Глава 3

— Давай-ка, раздевайся, — прозвучал голос из кошмарного сна.

— Нет, я не переживаю за то, как буду выглядеть, — нашла в себе силы ответить и посмотреть в глаза этому мужчине.

— А что так? Струсила? — гаденько засмеялся этот мерзавец.

— Просто не стану делать это сейчас, — наивно верила, что до вечера у меня будет возможность что-то придумать. Как-то избежать публичного позора и падения на самое дно.

Еще утром казалось, что жизнь не может быть хуже без родителей. Как же я была глупа! Тогда это еще было хоть и жалким, но существованием. И постепенно все вошло бы в русло. Я бы смирилась с утратой и свыклась с тоской. Теперь же моя реальность стремительно превращалась в настоящий ад.

— Хер с тобой. Некогда мне возиться с разными... Отвези ее к Энджел. Пусть приведут в товарный вид. А то пока смотреть страшно. На такую встанет только у извращенцев.

— Будет сделано, Баз.

И снова меня куда-то потащили. Запихали в здоровый внедорожник и зажали с двух сторон. Будто я могла куда-то сбежать от этих машин смерти.

По дороге до моего очередного места пыток я думала о том, как там баба Шура. Пришла ли в сознание? А если нет, то вызвал ли ей кто-нибудь скорую? И если так, то наверняка меня уже объявили в розыск. Значит, очень скоро меня отыщут и спасут из этого рабства. Потому что вычислить машину по видеокамерам в наше время не проблема. Нужно только переждать, и все будет в порядке.

Энджел оказалась эффектной девушкой лет тридцати, с большим бюстом и накачанными губами. Разговаривать она со мной не стала. Посмотрела на меня и тут же воткнула в уши наушники, разложив меня на кушетке и отдирая сахарной смесью волосы с моего тела.

Пытки продолжались несколько часов. Мне даже сделали маникюр и педикюр. Мастера менялись, но никто не обмолвился со мной и словом. А мне хотелось кричать о помощи. Но, видимо, я не первая такая бедолага, которую силой притащили в притон к Базу.

Под конец мне сделали макияж, подчеркнув орехового цвета глаза, а мои длинные каштановые волосы закололи в высокую прическу.

Когда я вышла к своим похитителям, захотелось провалиться сквозь землю.

— Энджел, а че шмотки ей не выдала? Она так и будет ходить в этом мешке? — крикнул Борзый хозяйке салона, в то время как бородатый пожирал меня глазами.

— Я вам не магазин. Нужны шмотки — иди и купи, — впервые за весь вечер подала голос блондинка. — К тому же, они ей будут не нужны.

— И правда, — загоготал бритоголовый. — А че? Если под мешком окажется такой же зачетной, то я б вдул.

— Слышал же, целка. Бабок не хватит расплатиться, — пробурчал бородатый и, снова схватив меня за руку, потащил на выход.

Когда мы вернулись в притон, меня сразу же привели за кулисы. Десятки девушек бегали из стороны в сторону практически в чем мать родила. Их прикрывали лишь тонкие полоски, украшенные блестящими камнями и пайетками, на головах у многих из них было что-то похожее на шапки из перьев, а каблуки у босоножек казались такими высокими, что я не понимала, как они могут не просто ходить, но и танцевать в таком образе.

— Эй, ты! — подошла ко мне женщина лет сорока в обтягивающем золотистом платье, с выбеленными, практически до седины, волосами и алыми губами. — Пианистка? — ткнула в меня длинным черным ногтем.

— Да.

— Иди за мной, — отвела меня в закуток, где сидели девушки с инструментами.

В отличие от меня, они смеялись и переговаривались, кое-кто просматривал ноты.

— Возьми ноты. “Feeling good” Нины Симон знаешь? — спросила женщина.

— Да, играла пару раз, — растерянно смотрела на нее.

— Вот и отлично! Сегодня играешь только ее, — тут же потеряла ко мне всякий интерес. — Так, девочки! Найдите обувь новенькой и выдайте ей костюм. И чтобы через сорок минут были за кулисами! Поняли?!

— Поняли, Виола! Поняли! — хором ответили девушки.

— Эй, ты! — позвала меня миловидная брюнетка, похожая на Лайзу Минелли. — Иди сюда, — поманила меня к вешалке, откуда свисала гора бус.

Она сняла с оттуда что-то похожее на кучу жемчужных нитей.

— Держи! — вручила мне. — Костюм.

— Что? — шокированно хлопала глазами, переводя взгляд с нее на бусы и обратно. — Вот это костюм?

— А что ты думала? — рассмеялась она. — Что тебе вечернее платье выдадут?

— И вы правда играете обнаженными? — до конца не верила в абсурдность происходящего.

— Конечно! Кто платит деньги, тот и заказывает музыку!

— А все остальное?

— А что остальное? — лукаво сощурилась она

— ВИП… — не смогла даже озвучить эту мерзость.

— Кто-то да, кто-то нет. Каждая вправе сделать выбор. Но когда слышишь суммы, предлагаемые всего лишь за час в компании серьезного мужчины, то сомнения отпадают.

От подобных заявлений я совсем пала духом.

— Значит, нет шанса избежать обнажения? — затряслись губы, и подкатили слезы.

— Не вздумай плакать. Виола и Баз потом три шкуры спустят и оштрафуют. Давай лучше покажу, как это надевать, — забрала у меня из рук костюм, выжидающе смотря на меня.

— Что? — не понимала, чего она от меня хочет.

— Раздевайся! — закатила она глаза. — Или как я должна это на тебе крепить? Я оглянулась на девушек. И, убедившись, что никому нет до меня дела, робко начала расстегивать блузку.

— Приехал! — забежала в раздевалку высокая рыжая красотка. — Приехал!

— Уже? — всполошились мои подруги по несчастью.

— Он никогда не приезжал так рано, — начали они выглядывать за дверь, будто тот, о ком они шептались, мог в любой момент зайти.

— Я так волнуюсь, — покусывала палец рыжая.

— Да не волнуйся. Сегодня он тебя явно не выберет! — усмехнулась шатенка, игнорирующая всеобщее возбуждение и спокойно красящая губы.

— Он два раз уже приглашал меня! Значит, я его фаворитка, — зыркнула на нее рыжая.

— Два раза ты, два раза другая. Подумаешь, достижение!

— Что происходит? — я посмотрела на свою новую знакомую. — О чем они говорят?

— Барон приехал, — взволнованно произнесла брюнетка.

— Барон? — нахмурилась. Я уже слышала от База это прозвище, но не сильно придала этому значение.

— Да, Драго Ибраев-Плахотин. Его называют Бароном. Все это принадлежит ему, — обвела она глазами раздевалку.

— Этот бордель?

— Это не бордель! Кабаре! — оскорбилась девушка. — И не только. Полгорода его.

— Но почему девушки так ему рады?

— Попасть к нему в благосклонность — большая радость. Он задаривает девочек подарками, осыпает деньгами и обеспечивает протекцию.

— И что? Все они хотят к нему в ВИП-комнату?

— Конечно! — изумленно посмотрела на меня брюнетка. — К тому же он такой красавец!

— И ты?

— И я.

Больше мы не разговаривали. Она помогла мне избавиться от одежды и закрепила на шее жемчужный ошейник, от которого расходились нити к рукам и закреплялись на запястьях. Нити падали бусами на грудь, живот, спину и бедра. — Пока можешь накинуть халат.

Когда мы прошли за кулисы и девушки начали раздеваться, меня заколотило. Мне стало так страшно, что я не могла даже пошевелиться.

— Не тормози! — торопила меня новая знакомая, стягивая с меня халат и выталкивая на сцену, где уже стояли инструменты.

К счастью, она оказалась отвернута от зрителя и нас отделяла от зала перегородка. И стоило мне опуститься на стул, как сцена пришла в движение и вместо темного закулисья мы оказались в центре света прожекторов.

Я чувствовала на себе сотни глаз, но не могла даже пошевелиться. Пульс участился, на лбу выступила испарина. Еще немного, и я потеряла бы сознание.

Но заиграл саксофон. Я понимала, что дальше начинается моя партия, и словно на автомате положила руки на клавиши. Пальцы жили своей жизнью, играя такую знакомую каждому мелодию. Где-то позади пела солистка. Но я ее слышала будто сквозь вату и собственное тяжелое дыхание.

Последний аккорд, глубокий вдох. Я впервые решилась поднять взгляд в зал и попала в капкан черных, беспросветных глаз, обещающих мне погибель.

Я не знала, кто этот мужчина, сидящий по центру зала. Не видела толком даже его лица, потому что он не разрывал зрительного контакта со мной. Но отчего-то поняла: это Он.

И он. Меня. Заметил.