Глава 2

Окинув тяжёлым взглядом кучку особо шумных болтунов, Билл мысленно махнул на всех рукой и плюхнулся за стойку.

— Здорово, шельма! — тутошний управляющий, старый-добрый Кит Белл, встретил его кривой ухмылкой и хорошей порцией виски со льдом. Место наверняка тоже он придержал: в пабе сегодня людно. — Обожди-ка… — рядом со стаканом прямо из ниоткуда появилось блюдце с его любимым соленым миндалем. — На, поклюй вот. Потроха Мэла нам не завезли, уж извиняй.

— Какая досада! О чём только думает ваш шеф? — Билл сделал огромные глаза и кинул в рот горстку миндаля. Орехи он всегда любил, а уж миндаль мог лопать целыми мешками. — Что, я теперь Билли-брошенка? Имперские прорицатели объявили неделю шуточек про Мэла?

— Зришь в корень, Билли-брошенка.

Из чужих уст это звучало уже не так забавно. Точнее, вовсе даже отвратительно.

— А и хрен на вас всех! — он дерзко усмехнулся, салютуя бокалом сидящему неподалеку симпатичному брюнету. — Честное шельмино слово: мне приходилось слышать вещи и похуже.

Перекинувшись с ним парой слов, Кит вернулся к работе. Прошло какое-то время (а ещё три сигариллы и полтора стакана), прежде чем запримеченный ранее брюнет с робкой улыбкой пересел на освободившееся рядом местечко.

— Это что, карандаш?

Пожалуй, это не было в списке вопросов, которые Билл ожидал услышать от такого симпатяжки.

— Серьёзно? — воскликнул он с недоверием. — Ты за четверть часа не смог придумать подкат получше?

Улыбка на красивом бледном лице стала шире.

— Не-а.

— Ну ладно, — Билл пожал плечами и, вытащив из-за уха упомянутый карандашик, принялся крутить его в пальцах. Руки у заклинателей нервные, беспокойные, их всё время чем-то приходится занимать. Рисование вполне годилось; тем более что он рисовал сколько себя помнил. — Это карандаш. Ты прям до Бездны наблюдателен, мой пирожочек. Следующий вопрос?

— Часто здесь бываешь?

Следовало догадаться… Он усмехнулся и покачал головой, снова закуривая. Обычно Билл курил куда меньше, но сегодня… в общем, день такой сегодня. Да.

— Куда чаще тебя, симпатяжка. Иначе ты непременно знал бы, кто я и с чем меня едят.

— Твоя правда, — согласился парень чуть виновато. — Ну… я Найджел, а ты?

— Билл.

Полным именем он, кажется, не представлялся с тех самых пор, как закончил Академию. Ибо ну кошмар же.

— Рад знакомству, Билл! Угостил бы чем-нибудь, да боюсь, тебе уже хватит.

Билл не удержался и закатил глаза. Он впрямь здорово опьянел, однако мыслил по-прежнему ясно. И отлично понимал, что с этим Найджелом потом проблем не оберёшься. Такие правильные мальчики просто неспособны перепихнуться разок и пойти по своим делам. А ничего иного сейчас не хотелось — только пить и трахаться, всё равно с кем; и снова пить, тщетно заливая бездонную дыру в груди…

Нет, похоже, ему действительно уже хватит. Разумеется, скакать из койки в койку или не скакать — личное дело каждого, и всё же Билл подобный образ жизни немного осуждал. Несмотря на сомнительную репутацию и бурную студенческую юность, в своей койке он предпочитал чистоту и порядок. Моногамию, да.

И даже это ублюдок Мэл умудрился поставить ему в вину…

— Хватит так хватит, — покладисто кивнул он, заложив карандаш обратно за ухо. — В другой раз.

— В другой раз, — эхом откликнулся Найджел. Большие карие глаза в обрамлении густейших черных ресниц глядели прямо-таки с щенячьей грустью. — Что, уже уходишь?

Подумав, Билл кивнул снова. В хмельной голове крепчала дурная мысль прихватить милашку Найджела с собой. Уж очень похож на щеночка: впору спрятать в карман да унести. Однако — то ли к счастью, то ли к сожалению, — додумать эту мысль не дали.

— Слышь, шельма, — послышался за спиной чей-то ломкий басок, — разговор есть.

Билл обернулся к говорившему, смерил того едким взглядом.

— А-а-а, так это ты!.. Хм, слушай, а кто ты?

— Саймон, — мрачно поведал плечистый мужик, одёрнув вышитый серебром шейный платок. Аккуратно причёсанный, в идеально отглаженном сером костюме модного покроя, этот Саймон выглядел почти приличным человеком. Пока не открывал рот. Говорок и лексика мигом выдавали местечкового бандита.

— Саймон, — в задумчивости повторил Билл, затушив окурок о край бронзовой пепельницы. — Ладненько, и чем я могу помочь, Саймон?

— Мэл.

— Погоди, мы вроде как установили, что ты Саймон?..

— Кончай эти свои пиздопляски, шельма! Где твой Мэл?

— Не мой, так что знать не знаю.

В шумном пабе делалось всё тише и тише; атмосфера сгущалась и всё сильнее давила. Кто-то осторожно коснулся его локтя; Билл нетерпеливо повернул голову и уставился в серьёзное, неуловимо изменившееся лицо Найджела.

— Какие-то проблемы? — спросил тот, недобро хмурясь.

— Не бери в голову, симпатяжка.

Одним глотком допив виски и с хрустом раскусив кубик льда, Билл громко стукнул бокалом о стойку и поднялся с табурета. Удобнее говорить со всякими недружелюбными засранцами, когда глядишь сверху вниз. А когда в тебе роста шесть футов да четыре дюйма, ты почти на всех так глядишь.

Обнаружив, что едва достает макушкой до плеча смазливому кривляке, здоровяк Саймон заметно спал с лица. Но тут же грозно нахмурился и скрестил руки на груди, мощными плечами распирая свой щегольский костюмчик цвета соли с перцем.

— Мэл где? — снова рявкнул он. — И не гони, мол, не знаешь. Всё ты знаешь, сучара ушлая!

— Ну, положим, не всё, но-о…

— Этот шлюшонок мне сотню торчит! Или давай мне его сюда, или рассчитывайся!

— Я не знаю, где Мэл, — отрезал Билл — на сей раз холодно, без привычных ужимок. — И не хочу знать. Я ему не муж, не отец и не ёбаная нянька — вообще никто. Да какого хрена, мужик?! Заткни свою поганую пасть и отвали по-хорошему, а иначе я разозлюсь. Ты не хочешь, чтобы я разозлился, сладенький. Поверь. Не хочешь.

Саймон, явно непривычный к угрозам, ошалело хлопал бесцветными глазками. Не дожидаясь, пока он найдётся с ответом, Билл насмешливо склонил голову и неспешно побрёл на выход.

Он никогда не любил и не умел проигрывать, но всё же пришлось неохотно признать — гулянка не задалась.

Пока он распивал виски и окучивал «щеночка», погода испортилась пуще прежнего. Дождь уже не накрапывал — буквально пропитывал холодный воздух мельчайшей водяной пылью, заставляя прядки волос и ткань рубашки липнуть к коже. Билл недовольно поёжился, застегнул пару пуговиц на пиджаке, сунул руки в карманы и пошёл вниз по темной улице. Над головой серело затянутое тучами небо, полыхали фонари. Те, что потускнели, Билл машинально подновлял уже севшим на подкорку заклинанием. Утомлённый организм не одобрял этакой гражданской сознательности, ну да какая разница? Чары не затратные, от резерва ещё кое-что осталось, до дому он доползёт… как-нибудь…

Хотя домой-то он и не рвётся. Биллу нравилась его тесная, но уютная квартирка с несуразно высокими потолками и красивым витражом в гостиной… однако там до Бездны одиноко сейчас, когда он выкинул прочь ублюдка Мэла вместе со всем его барахлом. Немногочисленным барахлом, ведь съехаться они так и не съехались… И слава богам.

— И слава богам, — хрипло прошептал Билл, глядя себе под ноги, на мелкие пузырьки в мутной лужице. Некстати вспомнилось, как Мэл, всегда такой развязный и самоуверенный до высокомерия, неуклюже плюхнулся на колени прямо в грязь и заполошно хватал его за руки. До боли, до синяков; умоляя, заклиная простить.

«Что хочешь, Билл! — надрывался он. — Что хочешь сделай! Избей до полусмерти, да убей нахер, только прости… не смотри, не смотри так!..»

Билл и рад бы сделать ему больно. Однако ему не хватало ни жестокости, ни воображения, чтобы придумать нечто равноценное. Нечто, хоть отдалённо напоминающее то, что испытал он сам, увидев Мэла рядом с той девицей. Маленькой и хорошенькой, словно кукла. И слишком милой, чтоб её ненавидеть.

И уже явно беременной, что её ничуть не портило.

И влюбленно глазевшей то на Мэла — на его Мэла, — то на новенькое обручальное колечко. Людишки вместо браслетов носят помолвочные кольца, так ведь?

«Я должен убить её, — ответил Билл тогда, брезгливо вытягивая руки из чужой хватки. — Затем я должен убить твоего ублюдка. И лишь потом взяться за тебя. Вот тогда, любовь моя, мы будем квиты».

Разумеется, ничего такого он делать не стал. Кровожадность и безумство тёмных магов сильно переоценивают. Да и брюхатая девчонка не виновата, что у одного мерзавца член в штанах не держится.

Билл почти дошёл до портальной площади, когда сквозь мерный шепот дождя донёсся писк — довольно громкий и до того жалостный, что внутри всё сжалось. И нужно было иметь сердце размером с маковое зернышко, чтобы просто пойти дальше.

Он замер на месте, напряженно прислушиваясь. Как назло, зверек молчал почти минуту, прежде чем снова подать голос.

— Ага, вот ты где, — кивнул Билл сам себе и свернул налево, в узкий проулок между двумя разномастными лавчонками. — Да чтоб тебя… Киса-киса-киса!..

«Киса» снова затихла: наверное, не стоило так голосить. Чертыхнувшись про себя, Билл зажёг над раскрытой ладонью тусклый зеленоватый огонёк и принялся осматривать пространство между здоровыми мусорными ящиками.

Поиски неведомой зверушки так увлекли, что Билл не расслышал тяжелые шаги за спиной. Точнее, расслышал — но слишком поздно.

Он даже не почувствовал боли — удар по голове отозвался громким, натужным звоном в ушах и ощущением, точно искры из глаз посыпались.

Кажется, и впрямь посыпались… Билл поприветствовал задницей дорожную брусчатку и тут же спешно зажмурился, решив, что с его пустым резервом прикинуться ветошью — самый лучший вариант. Да и численный перевес смущал… немного. Он, конечно, любил приосаниться, мол, я десять лет занимался вольной борьбой; да только это было… ну да, десять лет назад! На факультете заклинательства стало как-то не до драчек. О нет! Его там больше учили спортивному фехтованию. А ещё этикету и — ф-фу! — игре на фортепиано. В боевой магии он бездарен чуть менее, чем полностью; на пару-тройку хороших тёмных проклятий горазд, но нынешних ошмётков резерва тут явно не хватит. А накопители с готовыми проклятьями — так их пока разыщешь по карманам, пока активируешь… можно без рук остаться. Или вовсе без жизни.

«Ну вот и что я, блядь, должен делать?! — с ноткой отчаянья подумал Билл, стараясь не засмеяться в голос. — Сыграть “Пятый концерт Сориано”? Простите, я только сбегаю за оркестром! Один момент, туда и обратно!..»

Он оборвал поток истерично скачущих мыслей и мерно задышал на счёт. Ладно, впервой, что ли? Билли-шельма бывал и в худших передрягах, вывернется как-нибудь. Голова только немного кружится; но вроде обошлось без последствий типа проломленного черепа. Спасибо богиням, что дали Биллу Фоули не просто умную, но ещё и феноменально крепкую башку.

Как сквозь пелену он слышал ругань Саймона и его дружков, решающих, что с ним делать и в какой последовательности. Затем кто-то принялся шарить по его карманам, попутно лапая всё, до чего смог дотянуться.

— Понимаю Мэла, — хохотнул Саймон — похоже, это он его обыскивал. Билл также расслышал характерный звук выкидного ножа где-то над левым ухом. Значит, Саймон правша? Славненько. — Этот языкастый сучонок и впрямь премиленький, когда молчит.

— А какой роскошный ротик! — радостно прогнусавил кто-то из дружков.

— И не говори, Джас. Мы просто обязаны его опробовать.

Нож плашмя лёг между ключицами, опасно щекоча кожу — кажется, мерзавец решил разрезать на нём рубашку.

Это он зря, конечно.

Билл открыл глаза и, нежно улыбнувшись ошалевшему от такого поворота Саймону, боднул того головой в лоб. Его собственной голове, и так ушибленной, это не понравилось; однако боль и головокружение легко игнорировать на волне затопившей его ярости.

А следом послышался хруст костей и истошный вопль. Визжал заправский бандюган высоко и жалобно, почище любой девчонки. Он мигом позабыл обо всех роскошных ротиках на свете и принялся баюкать своё изувеченное запястье.

— Ну что ж, — дрогнувшим от бешенства голосом выдохнул Билл, залихватски крутя в руке нож Саймона и злобно скалясь, — сейчас вы, с-суки, меня опробуете. Хор-рошенько опробуете!

Дружки Саймона ошарашенно переглянулись. И, скроив суровые морды, двинулись к нему.

Это они тоже зря. Полон резерв или пуст, а не стоит лезть к разозлённому тёмному магу, если не хочешь отвечать за последствия.