Мы женаты?! Часть 2.

Тимхель проснулся на рассвете. В спальню чаул не пришел. Оно и понятно, столько удивления от новости было на его лице, что сомнений нет: ему сказали, что супруг будет отправлен позже, когда фаза сменится. А тут он, в фазе самца, да уже касался его сладкого входа. Тело почувствовало касание, и не имеет значения, было ли между ними или нет: Тимхель уже передал ему свой секрет феромона, и смены фазы е будет. Можно сказать, Тимхель его пометил и никуда не денется — в гон младший примет только того, кто активировал его. И скоро наступит тот самый момент гона, а без самца его провести не получится. И никто другой ему не поможет. Он сам же атакует любого, кроме тат-вэ, если тот будет рядом находиться. Вот тогда наступит его время и воспитание этого дерзкого мерзавца превратится в томительно сладкое наслаждение.

Сев на постели, он сладко потянулся, зевнул. Наконец-то нормальная кровать. Пусть еще нет простыней, которые надлежит распаковать и проветрить, и нормальной подушки, но это не походные раскладушки, это не продуваемый всеми ветрами шатер, хоть у него и имеется климат-контроль, но как факт — не на голой земле! И даже то, что внутри шатер имеет половое покрытие, не нарушает сравнение: дом есть дом, а шатер — это шатер. Здесь тихо, улица не давит, а стены создают эффект защиты. Что хорошо сказалось на его сне, ведь все предшествующие дни этой ночи он почти не спал. Его нервировало и то, что дом, который ему и детям надлежало поставить в первую очередь, не ставили, а заселяющиеся соседи шушукались, и то, что из тихих насмешки перерастали в откровенные, и то, что защищаться приходилось самому. Эти шушуканья надоели. Очень сильно надоели еще там, дома. До обидного, ударяя по гордости и статусу. Сейчас он виноват сам, но все равно обидно.

Встав, являя миру комнаты свое подтянутое обнаженное тело, вытянувшись в струнку, сладко зевнув, Тимхель был готов начинать новый день, первый в своем доме. В спальне было две двери. Одна входная и ее видно сразу, а вторая расположена за массивным шкафом, куда очень легко зайти. Там расположена купель. Когда развитие поселения позволит сделать трубопровод, воду будут подавать в дом, и не придется ее таскать ведрами, как это сделали трады, которые уже позаботились о набранной ванне.

Зайдя за шкаф, который установлен согласно капризу чаула, открыв дверь вбок, как в вагоне-купе, улыбнулся тому, что над ванной клубился сизый парок. Рядом лежали принадлежности для купания, бритья и полотенца с халатом, а также туфли для купели. Все эти мелочи были взяты из дома заботливыми традами. Согласно статусу дома, Тимхель не был изнежен помощью в ванной, поэтому принимал её самостоятельно. Такие, как его нелюбимый супруг, принимали ванную в большом бассейне, при этом им прислуживали не только трады, но и гармеи в статусе фаворитов. И это было обязательным. Тат-вэ же был из числа простых гармеи, без особых запросов: вода погорячее и пара вкусно пахнущих настоев.

Переступая край ванной, Тимхель заулыбался ехидно — не будет ему ни ванны-бассейна, ни фаворитов пятки облизывающих. Ничего теперь не будет. А будет суровая жизнь младшего под пятой старшего, затем плодонос и Тимхель не даст ему перевернуть фазу. Да, он мстительный и с длинной памятью. Дважды чаул родит от него, и только потом, если сможет вымолить прощение за все, что сделал, Тимхель подумает дать ему право перевернуть фазу или нет.

Намылив мочалку, проведя по плечам с ее неизменным массажным действием, расслабился. Принять ванную, вот так, не спеша и не экономя воду. Блаженство. Правда сидел он в воде не долго. Да и голову мыть не стал, ведь помыл ее вчера. Пена от мыла быстро разошлась по воде, так что слишком много ополаскивать не пришлось, хотя он и встал в ванной, опрокинув на себя несколько ковшей чистой теплой воды, что стояла в кадке на подставке рядом с этим каменным красавцем, которого ему смастерил старший трад. И установили в доме, за это отдельная благодарность.

Выйдя из ванной, Тимхель вытерся, подошел к установленному зеркалу и принялся рассматривать свое лицо. В фазе самца растет борода, бакенбарды и усы. И они всегда густые. Как и на теле повышается растительность — тестостерон увеличивается в крови, что тут же проявляется внешне. А вот у его супруга теперь еще и вокруг его уда весь волос исчезнет.

Заулыбавшись хищно, так как телом-то супруг обладает аппетитным, призадумался, когда начнется его гон. По-хорошему, после метки пальцами, пусть даже внутрь он и не ввел их ни на миллиметр, а только мазнул сжатое колечко, пройти должно примерно три-четыре месяца. Если бы он ввел палец, достав до слизистой, то гон начался бы уже через месяц. Так как супруг резко против, и его внутреннее состояние очень хорошо отразится на физиологии и времени начала гона, то ждать его придется еще как минимум пять месяцев, конечно, если не простимулировать его тело — достаточно простого поцелуя с языком, и время сократится с месяцев до дней.

Хитро самому себе подмигнув, начав брить подбородок, так как не особо любил щетину, даже замурлыкал веселенький мотивчик. Ждать, как покорный, он не намерен, а зажать его и лизнуть в губы, доставая до языка, уж как-нибудь сумеет.

К завтраку он спустился в числе последних. Осмотрев всех, супруга закономерно не нашел. Повел бровью.

— Чаул не заходил домой, провел ночь в хижине, — тут же отозвался старший вев.

Скрипнув зубами, Тимхель прошел к месту, где пустовали его и супруга комэ. Столовая, или общая трапезная, где всегда трапезничают взрослые, наполнена вев и гармеи. Перед ними стоит полукруг из низких столиков. Столики на ножках, не выше тридцати сантиметров, плюс столешница, шестигранной формы. При желании можно составить сотами, дабы расширить площадь. Столики расставляют по кругу, при этом смыкается он только в том случае, если гармеи больше пяти в семье и все они старше тридцати пяти оборотов. До этого момента кольцо разделено на две части, где большая часть занимается вев, а малая гармеи.

Гармеи сидят лицами к внешнему полукругу, который с внешней стороны занимают вев. Внутри данного прерывистого кольца никто и никогда не заходит, даже если надо поднести какое-либо блюдо. Это пустое пространство считается священной точкой для семьи в момент трапезы.

В данный момент внутренний полукруг неполный и состоит из двух таких столиков, перед которыми стоят широкие комэ, этакие кушетки без ножек. Чем богаче семья, чем она влиятельнее и ближе к ветви или самому Бан-чау, владыке улья, тем богаче комэ. Столики же традиционно из обычного дерева, самой распространенной породы и почти самой дешевой стоимости, если это личный дом, или из простого камня, если это официальный дом, который использует залу для общих встреч. И там, и в личном доме вев и гармеи не разделяются, и трапезу проводят вместе. Полукруг вев в доме чаула, к чьей семье сейчас принадлежит Тимхель, состоит из пяти столов, и за ними сидят пять воинов. Дети Тимхеля в данный момент трапезничают в детской столовой, где с ними находится их личный страж, няни-гармеи и один прислужник, дабы сменить блюда, налить попить. У них также стоят столики, с тем же пустым круглым пространством. Но в отличие от взрослых, дети могут входить в данный круг, так как считается, что Сеʹстрица Жизнь поцелует каждого, а Сеʹстрица не обделит ни одного из них. К старшим интарам в доме эти две сильнейшие сути бытия более строги.

Хмыкнув, на первую трапезу без чаула, тат-вэ кивнул головой, разрешая приступать. Если он не явился, не его, Тимхеля, проблема. За столом он руководит. Вообще в доме закон и глава он, а за его пределами чаул командует своим ульем. Но в доме глава тат-вэ и это не обсуждается. И до рождения ребенка-наследника так и будет.

С азартом начав разделывать поданную ему птицу, которую они научились ловить не убивая, — ловушки, которые называются силками, придумал чаул, — не дробя ее кости и не сжигая дочерна излучателями, в данный момент приготовили под чудесным нежным соусом. Вообще, синтезированная пища осталась далеко позади, и была скорее страшным сном, нежели прошлой реальностью. Все блюда, что были поданы на стол трудолюбивыми традами, были придуманы или скомбинированы чаулом. Весь «стол» был собран по его рекомендациям. Используя «иноф», чаул, с точностью до последней молекулы, определил полезные, вкусные и питательные составы, которые можно варить, жарить, тушить, запекать или вялить. Стоит признать, что делал он это с такой охотой, с таким азартом, да еще и все блюда сначала готовил и пробовал сам, что заслужил в кругу трад негласное имя: хранитель. Он хранил их. Вот как они его тягу к кашеварству определяли.

Тимхель эту страсть не разделял, но и останавливать его не собирался. В каком-то смысле он понимал, по какой причине гнев Бан-чау перерос в полное изгнание. Иногда, очень и очень редко, появляются на свет не просто мыслители, а еще и деятели. Они по какой-то особой структуре генов получают страсть не только теорию создавать, но и творить своими руками. Их не останавливают, но приглядывают. Возможно он что-то такое натворил, и его поэтому отослали подальше, вместе с первым потоком, дабы свой энтузиазм тут проявлял. В чаулимате, да на новом месте, при таком числе нового и интересного, он быстро растратит идеи, новые сделает и в скором времени насытится. Как итог научится передавать идеи в заботливые руки трад, после чего станет полноценным мыслителем. К тому моменту у него уже будет наследник, и не один, а когда в гости приедет Бан-чау, его встретит степенный и возмужавший чаул, который многое попробует, успокоится, наиграется.

Конечно, обида у Тимхеля есть и она не ушла. Кое-что он понимает, даже принимает, но пока простить всю свою перевернувшуюся жизнь не может. Долгие месяцы его высмеивали, поддевали за то, что значился лишь игрушкой наследника, а это так просто не забудется. Плюс страх умереть медленной и мучительной смертью на платформах, когда вокруг них бурлит жизнь, бродят дикие звери и летают птицы.

Ели молча, как и полагается на любой трапезе; даже за каменным столом ни трад, ни гармеи, ни вев не осмелится проронить ненужного слова. Такова традиция – ешь молча, не трать энергию попусту.

Кушанья запивали теплым отваром из местных ягод и трав. Некоторое время назад, если быть точным, то две недели, чаул вновь высказал свои опасения насчет смены климата и суровой зимы. С ним согласились все трады – лучше согласиться, чем смотреть на то, как он начинает тревожно осматриваться в поисках чего-либо. С этого момента было решено сделать общий большой амбар для хранения вяленого мяса, а в зиму еще и морозить его, дабы все дома получали свою долю, ведь все вев ходят на охоту.

Амбар, этакий большущий домище, с несколькими большими комнатами, которые по полу обезопасили устройствами от грызунов, имеющимися у каждого трада. Те самые устройства, что от перепада температур не страдают. Каждую комнату оборудовали стеллажами, специальными стойками с крюками. На данный момент крюки вырезали из камня. Этот камень рудознатец трад назвал «железно-каменным», из-за содержания в нем руды особого вида. Когда соберут сталеплавильню, привезенную и на данный момент упакованную, так и будет у них металл, а за ним и все необходимое.

Кстати, этот камень тоже чаул нашел. Его печь целиком из такого камня и, как сказал трад-рудознатец, после стольких температурных обработок, сам камень не потрескается. Он теперь очень прочен, почти как особая сталь, и сколов у него не будет в ближайшие лет тридцать использования. Кстати, все погреба прогретые кострами и углями тоже из этого камня. Да и фундамент такой же. Его тоже грели разводя костры, накладывая их на сами камни. В общем, технология была знакома, а то что о ней знал чаул, просто удивительно. Готовился что ли?

Фыркнув на свои мысли, закончив трапезу, разрешил завершить ее всем за столами. Вот тоже традиция, которая не нарушается. Да и старший трад у двери стоит, как родитель за детьми своими приглядывающий. Сам он, как и полагается, уже оттрапезничал, в кругу своей семьи. Так положено, да и самими традами увековечено: кормилец есть на рассвете, а семью из воинов и мыслителей кормит после него.

Тимхель вышел в коридор, встретил сыновей. Оба мальчугана уже хорошо освоились здесь и успели набить шишки, сбить коленки, да и вообще на месте не сидели. И, как и все дети, просто обожали чаула. Особенно когда он начинал готовить. Вокруг него всегда были дети. Фактически они все ждали с нетерпением, когда он начнет кашеварить к полудню. Интересно, он сегодня будет кашеварить или не будет? Злорадство проступило на лице тат-вэ. Как же чаул поведет себя, м-м-м?

Дети запросились на улицу, совершенно не зная того, что чаул в доме не ночевал. Они-то думают, что он пришел к темноте, и их разубеждать никто не стал. Правда сейчас его мальчишество с ночевкой в хижине чистой воды провокация. Дернув головой, Тимхель пошел на улицу. Новый день пришел, пора его начинать. Выйдя из дома, увидел сидевшего у печи чаула. Красивый, зараза! Очень красивый. И колючий. Или пугливый? В этом он пока не разобрался. Но то, что чаул дикий, это уже доказанный факт. Никакого уважения, никакого статусного поведения. Он просто делает что хочет, словно дитя, и усом не ведет.

Чаул проигнорировал его появление, но это не задело тат-вэ. Перебесится, а Тимхель подождет, времени теперь много. Воспитывать его будет одно наслаждение, а уж какое оно для чаула – время покажет. Уж под себя этого недотрогу положит, заставит принять главенство, никуда не денется. А там потяжелеет, живот расти начнет, так вообще красота — беременный слова весом не имеет.

***

Олег проснулся от того, что вокруг нарастал обычный дневной шум. Еще было рано, но вев и трады уже встали, позавтракали и потихонечку расползались по своим делам: стройка, поля, кухня, дети и охота/сбор. Как ни странно, но сейчас даже гармеи были при деле. Научил их чаул без оного не слоняться, на глаза ему не попадаться, прятаться за делами домашними.

Со дня, когда выяснилось, что баб-с тут нет, а его величество чаул уже супружек, причем младшенький попаДанчик, в доме Олег ни разу не был, даже на трапезу не соглашался. Весь дом стал неприветливым и опасным, этаким рассадником порока и радужной любови.

Его настолько сильно потрясло положение вещей, и все ранее замечаемые вещи вдруг обрели иной смысл и подтекст, что он просто боялся за свой филей. Примерно неделя миновала с того разгромного заявления наглеца и обоснования его поползновений. Причем законных! И всю эту неделю он плотненько прикрывает дверь на засов, зыркает по сторонам недоверчивым и пытливым взглядом, а еще нервирует итак нервных гармеи. Им всем кажется, что чаул придумывает особые виды пыток, которые прикрывает мишурой из ежедневных дел.

Сразу после просвещения о положении дел, Олег прочел огромный объем информации, плохо спал пару дней. Ему все казалось, что дверь снесут с петель, эти охочие до чужих задниц самцы, и он не сможет отбиться. А днем ему казалось, что все пялятся на него именно с тем самым желанием, и поэтому он от хижины далеко не уходил.

Когда первый приступ паники сошел, он немного успокоился, принялся читать дальше. Перечитав ранее прочитанное, так сказать на холодную голову, медленно перечитал один из документов. Согласно медицинской справке, все интары двуполые. В зависимости от фазы, они именуются самцами и родящими. Обе фазы заметны сразу, если только это не подросток. У самца повышенная растительность на лице, по телу, как у нормального мужика — руки, ноги, грудь и даже плечи, бывает и на заднице. Конечно же заросли вокруг жеребца. Фаза же родящего отличается тем, что бриться им по утрам совершенно не надо, и...

Олег в тот момент заскулил от очередной обиды и подставы. Что такое бритва он, с первого мгновения появления в этом диком мире, не знал. Даже легкого пушка не наросло! И это еще половина беды. У родящего начинается гон, этакий сексуальный голод. В этот момент он становится слишком активным и жаждет ласк самца. Передернуть рукой не получится, потому как гон успокоить может только интар в фазе «самец», или лекарство. Но медицина вмешивается только в том случае, если есть угроза жизни…

Что означает гон? Тело не просто готово к спариванию, оно уже подготовило яйцеклетки и готово к оплодотворению. Гон бывает один-два раза в год, и это плюс. Но ходят беременными не как женщины на Земле, до девяти месяцев, а что те самые слоны! — полтора года!!! И это жирнейший минус!

Олег не помнил, сколько месяцев вынашивает слониха своего слоненка, но почему-то сравнение вылезло именно это. Одно радовало, хотя его не очень, регенерация тела после родов настолько повышена, что все порывы, растяжки и прочие возможные травмы заживают без следа за пару недель — обвисшего живота не останется. Даже если его режут, дабы достать ребенка, за пару неделек все заживает как и не было. Но разве русского мужика такие известия обрадуют? Нет, конечно! Сначала его оттрахают в задницу, потом неизвестно сколько ходить с все увеличивающимся животом, а потом через эту самую траханную задницу рожать?! В голове такие новости никак не хотели укладываться.

Чтиво плавно перешло на законы, традиции и Олег нашел лазейку. Оказывается, когда он ударил в присутствии свидетелей на улице этого наглого уродца, тем самым он поставил его на законное место «супруга чаула», но на ступень ниже себя самого. А когда он ему не дал, да еще и пообещал голову открутить, то официально не признал его, что тут же развязывает руки: Олег имеет полное право не давать ему и никто не посмеет указывать. Не сказать, что общественное мнение его по этому поводу слишком волнует, но что будет, если они начнут на мозги капать? Или из-за их, каких-то там, тараканов в голове сделают из него изгоя? Да и просто человеческий фактор играет значительную роль, ведь никто не любит, когда его игнорируют или осуждают. А тут, так сказать, лафа и своими же руками сделанная. Отказывать на законных основаниях он право имеет, а супружек не имеет никакого права домогаться, а также не имеет никакого права подпоить его чем-либо, дабы добиться своего. За такое этого гаденыша ждет смертная казнь. Да, вот так вот просто — убьют его, за превышение прав. И этот гаденыш на подобное не пойдет. Не дурак. А Олежек не дурак и провоцировать его не будет: кулак к носу поговорит с этим аргументом по душам, а там и понимание между ними будет кристально чистым и честным.

Прочтя этот отдельный параграф по правам и обязанностям, воспарив духом, он вышел из хижины, потянулся всем телом и направился на реку.