Глава 4. Три дня. Часть 4

Подселенец мне не ответил.

— Это такая страшная тайна, что мне ее лучше не знать? Или вообще бессмысленно рассказывать, потому что мы все равно эту нежить не найдем, а если и найдем, то не сможем убить?

— Вообще я размышлял над тем, с чего начать. Тебе подлиннее или покороче?

— Желательно — поинформативнее, а длина... Без разницы, все равно полночи еще впереди.

— Тебе бы тоже не помешало помедитировать...

— Вот чем быстрее начнешь рассказывать, тем больше у меня останется времени на отдых.

— Хм... Ладно. Я расскажу как можно больше. Но предупреждаю сразу — тебе не понравится то, что ты услышишь.

— Мне много чего не нравится, но раньше тебя это как-то не особенно волновало.

Скептически хмыкнув, Альд снова замолчал. Я же тем временем поудобнее устроилась на узкой лежанке и окинула взглядом свою пустую и темную комнату. Мда, надо бы все-таки тоже как-то ее... украсить, что ли. Хоть мне и не нужен комфорт, но раз уж есть зрение — нужно получать удовольствие хотя бы с его помощью. Но не успела я поразмышлять над возможными вариантами украшений, как подселенец начал свою лекцию.

— В отличие от зомби и мертварей, умерцы были выведены искусственно.

— То есть их специально создали? — на всякий случай уточнила я.

— Да.

— Кто?

— Об этом потом. Для тебя сейчас важно то, что это была попытка создать промежуточное звено между двумя формами — мертваря и лича. Две полярности, между которыми мы пытались найти компромисс.

— Вы?

— Не отвлекайся. Я тебе сейчас объясняю суть будущего противника. Тебе предстоит встреча с некромантом, который когда-то был боевым, но после смерти не восстал мертварем, а сохранил, как минимум, память.

— А это разве не определение лича?

— Нет. У лича на момент обретения посмертной формы личность, сознание и разум — целостны и адекватны. Ну... либо становятся такими, когда проходит первая волна эмоций. У мертваря всего этого нет. Не зная и не помня себя при жизни, он действует инстинктивно, в меру оставшихся физических и магических возможностей защищая себе подобных — другую нежить. Как при жизни — защищал людей. Самое забавное, что работает это только в случае с некромантами. Обычные маги становятся просто очень опасными зомби, используя магию так же, как обычные мертвецы используют ногти и зубы при атаке.

— Это я помню. Но в чем тогда состоит промежуточная форма между тем и этим?

— Как я уже говорил, умерец помнит, кем он был. Но при этом его мышление и восприятие мира извращено, как у мертваря. И это делает его хитрым и опасным противником. Если честно, я удивлен, что умерцев до сих пор не перебили. Они не восстанавливают свою численность привычным для других видов нежити образом.

— Ну, насчет того, что не перебили — как знать... Я об умерцах до сегодняшнего дня вообще не слышала, например.

— Ты много о чем еще не слышала, а видела — и того меньше, - ехидно возразил подселенец. — Но мы сейчас не об этом. Когда мы поняли, что внешняя нормальность скрывает смертельно опасное безумие, на них была объявлена охота.

— Подожди, кажется, ты что-то пропустил. Сначала ты рассказывал о том, что их специально выводили, а потом об охоте. Они сбежали или их отпустили, или еще что?..

— Первая... хм... партия умерцев сразу после принятия посмертной формы показала хорошие результаты в плане самосознания, памяти и мышления. Да, технически они были скорее мертварями, чем личами, но перебирать тогда не приходилось — близилось Третье Вторжение, и нужно было задержать тварей любой ценой. Их распределили в пограничной зоне сектора Хеф, почти вплотную к порталам в срединный мир. Им поручили стягивать к себе беспризорную нежить и направлять ее на чудовищ. Поначалу все так и было...

Альд замолчал. Как обычно, на самом интересном месте.

— А что потом? — не выдержала я.

— А потом, уже во время создания второй партии, до нас стали доходить новости о ненормальном поведении уже созданных умерцев. Часть из них покинула защищаемую область... Их потом ловили в секторе Код, как раз недалеко от той заставы у Дрожащих Холмов, где мы недавно были. Видимо, таким же образом умерцы попали и сюда, в сектор Келеф... Болотистая и слабо населенная местность — хорошее место, чтобы прятаться от охотников хоть до скончания времен... Мда, об этом мы не подумали.

— Ты сказал, что сбежала только часть. А что с остальными?

— Остальные... Часть из них — самоупокоилась. А остаток, вместе с собранной ими нежитью, дождался очередной волны вторжения и... — подселенец запнулся, — присоединился к ней, атаковав нас.

В моей голове воцарилось молчание. Мда, аховая ситуация тогда сложилась.

— Я предупреждал о том, что умерцы могут быть нестабильны из-за... перенесенных во время трансформации мучений. Внутренне они не были готовы к этому, как бы ни храбрились внешне. Я просил дать время на наблюдение за ними. Но меня не слушали, всех воодушевил первый успех.

— А что за мучения им приходилось переносить?

— Не думаю, что ты в самом деле хочешь знать подробности этого.

— Нет уж, рассказывай.

— Я... мы называли это контролируемой смертью. Будущий умерец должен был умирать очень медленно, чтобы можно было поймать момент для проведения ритуала и начитки заклинания.

— А для чего это делалось?

— Если говорить очень упрощенно, ритуал фиксировал посмертную форму, а заклинание удерживало душу в теле в момент смерти. Собственно, отличие между умерцем и личем состоит в том, что для первого сначала выполняется ритуал, а затем это заклинание кем-то произносится, а второй делает это сам для себя и в обратной последовательности — сначала заклинание, а потом уже — ритуал.

— Значит, то, что ты со мной делал...

— Да. Это оно и было.

Вспоминая свои ощущения полгода назад, я невольно содрогнулась. Бедные люди. Даже если они были добровольцами. Даже если думали, что готовы к такому...

Но куда сильнее этих печальных мыслей мне не давал покоя один вопрос, ответ на который я и хотела узнать, и боялась этого. Но лучше задать его сейчас, чем потом изводить себя упущенной возможностью.

— Я правильно понимаю, — осторожно начала я, — что ты участвовал в создании умерцев?

— Я их создавал.

Мне стало страшно от этого спокойного, можно даже сказать — показательно безразличного ответа.

— В свое оправдание могу лишь сказать, — добавил Альд, — что на мне был ритуал и начитка заклинания. Пытками занимался не я. А еще — все они были добровольцами, многие — калеками. Мне хотя бы удалось отговорить остальных от идеи проводить через ритуал всех подряд.

— Такое себе оправдание, знаешь ли.

— Знаю. Но это, вместе с пониманием печальной необходимости такой меры на тот момент, позволило мне не сойти с ума самому.

— А вот в этом я бы не была так уверена.

— Я тоже не уверен. Но я предпочитаю так считать.

Подселенец замолчал. А я, глядя на свои подрагивающие скелетированные руки, пыталась понять, почему вдруг меня так задели нелицеприятные факты о прошлом Альда. Как будто я не в курсе, что некромаги в принципе не бывают белыми и пушистыми — работа такая. Как будто я не подозревала, что первые годы после появления Суртаза просто не могли быть настолько светлыми и счастливыми, как их описывают жрецы. Хотя бы потому, что в те времена, если верить рассказам все тех же жрецов, твари шли из порталов почти без остановки, и наш мир тогда выстоял действительно чудом. Которое по большей части состояло из активного вмешательства самого Суртаза и экспериментов его учеников.

— Каким бы чудовищным ни было то, что я делал, — произнес Альд, — тогда это действительно являлось необходимостью. Отчаянные времена требовали отчаянных мер.

— То есть ты не сожалеешь о сделанном?

— О, в моей биографии есть куда более достойные сожаления моменты, — смешок подселенца показался мне каким-то... печально-обреченным. — С моей точки зрения, конечно же. И нет, не расскажу.

Ну вот, я даже подумать об этом не успела. Хотя, хватит мне на сегодня откровений, наверное.

— В общем, что тебе нужно знать об умерце, — в голос Альда снова вернулись менторские нотки, — в прошлом он был не слишком могущественным некромантом, скорее всего — боевым. Поэтому держаться от него стоит подальше, а твоей живой спутнице — особенно. Впрочем, если на твои кости попадет его кровь или слюна — тоже будет не очень приятно.

— Из-за яда?

— Именно.

— Кстати, о...

— Ядовитость умерцев была частью... эксперимента. Мы давно обратили внимание, что твари среднемирья уязвимы к яду своих же сородичей. И получив в свое распоряжение некромантию, попытались этот яд воссоздать. Получилось.

— И при этом не озаботились противоядием?

— Почему же не озаботились? Твоя ведь спутница откуда-то знает, как его готовить, — возразил подселенец. — Просто специфика снадобья такова, что со временем оно теряет свою силу, поэтому впрок его не заготовить.

— Тогда тем более непонятно, почему его сразу не приготовили, если тело ядовитой твари было в крепости...

— У меня этому есть только одно объяснение. Молчание коменданта, помноженное на время, за которое тварь успела разложиться.

— Звучит... самоубийственно.

— У меня есть еще более самоубийственная версия — ядовитая тварь вообще была не в крепости. Коменданта могли ранить за ее пределами. А он об этом не сказал.

Я припомнила бледность сэра Алонта, когда тот сидел на полу в общем зале и управлял ловушками. Тогда я списала это на обычное утомление, да и в целом он был ненамного... серее обычного. И если уже тогда он был отравлен...

— Но... зачем? В смысле, почему комендант молчал о своем ранении?

— Не знаю. Самонадеянность, наверное. Черта, свойственная многим некромантам, подзадержавшимся в этом мире.

— Звучит самокритично.

— Ты даже не подозреваешь, насколько...

— В общем, из твоего рассказа я поняла, что умерец наиболее опасен вблизи, поэтому бить его нужно издалека. Так?

— Так. Еще стоит иметь в виду, что он может быть окружен другой нежитью.

— Замечательно...

— Поэтому искать и убивать его буду я. Это не обсуждается.

— Какая неожиданная забота...

— Если ты воспринимаешь это так, то... Ладно, пусть будет забота, — в голосе подселенца мне послышалось облегчение.

— Своевременное уточнение. Тогда почему ты решил сам этим заняться?

— Потому что это работа, которую нужно было сделать много лет назад.

— То есть ты думаешь, что если мы найдем умерца, то это будет кто-то из сбежавших перед Третьим Вторжением? А как же вторая... партия, как ты выразился?

— Когда выяснилось, что первые умерцы сошли с ума или как-то иначе показали свою нестабильность... Я упокоил всю вторую партию. До последнего умерца. А еще — уничтожил все записи об этом эксперименте. Потом, конечно, я понял, что сделал... глупость. Нужно было просто остановить работу, а затем — спокойно и вдумчиво разобраться в причинах произошедшего. Но Суртаз — свидетель, я тогда поддался эмоциям. Я был в ужасе от того, как быстро возможное спасение обернулось катастрофой.

— А что на это сказал сам Суртаз?

Альд вздохнул.

— Он сказал... Что не ошибается тот, кто ничего не делает. Правда, я так и не понял, касалось это непосредственно эксперимента, его результатов или же моего уничтожения записей обо всем этом. А уточнять... не рискнул.

Что ж, в какой-то степени я это понимала. А еще каким-то внутренним чутьем поняла, что Альд занимался не только ритуальной частью. И улегшийся было страх всколыхнулся снова.

— Думаешь, я просто так говорил о том, что прошлое должно оставаться в прошлом, ведь ты не сможешь его изменить?

Конечно же, я помнила слова о том, что своими нравоучениями подселенец пытался оградить меня от сделанных им когда-то ошибок. И с оглядкой на открывающиеся подробности его биографии, мне стало ясно, что кошмаров у Альда определенно побольше, чем у меня. А реакция на тех же мертварей вместе с тем подсказывала, что не со всеми из них подселенцу удается совладать.

— В общем, когда прибудем на место, я перехвачу контроль. А ты просто наблюдай.

— Ага, расслаблюсь и постараюсь получить удовольствие.

Глупая шутка, да и неуместная в ситуации, когда предстоит охота на смертельно опасную нежить. Похоже, что паршивое чувство юмора подселенца очень даже заразно.

— А теперь — медитация. Два часа, максимальное погружение, — скомандовал Альд. — Давай-давай, не раздумывай.

Последним, что я услышала перед тем, как мое сознание свернулось клубком и обратилось вовнутрь, был далекий хлопок двери. Будто в другом конце здания. Килир вернулся, что ли... А и ладно...