть что-то. Да и девочки наши молодцы. Соорудили каких-то бутербродов, хлеб, мясо. Не знаю, насколько этого хватит, но Нику нужно обязательно поесть, чтобы быстрее поправиться. О себе в этот момент я уже как-то не думала. Я волновалась за товарища. А в момент переживаний у меня напрочь отбивает аппетит. Мне тогда совершенно не до еды.

Изнутри поднималась тревога, смешанная с ужасом. Сердце стучало так, что готово было выпрыгнуть из груди. Меня грызла вина за свершившееся. Если бы я не предложила пойти осмотреть местность, если бы успела вовремя остановить Ника, отговорить его от этой безумной затеи. Если бы… Да, я не предполагала, что может произойти, но теперь чувствую свою вину во всем, что произошло. И нет мне оправдания.

Я корила свою самонадеянность. Слезы текли не переставая, страх сковывал внутренности. А вдруг у меня ничего не получится? А вдруг ребята не успеют с помощью? А вдруг… Сколько вопросов. Найти бы хоть один ответ. В данный момент я чувствовала свою беспомощность из-за того, что именно по моей вине пострадал человек.

Я сидела, накручивала сама себя, у меня началась жуткая депрессия. Поговорить и обсудить происшедшее было не с кем. Мне казалось, что я начинаю медленно сходить с ума. Но тут в голову пришла одна мысль, от которой даже волосы на голове встали дыбом.

А что если… Нет. Даже думать о таком нельзя. Все будет хорошо. Должно быть хорошо. Мы справимся. И с ним ничего не случится. Надо гнать подальше такие думы, пока совсем не тронулась. И заняться, наконец, товарищем.

Пока ждала воду, с тревогой всматривалась в его лицо, наблюдая за малейшим изменением дыхания. Но оно не менялось. Было рваным и урывочным. Мне становилось все страшнее. Налив в чашку кипятка, всыпала туда пакетик. Прислонилась к стене, потянула на себя Ника. Его тело было тяжелым, он застонал. Наверное нельзя было его двигать. Но мне необходимо было напоить его лекарством. Его голова оказалась у меня на груди. Рот приоткрыт, дышит с трудом, я попыталась снова его позвать, но он не отозвался. Тогда я стала пытаться так влить в него лекарство. Медленно, с огромным трудом, но у меня стало получаться.

Кое-как я смогла полностью споить ему чашку жаропонижающего. Теперь надо ждать, больше ничего не остается. А как ждать, когда тревога разъедает душу? Кажется, стоит закрыть глаза и случится непоправимое. Нет. Нельзя закрывать. Но сама не заметила, как стала клевать носом, при этом не выпуская парня из своих объятий, пытаясь согреть его своим телом, так как его стало лихорадить, а укрыться было нечем. Как ни странно, но никакой неловкости я при этом не испытывала, обнимая и прижимая к себе парня. Это была необходимость, вызванная тревогой за товарища и ничего больше. В тот момент я даже не задумалась, что нас могли не так понять, если бы вдруг нашли. И если бы одна из девушек, с которой они приехали на отдых, оказалась его парой, я бы нашла, что сказать в свое оправдание.

Но в глубине души я все же признавала тот факт, что мне нравится обнимать Ника. Я даже смогла мельком рассмотреть его тело, правда особо не отвлекаясь от главного, от его спасения. И сейчас, сидя в этой пещере, полностью оторванные от реальности, неизвестно когда будем освобождены, передо мной стояла только одна задача: помочь юноше, лежащему сейчас, фактически, у меня на руках без сознания, как-то сбить жар, выходить, чтобы не было никаких последствий.

Поэтому, отбросив все негативные мысли в сторону, занялась делом, быстро отгоняя от себя сонливость. Выспимся позже, когда нас найдут. В том, что найдут, я нисколько не сомневалась. А до их прихода надо продержаться. Мы справимся, обязательно справимся.

Тоска. Безысходность. Печаль. Все эти чувства разъедали душу, терзая ее на куски. Сколько мы уже здесь находимся? И как долго еще предстоит? Где же ребята с помощью? Почему так долго нет? Время словно остановилась. Часов не было, мобильный отключился, разрядившись. Шарить по карманам Ника я не стала.

Голод давал о себе знать, скручивая желудок в тугой узел. Ник, наконец, пришел в сознание.

 — Тань, — еле слышный шепот, — ложись рядом. Мне холодно.

Я охотно легла рядом, обнимая и прижимая его к себе. Внутри бурлили неясные, непонятные и, немного пугающие меня, эмоции. Отторжения от объятий чужого парня не было. Я вообще не люблю, когда меня касаются, это с детства. Но сейчас я обратила на этот факт внимание только мельком. Напротив, мне сейчас хотелось сильнее прижать, гладить, чувствовать под ладонями нежную и бархатистую кожу, ласкать это тело, доверчиво прижимающееся ко мне.

Что со мной происходит? Я не понимаю. А то, что для нас непонятно, то пугающе. Вот и мне было страшно от того, что этот парень вызывает во мне такие чувства, будит эротические фантазии. Но ведь я-то не сволочь! Во всяком случае, никогда не замечал за собой такой наклонности. А вдруг там, внизу его девушка сходит с ума от беспокойства, пока я тут предаюсь эротическим фантазиям с ее парнем?

 — Тань, поцелуй меня, — около самого уха раздался тихий голос Ника, — прошу тебя. Не отталкивай меня, — и столько муки и страдания было в его взгляде, что я, не раздумывая, аккуратно притянула его ближе к себе и поцеловала. Мелькнула мысль: будь у него девушка среди отдыхающих, он бы меня не просил поцелуя. Стало так приятно на душе, что даже наша плачевная ситуация отошла на второй план.

Сначала просто слегка чмокнула в губы, пытаясь понять свои ощущения. Как ни странно, брезгливости или гадливости от поцелуя не было. Из-за моего неприятия касаний, я и не могла встречаться с парнями. А уж целоваться и подавно. Хотя несколько раз пробовала. Их слюнявые поцелуи вызывали тошноту и полное отторжение. Некоторые подруги даже пытались пошутить: может мне на девочек переключиться, но это было еще хуже. От одной мысли передергивало. Сейчас, к моему огромному счастью, мне было приятно: и касаться его, и целовать. Он не торопил, не подгонял, ожидая моих дальнейших действий. А я, немного осмелев, лизнула сначала нижнюю губу, потом провела языком по верхней и, наконец, углубила поцелуй.

Сколько мы целовались, сказать трудно, но в какой-то момент я почувствовала, как в меня упирается стоящий колом член юноши. Признаться честно, я немного испугалась. Но когда он впервые за все это время, что мы заточены здесь, в этой пещере, застонал, причем, не от боли или жара, а сладко, страстно, у меня сорвало крышу.

Мои руки были везде, гладили, ласкали там, куда могли дотянуться, пока не добрались до средоточия его желания. И снова с некоей опаской я провела подушечками пальцев по всей длине, негатива это действие не вызвало, я уже смелее начала касаться его достоинства, пока, уже сама сходя с ума от желания, не начала двигать рукой, помогая Нику достичь разрядки. Его трясло, выгибало, по вискам текли капельки пота, которые так и хотелось поймать языком и слизнуть. Глаза заволокло дымкой страсти и желания, рот приоткрыт, губы немного припухли от поцелуев. Зрелище, достойное великих художников. Это было настолько красиво, завораживающе и сексуально, что, вовлекая парня в умопомрачительный поцелуй, кончила вместе с ним, стоило ему только коснуться меня.

После разрядки Ник снова потерял сознание, а я, уже по заведенной схеме, стала греть воду и обтирать юношу. И тут с ужасом заметила, что одна из ран, которая была на боку, стала гноиться. Что за… Так вот из-за чего жар, потеря сознания. Но что мне делать теперь? Я же обработала все раны. Почему? Откуда?

Начиная процедуру обтирания, я больше всего внимания уделила этой страшной ранке, края которой стали немного синюшными и разорванными. Стоило мне дотронуться до этого ужаса, как Ник, не приходя в сознание, выгнулся от нестерпимой боли и громко застонал. А я, схватившись за голову, начала раскачиваться из стороны в сторону и молить всех Богов, чтобы ребята успели с помощью, таки как я очень боялась, что в таких условиях и с такой раной парень получит заражение.

Несколько раз я вставала и подходила к заваленному входу, пытался хоть как-нибудь сдвинуть камни, хоть один, но все попытки были обречены на провал. Я прислушивалась к звукам снаружи, пытаясь услышать долгожданную людскую речь, которая бы символизировала о приближении помощи. Но все было тихо, глухо.

Еще несколько раз Ник приходил в сознание. Я пыталась с ним говорить, чтобы не дать скатиться снова в пучину беспамятства, но все мои попытки оказались обречены на провал. Но зато в ходе тех немногих разговоров, мне удалось узнать, что парень, с которым по воле рока мы оказались заперты в этой каменной ловушке, оказывается, свободен. Девушки у него давно нет. И меня он заметил сразу, стоило нашей компании появиться на горизонте.

Эти откровения привели меня в шок, но опять-таки, отторжения или негодования не вызвали. Все было как раз наоборот. Из глубины души поднималась щемящая нежность, желание оберегать, никуда от себя не отпускать, всегда находиться рядом. Но я боялась. Я боялась того, что мы из разных городов, после совместного отдыха и курортного романа разъедемся. А разлука, как известно, всегда убивает любовь.

Именно все это и останавливало от идеи броситься в отношения с Ником, которые он мне предложил в редкие моменты выхода из бессознательного состояния, как в омут с головой. Я еще не была готова к серьезным отношениям, а уж с парнем из другого города, а то и другой страны, и подавно. Да, глупо было отрицать, меня к нему тянуло, причем, очень сильно. Он мне нравился, как человек, как товарищ, хотя мы и познакомились совсем недавно, но это не помешало сразу же распознать родственную душу.

Но… Было одно но. Мне надо было о многом подумать. Многое для себя решить. Но не сейчас. Может быть чуть позже.

В данный момент меня беспокоило состояние парня. Глянув на него, заметила, как его тело сотрясает мелкая дрожь. Потому, снова пришлось подползать к нему и греть своим телом.

Время как будто остановилось. По тому, что сейчас день или ночь, я определяла только по просвету между камнями. Но и это перестало помогать уже через три дня, когда от голода и усталости стала кружиться голова, темнеть в глазах, тело отказывалось двигаться.

И сейчас, лежа рядом с Ником, я всеми силами старалась сохранить ясность мышления, но у меня уже просто ничего не выходило. Я всем нутром почувствовала, как все внутри охватывает и сковывает слабостью и медленно подступает темнота.

Перед тем, как окончательно потерять сознание, мне послышался какой-то неясный гул, который с каждой минутой становился все громче. Но, уже мало что соображая, я списала это на плод разыгравшегося воображения, выдавая желаемое за действительное.

После чего окончательно провалилась во тьму от слабости, голода и нервного напряжения, прижимая к себе Ника и боясь даже на секунду выпустить его из своих объятий.